Однако порыв Колена, не был воспринят с таким же энтузиазмом его другом астронавтом.

— Ну и как ты думаешь это сделать? — с иронией отреагировал Питер на запальчивую горячность юного друга. — Здесь на сотни миль вокруг одна пустыня.

Он горестно потянулся за очередной бутылкой, чтобы успокоить нервы от, вновь начавшегося, приступа обреченности:

— Только выберешься за эту колючку, как тебя первый же вертолетный патруль достанет.

Но выпить ему не дал визитер.

— Меня им не взять, — убедительно произнес Алик Колен.

Парень забрал спиртное из трясущихся рук своего собрата по тайному затворничеству.

Майор Келли не сопротивлялся:

— Тебя, может быть, и не возьмут, зато всех окружающих, в том числе и репортеров всех мастей, заметут под одну метелку.

Будто раскаленные спицы, вонзал подобные доводы в ткань своего разговора с визитером, окончательно пришедший в себя, астронавт. По его аргументированности можно было понять, что все эти месяцы заточения он потратил на то, чтобы разработать план побега:

— Да только все попусту.

Между тем он продолжал:

— Никто другой, кроме Паолы Конрой, тебя и слушать не захочет, а ее сразу возьмут под наблюдение люди Шелтона Грубера, едва ты смотаешься из этого «санатория».

— И что же делать? — совсем расстроился Алик.

— Я, пожалуй, знаю один способ, только мне от тебя кое-что нужно.

— Все что угодно!

— Все не надо.

Питер Келли замолчал, словно подбирая слова к самому главному.

— Одно лишь скажи — сумел бы ты так же легко, как в мою комнату, забраться в цистерну водовоза?

— Очень даже просто.

— Ну, тогда слушай.

Задумка Питера Келли основывалась на том, что регулярно — раз в месяц, сюда, на полигон, приходил караван из нескольких цистерн.

В них доставляли персоналу воду, горючее.

— Когда опорожнят водовозку, ты забирайся внутрь бака, а уж я сделаю так, что никто не узнает о побеге.

Уверенность передалась и Алику. Он уже готов был делать всё так, как ему советовал, буквально на глазах возродившийся к жизни, астронавт.

Но уже рассвет заглядывал в посветлевшие окна, заставляя думать о расставании.

— Пока отправляйся обратно в свой блок, — напоследок заявил Питер. — Да смотри, чтобы люди из персонала не заподозрили о наших с тобой намерениях.

И все же, прежде чем действовать так, как придумал астронавт, сразу по прибытию автокаравана, предстояло немало потрудиться. Алик помог ему оглушить часового, охранявшего выход из домика в котором содержался майор Келли.

Потом они напялили на того больничную пижаму Альберта, взяв взамен рубашку, джинсы и кроссовки на толстой рифленой подошве.

— А ты в чем думаешь Паолу Конрой разыскивать? Не в этом же своем одеянии? — усмехнулся Питер в ответ на вопрошающий взгляд Колена.

Затем они затащили, не подававшего признаков жизни, человека Шелтона Грубера в кабину тягача.

Позади его серебрилась длиннющая цистерна с, еще не до конца слитым из нее, бензином.

— Теперь давай, прыгай в другую бочку. В ту, что из-под воды, — велел Питер Келли своему сообщнику по побегу. — И чтобы не случилось, из нее уже ни шагу не делай, пока не уедешь в город!

Питер наставительно взглянул в глаза сообщнику:

— Иначе все испортишь. И все наши жертвы будут напрасными.

Перед прощанием даже улыбнулся:

— Ну а на то, чтобы предупредить людей об опасности, жизни мне не жалко.

О какой жертве шла тогда речь, Алик понял слишком поздно:

— Иначе, может быть, вовсе и не согласился бы и с Питером, и с его планом организации и проведения побега.

Но что сделано, то сделано.

Глотая слезы, сидел он в своем темном убежище автоцистерны, прислушиваясь к голосам, доносящимся с наружи, где весь поселок был поднят на ноги.

— Я давно понял, что эти двое, люди конченые, — басил кто-то совсем рядом. — Это же надо — пойти на явное самоубийство.

