— Вот, выпейте сразу две. Это самый мощный препарат из ненаркотических средств, по которому не ведется строгого учета. С ним будет не так больно.

— А побочные эффекты? Сонливость, заторможенность и прочие?

— Определенно все это будет, и не только это. Эффект продлится часов шесть, не больше.

— Тогда извините, но я вынужден отказаться.

— Что?! Вы не понимаете, я буду шить и резать по живому, уверяю вас, это не те ощущения, которые можно легко перетерпеть. Это вам не занозу удалить, это полноценное хирургическое вмешательство!

— И все же… — В воображении возникли сцены, как я, неадекватный от проглоченных таблеток, совершаю какую-нибудь глупость, и меня снова ловят Штырёв со своими прихвостнями, — я не могу рисковать. И уж тем более у меня нет столько времени, чтобы батониться где-то под воздействием препаратов. Может, есть какое-нибудь местное обезболивающее?

— Есть-то оно есть, но дело в том, что в вашем запущенном случае я не могу его применять. Вам периодически нужно будет шевелить пальцами, а под местной анестезией эффект будет очень смазанный, что неизменно ухудшит качество моей работы.

— Тогда у меня нет выбора.

— Как знаете, мое дело предупредить…

Хирург многозначительным движением пододвинул мне блистер, как бы намекая, что я все равно захочу им воспользоваться, не сейчас, так через десять минут. И началась операция.

Следующие полчаса прошли под громкий скрежет моих зубов и сдавленные ругательства. Врач срезал отмершие ткани, аккуратно сшивал поврежденные сухожилия, срывал наросшую коросту там, где она мешала, в некоторых местах делал надрезы, чтобы обеспечить доступ инструментов, вскрывал гнойные нарывы… в общем, работы от, казалось бы, такого плевого повреждения было предостаточно.

Первые минуты он снисходительно посматривал на меня, выражая своим видом всего лишь одну мысль: «Ну что же ты, голубчик, упорствуешь? Скушай таблеточку, полегчает!» Но я оставался непреклонен. Руки мои твердо лежали на столе, не дрожали и даже ни разу не дернулись. Минут пять я даже попытался погрузиться в себя и поймать это чувство боли, как ловлю чужое, но все-таки не продержался долго. Шипение и матерщина себе под нос помогали гораздо лучше, чем бесплодные попытки подчинить свои чувства.

Вскоре уже оба врача смотрели на меня, покрытого испариной, с плохо скрываемым удивлением и даже каким-то уважением.

Однако всему приходит конец, закончилось и это. С нескрываемым облегчением я наблюдал за тем, как хирург бинтует мои запястья, давая советы и наставления.

Сзади ко мне подошла Надежда Васильевна и тронула меня за плечо.

— Сергей, вы очень хорошо держались. — Она тепло мне улыбнулась, окатив легким флером беспокойства.

— Спасибо, Надежда Васильевна, старался.

— Мы, пожалуй, поедем. Рада, что смогли вам помочь. И, Сергей, что бы ни происходило в вашей жизни, я искренне желаю вам все преодолеть. До свидания!

Поблагодарив за оказанную помощь, я распрощался с врачами, а еще через четверть часа и сам покинул квартиру. Здесь я уже больше не планировал появляться. И вовсе не потому, что не доверял Надежде, а просто из осторожности.

Сидя за рулем бюджетного и неприхотливого «Рено», я рулил к своему следующему убежищу, параллельно размышляя и планируя свои дальнейшие шаги. Выстраивая в голове наметки плана, я снова воскресил в памяти слова так и оставшегося для меня безымянным хирурга. Как же так, квалифицированный профессионал спутал вчерашнее повреждение с ранами недельной давности? Или все-таки не спутал? О чем это мне может сказать? Может ли быть такое, что выброс темной энергии от умерщвлённого мной не самым гуманным способом Вагона возымел на меня такой эффект? Или Сила всегда оказывает такое воздействие на мой организм, просто раньше не было особого повода, чтоб я заметил? Вроде заживало на мне все всегда быстро, как на собаке. Особенность организма или побочный эффект дара?

