Полукар горестно вздохнул, покачав при этом головой, безмолвно сетуя на сложный характер товарища, но информацией все-таки поделился.

— Через несколько дней после твоего крайне странного ДТП в «Матроске» случился бунт…

— Чего-о?! — Генерал снова попытался приподняться, но быстро спохватился, и сделал вид, что просто поправляет подушку под поясницей.

— Того! — В тон вопросу отозвался Николай. — Заключенные перебили всю охрану, уцелели лишь с десяток человек, сумевшие забаррикадироваться в одном из зданий. В общей сложности, две сотни трупов, если вместе с уголовниками считать, и очень-очень много беглецов. Вся столица стоит сейчас на ушах.

— И как это связано с Секириным? — Сухов подозрительно сощурил глаза, и Полукару вдруг показалось, что тот знает нечто такое, о чем пока предпочитает умалчивать.

— Сразу после этого происшествия, активизировались военные. — Продолжил визитер пересказывать историю минувших событий. — Они все-таки смогли переманить Секирина к себе, и сразу же пытались перевезти его из тюрьмы куда-то на свой объект. Но они не доехали, потому что на их автомобиль совершили нападение те самые беглецы…

— Только не говори мне, что…

— Именно, Андрей. Секирин этого нападения не пережил. Был поджог, в машину метнули несколько бутылок с горючей смесью, и твой медиум обгорел чуть ли не до костей, не сумев выбраться из запертого салона.

— Это просто невозможно… — на генерала вдруг стало жалко смотреть, настолько его обескуражили подобные новости. — Стоило мне только загреметь в больницу, как вы сразу же всё просрали… как же так можно?

— Ну, вот как-то так. — Бессильно развел руки в стороны Николай, будто бы тоже признавал часть своей вины в произошедшем. — Кстати, в связи со всеми этими событиями, я попросил отставку. Я больше не курирую убийство Свиридова и, по идее, даже права не имею с тобой эту тему обсуждать. Так что ты особо не распространяйся, что это я тебе всё рассказал, договорились?

Сухов удивленно глянул на приятеля, не веря своим ушам, но потом резко помрачнел и молча кивнул.

— Неожиданно… это ты из-за Секирина так?

— В том числе. Но и без него причин сейчас хватает. Ты представь, что теперь по городу бегают сотни оголтелых зэков, и творят форменное безобразие на каждом углу. Ты представляешь, как нервно работать нынче стало?

— А что, — иронично вздернул бровь Сухов, — эту кучку уголовников никто приструнить не может?

— В том-то и дело, что нет. Они какие-то удивительно проинформированные, от погонь уходят столь играючи, будто им информация в режиме реального времени напрямую из оперштаба поступает. И судя по оперативным сводкам, трофейного оружия у них достаточно, чтобы устроить на улицах целую войну. Вот так-то.

— До чего же странные вещи ты мне рассказываешь, Коля… странные и подозрительно знакомые. Совсем недавно я тоже удивлялся необычному поведению некоторых преступников… — задумчиво пробурчал себе под нос Сухов, пытаясь сквозь туман в голове припомнить подробности провального штурма особняка, где перестреляли целую роту ОМОНа.

Повисло долгое неловкое молчание, которое прервал генерал, задав давно волнующий его вопрос.

— Коля, а виновника ДТП, уложившего меня на эту койку, нашли?

— Нет… — медленно покачал головой Полукар. — Та машина оказалась с поддельными номерами. Эксперты сумели частично восстановить перебитый номер движка и выяснили, что автомобиль числился в угоне еще с прошлого года. Концов найти так и не удалось. Виновник сбежал сразу же. Его, конечно, некоторые очевидцы видели, но описать подробно не смогли. А потом случилась вся эта история с «Матроской», и все внимание перебросили на творящийся в городе беспредел. Твоим делом так никто толком и не успел заняться.