— Действительно, от них всего следовало ожидать, — согласился с ним неведомый собеседник.

— Знали бы в, ради чего Питер отважился на этот свой поступок, — зло подумал Алик.

Ему же оставалось только терпеть, чтобы выбравшись, когда-нибудь отсюда, отомстить за гибель друга.

…Ну, а бывший астронавт все рассчитал точно.

Забравшись в бензовоз, он с ревом промчался по поселку прямо на пост вооруженной охраны.

Те открыли огонь.

Не думая, какой может быть сила взрыва, от находящейся емкости за тягачом, где еще оставалось несколько тонн высокооктанового горючего.

— Ошибки быть не могло? Вы опознали трупы обоих беглецов? — переспросил Шелтон Грубер, когда услышал сообщение о происшествии на полигоне.

— Так точно. Определили по остаткам одежды и Клона, и Колена, — подтвердили свой доклад с полигона. — От них же самих почти ничего другого не осталось в том пожарище, что тушили потом несколько часов!

Не обошлось, как выяснилось, без жертв:

— Захваченный беглецами, в качестве заложника, охранник, вообще сгорел дотла.

— Тогда, даю отбой карантину, возвращайте персонал из пустыни обратно! — даже с некоторым облегчением от того, что вопрос со свидетелями решился так просто, велел шеф Центрального Федерального Бюро.

Разве мог он подумать, что колонна машин, эвакуирующая персонал ликвидированного поселка, везет с собой и еще одного человека, в пустой цистерне водоналивной фуры:

— Чье тело якобы, опознали в сгоревшем охраннике.

Таким образом, дорога к Паоле Конрой с ее острым пером журналиста, для Алика была открыта.

Встреча журналистки с беглецом из застенков Шелтона Грубера прошла совсем не так, как обоим бы того хотелось.

Ранним утром, придя к себе на работу, Паола Конрой нашла в кабинете неожиданного гостя.

— Алик, дорогой! — крепко прижала к себе друга Паола.

Потом оценивающе улыбнулась:

— Вон как ты возмужал, окреп.

Девушка не могла оторвать глаз от того, кого считала давно погибшим:

— Как и его незабвенного друга Бьенола.

О чем писали все газеты в репортажах о катастрофе на зрительской трибуне космодрома, случившейся во время старта ракеты с лунным экипажем полковника Олдгрена.

— Совсем, совсем взрослый, — девушка украдкой вытерла носовым платком уголки глаз с набежавшими слезами по Бьенолу. — Вот бы ребята посмотрели на тебя такого, а то и не поверят.

И замолчала, не закончив фразы, увидев, промелькнувшую на лице юноши, целую гамму чувств.

Ведь тот готов был поведать всё, что знал:

— И о воскрешении сетелянина Бьенола, и о гибели земного астронавта Питера Келли.

Все те истории, которые, никто из лиц, непосредственно причастных к ним, ни в коей степени не собирался никогда афишировать.

Таким образом, общее выражение лица Колена, явно, не соответствовало радостной встрече после долгой разлуки:

— А что это у тебя на гладах? Никак слезы?!

Отпросившись у редактора, якобы, по срочному делу, она отвезла парня к себе домой на личной новенькой красной «Тойоте»:

— Приобрела машину еще с гонораров за прошлую сенсацию с доном Луисом, теперь начисто забытую читателями и зрителями…

Незаметно они проговорили до самого вечера.

Пока день не сменился серой мглой, а потом и эту мглу сменили за окнами ночные потемки.

Совсем скоро вновь оживут улицы большого города. И самыми первыми поедут по ним разносчики утренних газет.

…История, поведанная непосредственным участником стольких событий, увлекла Паолу Конрой до такой степени, что она не сразу догадалась:

— Включить магнитофонную запись.

Так что самые ключевые моменты пришлось Колену повторять дважды.

— Ты, конечно, не обижайся, — неуверенно, подбирая приличествующие моменту выражения, Паола наконец решилась высказать все свои сомнения:

— Только ведь мне никто не поверит!

Она оторвалась от записи.

Прошлась по кабинету у себя в редакции, пытаясь подобрать необходимые слова: