— У вас, доктор, нет такого ощущения, что кто-то вливает недостающую кровь обратно в вены Алика, — спросил мистер Грасс. — Когда оттуда взяли очередную донорскую дозу?

Не сразу возникло такое предположение у шефа мафии, сделал он его, лишь обстоятельно подумав над долгожданным сообщением руководителя своей клиники. Зато теперь впереди снова реально замаячила перед ним цель, с которой уже почти совсем распрощался, узнав про гибель пришельца.

Речь могла идти и о том, что мальчишка тоже сможет, когда-нибудь повторить трюк своего бывшего наставника.

— Именно такой мне и представляется истинная картина всего у нас в клинике происходящего! — ответил ему доктор Лерих, с крайним облегчением от того. — Что наконец-то смог сформулировать лучшим образом поистине фантастическую идею, одолевавшую его все последние дни.

И снова попал в точку.

— Вот это мне и требовалось от Вас услышать, — обрадовался дон Луис. — Теперь настала пора переходить ко второй фазе наших опытов.

Он тут же достал — лично для доктора Лериха из своего секретного сейфа, замаскированного под дубовыми панелями отделки кабинета, все собранные материалы, касающиеся пришельца Бьенола:

— Здесь, доктор, главный ключ к тайне!

Доктор Лерих и на этот раз блестяще справился с поставленной перед ним задачей.

Особенно помогло ему упоминание Бьенолом, еще на первом допросе перед полицейским сержантом, факта использования именно его крови для изготовления мыслителем Концификом иммунного оружия против жителей Терраты.

— Если сам Бьенол был мутантом, то присущие ему отклонения от нормы могли передаваться по препаратам, изготовленным из его крови, — сделал вывод ученый.

А далее он подвел окончательный итог рассуждениям:

— Вот почему донорская доза, взятая у Алика, подвергнувшегося лечению снадобьем Концифика, сама же и возвращается к нему через множество различных преград.

Столь великолепный вывод, кратко сформулированный руководителем клиники после завершения новых исследований, породил у него и новые тревоги.

Высказал он их при очередной встрече дона Луиса со своим главным ученым.

— Уж не хотите ли Вы сказать, что мальчишке реально, без добавления чего-то со стороны, может передаться от инопланетянина Бьенола способность беспрепятственного перемещения в пространстве? — в ожидании ответа, весь превратившись в «слух», спросил мистер Грасс.

С явной надеждой услышать заветные слова, он сейчас глядел прямо в лицо доктору.

Не терпя уклончивости и ожидая немедленного ответа.

— Вот именно! — охотно подтвердил тот.

Изменения, происходящие теперь с Аликом, не укрылись и от наблюдательного взора, всегда теперь находившегося рядом с ним, персонального санитара.

И с каждым днем Фрэнк Оверли мрачнел все больше.

Ему бы радоваться от того, что стал поправляться малыш, что исчезла даже обычная бледность на лице, сопровождавшая прежде каждую дачу крови.

Теперь, однако, выглядело все даже наоборот:

— Интенсивное донорство словно способствовало не только укреплению, но и удивительному возмужанию подростка.

Теперь инспектор уже строил реальный план по их с Аликом дальнейшей судьбе:

— Можно было бы подумывать и о бегстве из клиники.

Тем более что именно такой вариант был разработан до мелочей еще в офисе мистера Бредли.

Тогда, накануне внедрения инспектора в логово дона Луиса под видом санитара, все решили опытные специалисты.

Разве что беспокоила его сейчас именно эта:

— Все более и более нарастающая в их лечебном блоке исследовательской клиники атмосфера подозрительности.

Теперь уже Мануэль Грилан все время безвылазно проводил в палате, отведенной под жилище санитару Бену Смиту. И врачи, в соседнем помещении, где держали Алика, по нескольку раз на дню устраивали свои консилиумы у постели выздоравливающего.

Да тут еще стало событием внезапное появление целой бригады слесарей-ремонтников, оснастившей двери, ведущие в палату Алика, хитроумной системой особых электронных замков.

