Только этим оправдывать губернатора не пожелал:

— Все же на нем слишком много и других злодеяний, чтобы забыть про этого преступника и оставить его в покое!

Доводы были близки и юному спутнику сетелянина.

— Да, не пожалел, гад, даже родную сестру, — горячился Алик. — И еще через любого переступит.

Бьенол его поддержал:

— Все так!

Но сказал таким тоном, что показалось мальчишке:

— Гложет пришельца настоящее чувство мщения.

Потому Алик заметил:

— Но до него ведь не доберешься.

И снова вызвал своей преждевременной категоричностью, только легкую саркастическую усмешку сетелянина.

— А мы попробуем! — высказал ему, свое заветное желание, Бьенол. — Достанем этого преступника из самого высокого кабинета!

После чего обрисовал совершенно конкретную задачу, на последние дни перед отплытием с острова.

— Схожу еще раз в подземелье, — заявил он своему спутнику. — Может, найду там какие серьезные улики и против губернатора?

Не откладывая задуманное в долгий ящик, уже назавтра он наметил осуществление задуманного.

Вот так — всего на какой-то день отложив их долгожданное отплытие с атомного острова, сетелянин решился переступить через собственный запрет на посещение опасного подземелья.

…На этот раз, уходя в подземные сооружения бывшего исследовательского центра, пришелец Бьенол не стал брать с собой кислородную маску и тяжелые баллоны со сжатым воздухом.

Уже во время своего первого посещения разрушенного подземелья он твёрдо убедился в том, что там, где был главный подземный офис дона Луиса, теперь, когда минуло столько времени после бомбардировки, можно обойтись без этих предосторожностей.

Было к тому же и еще одно обстоятельство, позволяющее не брать с собой, достаточно тяжелую ношу.

Вместо акваланга сетелянин прихватил с собой прочную заплечную сумку, которую, с этой целью, тоже лично скроил из прежнего, ставшего весьма популярным здесь, на острове, материала из-под герметичных продуктовых упаковок с затонувшей подводной лодки.

— Тут без меня здесь особо не скучай, — на прощание Бьенол ласково провел ладонью по совсем выгоревшим на солнце, непослушным вихрам Алика. — Да и есть с кем занятно время провести.

Он одобряюще улыбнулся.

— Друзья то, наверное, заждались! — и понимающе кивнул на рыжих обезьян, словно ждавших в отдалении, когда же к их играм присоединится Алик. — Ты уж им уступок не давай!

Миновало порядочно времени: ни день-два, а несколько недель, как прошли у паренька былые обиды на мартышек. Более того, они даже сменились в душе увлекающегося и веселого Альберта Колена доброжелательным отношением к приматам.

Как-то от скуки затеял он играть с ними в догонялки — те присоединились к нему. Потом, к всеобщему восторгу, научил «рыжиков» играть и в мяч, сшитый для них все теми же умелыми руками Бьенола. На набивку пошел поролон, куски которого Алик сам надергал из кресел в затонувшей субмарине.

— Конечно, это похуже футбола с настоящим мячом, — сравнил мальчишка. — Но лучше так, чем никак!

Вскоре забава страшно радовала всех обитателей острова. Вот и с уходом Бьенола, снова возобновился бесконечной продолжительности матч за первенство острова.

Время за игрой пролетело так стремительно, что Алик даже и не заметил, как наступил вечер.

Красно-багровый круг солнца уже докатился по безоблачному небу до самой черты горизонта, где нырнул за дымчатую кромку. И теперь весь океан сверкал золотой чешуей бликов, покрывавших его ровную бескрайнюю гладь.

— Ого, как поздно! — удивился Алик, когда к нему вернулось ощущение времени. — Скоро совсем ночь ляжет!

Тут на его ощущениях сказалась и какая-то странная духота, теперь, вдруг, окутавшая все вокруг.

— Обычно-то на закате наступала прохлада, — уже привык мальчуган. — А вот сегодня и поздним вечером продолжало парить как в бане.

— Где же Бьенол? — еще раз задал себе вопрос Алик.

Ему стало не до прежней, теперь уже просто надоевшей тренировки «обезьяньей футбольной команды».

В сердце закралась тревога…

Тем временем бывший пилот междухода, спустившийся в разбомбленные недра научного центра доктора Лериха, тоже потерял былое чувство реальности.

Почти не представлял он того:

— Сколько же, в реальности бродит он по, основательно подвергнутому разрушениям, бункеру?

Все потому, что внизу — в лабиринте разбомбленного научного центра, ему удалось найти даже больше улик в отношении организаторов преступных исследований, чем того желал.

И каждая из них казалась ему самой главной, особенно важной для будущего разоблачения губернатора Кроуфорда и его злонамеренных сообщников.

Гулкое эхо шагов, долго гуляя по мрачным закоулкам коридоров, сопровождало, казалось бы, бесконечное путешествие пришельца с Сетелены по нескончаемым пролетам лестниц и сокровищниц различных кабинетов, наполненных доказательствами самых страшных замыслов хозяина здешних мест.

Заваленные битым бетоном, металлоконструкциями и скелетами несчастных лаборантов, не сумевших выбраться из собственного капкана, они так и манили Бьенола туда:

— Где могли поджидать все новые тайны бывших владельцев острова.

Но вот исследователь почти достиг всего, что желал, когда оказался перед долгожданной дверью, ведущей непосредственно в кабинет самого дона Луиса.

Пришельца, совершенно не случайно, особенно влекло к себе именно это помещение, оснащенное, как помнил сетелянин по своему первому его тайному посещению, самой современной техникой и телеаппаратурой.

Войдя туда, Бьенол перестал слышать даже свои шаги. Так как весь пол кабинета был устлан мягкой синтетической тканью, скрадывающей любые звуки.

Проведя по полу ярким лучом электрического водолазного фонаря, Бьенол вдруг отпрянул в сторону.

Прямо под его ногами, куда только что хотел сделать шаг, сверкнули в свете фонаря кости очередного, дочиста обглоданного крысами, человеческого скелета.

Только какой-то особенной жалости уже он не испытывал, изрядно насмотревшись на останки других людей, исчислявшихся десятками.

Мысли были совсем про другое.

— Это даже хорошо, что крысы замурованы здесь в подземелье, а то наверху житья бы от них не было, — отрешенно подумал Бьенол.

Сам же он хотел услышать ответ на совсем другой вопрос:

— Это чьи останки оказались у него под ногами в кабинете главного заговорщика, стоившего свои козни против всего человечества?

Но, так как поведать ему об этом было просто некому, следовало все выяснить лично и не оставляя дело на потом. Поскольку больше возвращаться сюда когда-либо сетелянин не имел никаких намерений и планов.

И начинать следовало именно, с установления личности несчастного, окончившего своё земное существование в апартаментах самого влиятельного человека атомного острова.

Хотя, была причина у пришельца в обретении такого острого интереса к чужой смерти.

Он начался зарождаться в душе Бьенола, когда на своем долгом пути по подземелью, путешественник стал встречать все больше уцелевших от взрыва жилых помещений, но совершенно теперь безлюдных, с обглоданными крысами, костяками бывших обитателей подземелья.

Судя по всему, участь сотрудников тайного научного центра решилась, в основном, во время пожара:

— Одних погубил дым, заполнивший все вокруг ядовитым смогом сгоревшей синтетики, других — жесткое радиоактивное излучение от разрушенного реактора.

Тех же, кто сумел уцелеть и от всех этих напастей, прикончила банальная жажда. Ведь людям, начисто замурованным здесь, под землей, влагу взять было просто не откуда.

Правда, потом Бьенол заметил, что на нижних горизонтах сооружения, и в других помещениях бункера черепа многих скелетов имели еще и пулевые пробоины:

— Этот же — в кабинете дона Луиса был совершенно цел, без особых повреждений.

Что, само по себе заслуживало внимания визитера.