Что ж, возможно, я обнаружил еще одно свойство моего темного таланта. Жаль, что я не вижу всей картины целиком и не могу понять, сколько еще тайн он скрывает, откуда проистекает и для чего же вообще нужен…

Но это все лирика, сейчас у меня есть более насущные проблемы, и именно их я сейчас и ехал решать. Моя текущая проблема номер уно — Штырь. Совершенно очевидно, что я не смогу постоянно жить, опасаясь удара в спину или даже пули в затылок. Уж на такое возможностей одного из сильнейших криминальных авторитетов столицы хватит с лихвой. А значит, я должен нейтрализовать его первым. Нейтрализовать жестко и быстро, не надеясь на полицию, потому что пока маховик правосудия будет крутиться, меня уже прикопать успеют три раза. И нельзя упускать из виду тот факт, что доказательств против самого Штыря у меня нет вообще никаких. А кроме того, я совсем не уверен, что полиция не заодно с бандитами.

Э-х-х… сейчас бы на ринге замахаться, для улучшения мыслительного процесса, как в прошлый раз…

Стоп! Прошлый раз… Боров! Вот она та ниточка, которая выведет меня к Штырёву! С него все началось, он и поможет все это закончить!

Заложив резкий разворот, который в исполнении моего временного старенького авто выглядел больше похожим на занос инвалидной коляски на льду, я поддал газу.

Алина, как всегда, сидела и скучала на своем рабочем месте. Посетители не очень-то рвались сегодня совершенствовать свои тела, так что даже такое сомнительное удовольствие, как просмотр изображения с камер, было ей недоступно. Что интересного в том, чтоб смотреть, как три человека из угла в угол слоняются по тренажерному залу?

Так всегда происходило под осень, как утверждал управляющий. Поток клиентов сокращался очень заметно, вплоть до нуля в некоторые дни, когда тысячи и тысячи желающих похудеть или подкачаться к лету в очередной раз забрасывали свои попытки до следующей весны.

Ленивое течение мыслей прервали резко распахнувшиеся двери, и брюнетка впервые на своей памяти обрадовалась новому гостю клуба, хотя раньше в основном испытывала волнение, когда встречала посетителей. Освоилась, видимо.

К стойке быстрым шагом подошел молодой человек в спортивной одежде, пряча лицо под широким капюшоном. Он показался Алине неуловимо знакомым, но она никак не могла понять, чем именно. Почему-то радостно ёкнуло в животе, хотя мозг еще не прекратил напряженных попыток вспомнить…

— Привет, красавица, ты чего такая задумчивая?

— Серге-е-ей?! Ты ли это? Я тебя не узнала без костюма, — девушка не удержалась от широкой улыбки, — решил позаниматься?

— Нет, Алина, не решил. Я по делу. Может, оно даже покажется тебе слегка странным…

— Что-то случилось? — Девушка вмиг посерьезнела, улыбка ее потухла, а эмоции покрылись налетом тревоги. — По-моему, ты как-то неважно выглядишь, у тебя все в порядке?

— Да у меня постоянно что-то случается, потом поговорим на эту тему, ладно? Ты мне лучше скажи, трубку почему не берешь?

— Как это почему? Я вообще-то на работе! Мне запрещено за стойкой на мобильник даже смотреть! Так что он у меня в раздевалке. А что ты хотел?

— Хотел с тобой поговорить, чтобы не светиться тут под камерами.

— Господи, Серёжа, — девушка от волнения начала теребить мочку своего уха, — да что у тебя опять стряслось?!

— Как давно приходил тот мерзкий тип, — не очень вежливо проигнорировал я её заданный вопрос, — который тут скандал устроил в день нашей первой встречи?

— Да недавно был… а что?

— Алина, мне нужно знать точнее! Когда. Он. Приходил?!

Немного опешившая от моего напора девушка тем не менее не стала обижаться, а напротив, уловив серьезность моих намерений, попыталась собраться с мыслями.

— Позавчера был. Точно. В среду. Я по нечетным дням работаю, и он всегда на мою смену выпадает. Только в воскресенье ни разу еще не видела.