Не сразу, но поверил Бьенол рассказу Фрэнка.

Тем более, что Оверли постарался проявить во время разговора весь свой артистизм, накопленный за то время, что успел прослужить агентом. Хотя, сказать честно, другого, чем поверить столь странному пассажиру, пилоту и его юному напарнику просто ничего и не оставалось:

— Не устраивать же было, в самом деле, пальбу на такой заоблачной высоте?

Еще неизвестно, кому станет хуже, наделай он пулями серьезных бед в этом их замкнутом пространстве.

И одно существенное дополнение, к тому же убеждало пилота в необходимости пока не обострять отношения.

И о чем он заявил Алику:

— Все равно скоро окажемся в столичном аэропорту!

Мол, пусть уж там полиция разбирается с этим субъектом и решает, кто он такой в действительности:

— И тот ли, за кого себя выдает?

Уже и для новоявленного пассажира, назвавшегося авиамехаником, сказал вполне примирительно:

— Хорошо, допустим, я вам верю, но все же не советую делать глупостей под стволом пистолета.

И еще на всякий случай в одном строго предупредил Фрэнка насторожившийся Бьенол:

— Все мы сейчас одной ниточкой связаны, поодиночке не спасемся.

Такой ответ полностью устраивал инспектора Федерального бюро.

Он сел гораздо удобнее в своей нише. Уже на скатанном в рулон брезенте, что прежде, столь успешно, укрывал его от внимания беглецов.

Теперь прежнюю маскировку агент под прикрытием уложил довольно удобно поверх каких-то, найденных здесь же коробок.

Впрочем, самому тоже настала пора размять затекшие руки и ноги:

— Все же даром не прошли долгие часы пребывания в полной неподвижности.

При этом Алик, продолжил поиск съестного там, где теперь обитал их неожиданный попутчик. И не без успеха. Как и говорил Бьенол, он нашел для всех несколько пачек сухих галет и пластиковую бутылку с минеральной водой из родникового источника, имевшегося на территории асьенды.

— Довольно теплая минералка, — звонким голоском заметил он. — Но вполне годится на то, чтобы утолить жажду всем нам вместе.

Никто из них, увлеченных завтраком на высоте, пока еще не знал, что очень скоро резкий звук сигнала и вспыхнувшая ярким рубином лампа датчика на радиостанции оторвут их от немудреной трапезы.

— Хотя и не очень вкусная тамошняя минералка, — оценил Фрэнк. — Да лучше, пусть, будет такая.

Он пошутил:

— Чем никакой не будет.

Только поднялось у всех настроение, раздались смех и шутки, как внезапно и ожил тот самый прибор на панели управления, о котором прежде не могли знать беглецы.

Бьенол щелкнул тумблером:

— Что бы это значило?

В микрофон же машинально сказал совсем другие слова:

— На связи!

После этого включил радиотелефон на прием.

Раздавшиеся из динамика хриплые звуки голоса временного управляющего, только что покинутого ими, имения — сеньора Сарбино тут же вернули Бьенолу былую озабоченность.

— Предлагаю, господа беглецы, ради вашей собственной безопасности, быстрее вернуться обратно, — невозмутимо говорил из передатчика помощник Мануэля Грилана. — Вам не сделаем здесь на асьенде ничего плохого.

Он откашлялся, видимо, продолжая и при столь серьезном разговоре смолить свою неизменную сигару:

— В противном случае, по моему сигналу с земли, ваш самолет будет взорван прямо в воздухе.

Выждав еще несколько секунд, чтобы дать возможность оценить важность предложения, после паузы, сеньор Сарбино досказал свои условия:

— Срок для принятия решения вам даю вполне достаточный в данной ситуации — пять минут.

Временный управляющий асьендой, явно, не особо горевал, по поводу их неожиданного бегства. А потому, казалось бы, отнесся к этому с легкой долей иронии, как всегда подкрепленной им черным юмором.

— Прощайтесь с жизнью или ложитесь на обратный курс, — донеслось из динамика рации. — А в том, что не обманете, мне подскажет тот же радиомаяк, что имеется на самолете.