— Ну а ты, парень, попадать к нему будешь по особому сигналу, — сообщил санитару Мануэль Грилан, проверяя работу, только что установленных запоров. — Да и недолго тебе осталось быть у сопляка сиделкой.

Он похлопал своего «крестника» по плечу:

— Скоро получишь полный расчет!

Его фраза, в свете назревавших событий, прозвучала довольно зловеще. Вселив в инспектора подозрение о чем-то плохом, замышлявшемся в клинике.

На этаже тогда было совсем тихо.

Обслуживающий персонал, как всегда бывало вечерами, уже покинул блок, оставив их двоих с кабальеро, да пациента.

Чтобы прояснить ситуацию, Оверли решился проявить, прежде не свойственное ему, любопытство.

Тем более что появился к нему серьезный повод:

— После слов Грилана о, якобы, скором увольнении.

И этот шанс не упустил санитар по имени Бенджамен Смит.

— Почему недолго мне осталось работать? — разыграл он искреннее удивление. — Мне же контракт продлили?

Весь его вид как бы говорил о растерянности и неведении относительно дальнейшего трудоустройства.

— Как мне теперь быть с нарушенным контрактом? — якобы не на шутку встревожившись, возмутился Фрэнк.

Его собеседнику эта тихая паника в душе санитара, впрочем, пришлась по вкусу.

— Как продлили, так и укоротили, — засмеялся придуманной рифме Мануэль Грилан. — Переводят нашего с тобой клиента совсем в другое место.

И делано вздохнул:

— Там твоя помощь больше не понадобится.

Вот тут-то выдержка изменила инспектору.

— В какое же такое новое место переводят Алика? — само собой вырвалось у потерявшего осторожность Фрэнка Оверли.

— Это уже не Ваше дело, сеньор полицейский! — рявкнул что есть мочи, вновь наслаждаясь произведенным эффектом, Мануэль Грилан.

Пистолет, выхваченный им из кармана пиджака, ставил последнюю точку в недолгой карьере санитара Бенджамена Смита. И одновременно порождал массу новых неприятностей для бывшего санитара, а теперь новоявленного инспектора Фрэнка Оверли.

— Кто полицейский? — притворно хотел было возмутиться Фрэнк.

Но, повинуясь угрожающему жесту Мануэля Грилана, который был вооружён сейчас пистолетом, он, пятясь, отступил в свою комнату.

— Ну-ка, сядь на кровать, да не вздумай шалить, мигом пулю получишь в свою башку!

Кабальеро Грилан подошел к музыкальному комбайну, прежде помогавшему Фрэнку коротать долгие вечера между дежурствами у постели Альберта Колена.

Так уж вышло, что до этого санитар проводил свободное время в основном за прослушиванием записей концертов современных звезд эстрады. Теперь же, подойдя к магнитофону, Мануэль умело заменил в нем кассету с магнитной лентой. Вставил ту, что вынул из собственного кармана.

Глядя на всю эту неспешную процедуру, Фрэнк лихорадочно соображал, пытаясь понять ход дальнейшего поведения отъявленного бандита.

— Вот тут все доказательства, дорогой ты мой! — торжествуя и как бы одновременно сочувствуя, протянул Мануэль Грилан.

Всем своим видом он демонстрировал гордость за собственную хитрость и умелое притворство.

Попутно и просто наслаждаясь своей властью над, только что разоблаченным им, некогда грозным инспектором самого Центрального Федерального Бюро.

— Правда, на этой пленке, пожалуй, нет ничего особенно крамольного, — добавил он. — Просто вчерашняя запись того, что происходило в палате Алика.

Он усмехнулся:

— Ну да это не беда. Есть и такие магнитофонные записи, где ты себя выдаешь со всеми потрохами.

И добавил то, ради чего, собственно и затеял свое разоблачение:

— Главное в том, что демонстрирую тебе эту самую пленку, как пример людской глупости.

Он усмехнулся ещё шире:

— Там сам поймешь, чем себя выдал.

Только и Фрэнк не собирался уступать даже в возникшей словесной перепалке.

— Не может быть?! — Фрэнк пытался всеми силами и как только это возможно на больший срок оттянуть развязку. — Ничего такого я не говорил и не мог говорить.