— Странно это всё, Коля, — генерал устало потёр пальцами глаза, и Полукару показалось, будто лежащий перед ним человек готов вот-вот отправиться на тот свет, настолько паршивым и усталым был его внешний вид. — Слишком много необычного во всем, что хоть краем касается Секирина, слишком много совпадений. Я не верю в то, что он мог так легко погибнуть. Ты же знаешь эту скотину, он живучий, как таракан! Да ты вспомни, я ж тебе рассказывал! Все эти заварушки, из которых он выкарабкивался! И тут вдруг такое…

— Понимаю тебя, Андрей Геннадьевич, но это жизнь. Можно сорок лет под пулями ходить, не получив ни царапины, а душу отдать на пенсии, когда на тебя кирпич с крыши дома свалится. Произойти может что угодно.

— Ой, вот только не надо мне этой патетики! Ты даже в армии не служил, чтобы мне про пули рассказывать! — Сухов скривился от слов Николая, и хотел даже ответить что-нибудь более грубое, но обижать раньше времени своего единственного информатора посчитал глупым.

Два старых приятеля еще не раз возвращались к обсуждению Секирина, подозрительного ДТП, его возможных заказчиках, о крайне необычных и согласованных действиях уголовного сброда, о мотивах военных, да и много чему еще. Полукар оказался первым посетителем Сухова после выхода из комы, так что тот вцепился в источник свежих новостей сильнее, чем оголодавший пес сжимает челюсти на палке колбасы.

И прервало их увлекательную беседу только появление лечащего врача, который в достаточно ультимативной форме потребовал оставить генерала в покое. Делать было нечего, и Николай засобирался к выходу, тем более, что на улице уже давно стемнело, и до начала комендантского часа было совсем рукой подать.

— Коль, — позвал Сухов приятеля уже в дверях.

— Что такое? — Полукар обернулся, и по выражению лица генерала понял, что тот хочет спросить что-то очень важное для него. Хочет, но колеблется столь сильно, что сомнения написаны на его лице огромными печатными буквами. Николай все случаи подобной нерешительности старого знакомого мог пересчитать буквально по пальцам, так что приготовился услышать от него, как минимум, нечто крайне неожиданное.

— Что бы ты сделал, — прошептал полицейский, словно боялся, что их могут подслушать, — если б узнал, что некто умеет управлять другими людьми, словно куклами? Ни шантажом, ни угрозами, а вот буквально… своей волей.

Николай призадумался, размышляя над тем, стоит ли ответить на это серьезно, или все-таки отшутиться, но ни к какому конкретному решению так и не пришел. В итоге, когда уже генерал устал ждать, он осторожно сказал:

— Знаешь, Андрей, я вообще о таком знать бы не хотел. Ну его к черту.

— Оно и верно, Коля, оно и верно… ладно, иди уж, отдыхай в своей отставке.

Генерал повозился на подушках, устраиваясь поудобней, и прикрыл глаза, давая понять, что разговоров с него на сегодня хватит.

— Мне еще не согласовали, так что придется пока немного поработать, — на автомате ответил Полукар, и шагнул за порог, успев расслышать за спиной бормотание генерала: «Мне, пожалуй, тоже…»

Когда дверь за посетителем закрылась, Сухов потянулся рукой к новомодному пульту, с которого можно было не только вызвать к себе врача, но и даже потушить в палате свет. Приглушив яркость светильников, генерал почти сразу же отключился, не успев даже как следует проанализировать полученные сегодня сведения. Долгая беседа слишком измотала его и отняла непозволительно много сил…

Я сидел в машине, посреди очередного безликого спального дворика, закрытого со всех сторон старыми многоэтажками. Здесь располагалось мое очередное убежище, где мне предстояло провести ближайшие несколько дней, а может даже недель, и меня эта перспектива конкретно так угнетала.

Я не для того так долго стремился к свободе, чтобы проводить ее в четырех пыльных стенах очередной бич-хаты, но я осознавал, что перемещаться по городу с каждым днем становилось все опасней. Стоит мне засветиться перед стражами порядка, и всё моё с трудом выстроенное реноме мертвеца будет разрушено подобно карточному домику.

Рука, не смотря на все контраргументы разума, сама собой потянулась к ключу зажигания, а ступня с готовностью выжала сцепление. Немного потарахтев, старенький автомобиль завелся, начав сотрясаться и дрожать, будто немощный старик, пытающийся своими силами встать с постели.