На этом связь не оборвалась.

— Ха-ха-ха.

Громкий смех словно подтверждал его уверенность в том, что беглецы, за предоставленный им срок, вовремя одумаются и немедленно вернутся обратно на покинутую асьенду.

И в самом деле, новый плен оказывался на деле еще не худшим исходом в такой передряге. Особенно, если учесть беглецам, что под крыльями их летевшего по карте самолета раскинулся не сплошной аэродром, а все плывет и плывет бескрайнее море дремучего леса — гилеи:

— И сесть в ней — не разбившись просто невозможно.

— Да и времени, вряд ли хватит, на иной, какой способ спасения, — понимали пассажиры и пилот «Сессны». — Скорее всего, сеньор Сарбино шутить не станет.

И коли так, он не дрогнувшей рукой нажмет кнопку, давая сигнал к взрыву, как и было велено ему мистером Грассом.

Действительно, раздумывать, особо, было некогда.

Пилот, первым осмыслив ситуацию, поставил своих спутников перед фактом:

— Отпущенного управляющим времени может хватить лишь на то, чтобы повернуть машину обратно.

И еще беглецы теперь знали, что иной их поступок тут же будет последним. Управляющий асьендой просто не станет рисковать с промедлением:

— Ведь беглая «Сессна», мчась к столице страны, вскоре вполне могла выйти из зоны досягаемости радиостанции, установленной на асьенды дона Луиса.

Как и пилот, называвший себя пришельцем, полностью осознал всю безвыходность ситуации, в которой оказались они втроём, инспектор Фрэнк Оверли.

Но он поостерегся сразу давать советы.

— Да и как сказать, — благоразумно подумал Фрэнк. — О том, что нужно смириться и выполнить все то, что велел им управляющий асьендой?

В его положении такие слова обернулись бы, в первую очередь против него самого.

Моментально могли стать ему просто смертным приговором:

— Мол, к своим сообщникам, уговаривает вернуться.

Инспектор видел, что своей, поведанной недавно личной версией о бегстве, он нисколько не развеял сомнения пришельца.

И все же не утерпел:

— Если не послушаемся сеньора Сарбино и полетим дальше, он точно выполнит свою угрозу и вдорвет мину на расстоянии по радио.

Его слова заставили насторожиться остальных.

— И что ты предлагаешь? — тоном, не предвещавшим ничего хорошего, буркнул Бьенол. — Возвращаться обратно, к твоим дружкам?!

Теперь, после этого предложения неожиданного спутника, которого совсем не брали в расчет при подготовке к побегу, ему снова захотелось взяться за свое оружие и тут же пустить его в дело.

Но авиамеханик, как тут же и выяснилось, имел реальное предложение, требовавшее осмысления.

— А вот что, — отозвался Оверли. — Лететь прежним курсом, но лишь с отключенным электропитанием.

И пояснил, подтверждая, что кое-что из оборудования самолета все же знал этот липовый авиамеханик:

— Нужно вырубить аккумуляторы и заглушить двигатель.

Тут и Бьенол пришел в себя.

Из всей тирады незваного товарища по побегу, он понял одно:

— Шанс уцелеть все же у них еще остаётся.

Воспользовался он им тут же, без промедления. Тем более что стрелки бортовых часов на приборной доске уже указывали об истечении срока ультиматума.

На своём пилотском месте Бьенол проворно «прошелся» рукой по ряду тумблеров, ставя все в нейтральное положение.

Повинуясь его воле, двигатель заглох, погасли индикаторы приборов, а вскоре перед взором, всех сидящих в кабине, предстали и остроконечные лопасти остановившегося винта.

Самолет недолго еще планировал по инерции, а потом пошел на снижение в зеленую чащу гилеи.

Пытаясь вести его по пологой линии, Бьенол спел заметить авиамеханику:

— Благодарю за совет!

— И как это я сам не догадался! — сказал пилот, выбирая внизу более-менее приемлемое место для приземления. — Попробуем уцелеть!

Теперь ему предстояло самому искать выход, когда ожидала встреча не с самой мягкой на свете посадкой.