И об этом (опять же, как всегда бывало), он побеспокоился в самую первую очередь.

Вернувшись из подвала, свою драгоценную добычу он занес в личную лабораторию, оснащение которой было под стать самому хозяину.

Заставленная от пола до потолка различными приборами, как невинного на первый взгляд, так и, вне всякого сомнения, самого зловещего предназначения, она наводила случайного созерцателя на любые мысли, кроме, разве что, касавшихся вопросов миролюбия.

Раскрыв сразу несколько из принесенных с собою книг, мыслитель Концифик тут же обо всем на свете забыл.

Да и как не забыть, если началась долгая кропотливая работа, требовавшая полнейшей самоотдачи и кропотливого внимания даже к мелочам. Это же ему было делом совершенно обыденным и привычным. И мыслитель, по своему богатому опыту, отлично знал, как организовать такой стремительный и победоносный штурм результата, с какой стороны и при помощи чего провести «мозговую атаку».

Привычно усевшись за своим рабочим столом, он, что называется, с головой ушел в изучение содержания фолиантов.

Информацию поглощалась вполне быстро, хотя сам процесс был сопряжен с непривычными трудностями. В том числе и надсадным чиханием. Зато не пропал зря.

Как и хотелось Концифику, он не ошибся, набрав множество информационных материалов, найденных в подвале на стеллажах книгохранилища.

Час, другой и третий раздавался лишь шелест отдельных страниц, да надсадный кашель старика. Явно, нахватавшегося лишнего в недавней пылевой завесе.

Потом, отставив в сторону всё им только что прочитанное, столь же обстоятельно он взялся за изучение астрономического атласа. Там — на очень прочных, можно сказать, что вечных, пергаментных страницах, покоились всевозможные данные об окружающем его мире. Содержались, на радость пользователю ответы на любой, самый невероятный вопрос.

Концифик был сетелянином.

Более того — часть своей исследовательской работы посвятил именно изучению родной планеты — Сетелены. И немалая доля исходного материала, размещенного на страницах справочного издания, имело его авторство.

Правда — многолетней давности.

Вернуться же к ним мыслителя Концифика заставили не совсем обычные обстоятельства. А именно — итоги последнего межпланетного Всесбора. Как называют самые престижные межпланетные спортивные соревнования.

…История их возникновения началась с давней идеи создания «Терсены» — космической станции между двумя соседствующими планетами — Терратой и Сетеленой.

Миллионы и миллионы лет они существовали в самой непосредственной близости друг от друга. И, более того, даже вместе мчались в космическом пространстве, являя собой чудесное и уникальное явление мироздания.

Общение между жителями этих двух планет началось давно.

По преданиям древних:

— С момента появления оптических систем.

Тогда же удалось наладить визуальную связь. Потом изобрели радио, телевидение и оказалось, что обитателям обеих планет уже не обойтись без непосредственных контактов друг с другом.

Так и возник замысел «Терсены» — промежуточной базы общения.

Совместный проект ее строительства был достаточно прост. Как и все по-настоящему гениальное.

Саму станцию ее проектировщики решили строить в центре силовых гравитационных притяжений этих двух планет. И теперь там, в космическом промежутке между воздушными оболочками Терраты и Сетелены после многих трудов и грандиозных затрат, в конце концов надежнее, чем на стальных канатах, и повисла «Терсена».

Сначала это была совсем даже небольшая по размерам и назначению межорбитальная научная станция. Потом, ещё более расширяясь, она превратилась в настоящее циклопическое сооружение, позволяющее теперь легко вести на ней личное и непосредственное общение братьям по разуму.

Хотя, к сожалению, не обходилось время от времени и без некоторой напряженности.

Это случалось в особые периоды. Во времена, когда, то у одних мыслящих существ — терратов, то у других — представителей их хрупкого мироздания — сетелян появлялись разногласия. Вдруг начинали рождаться собственные идеи, отличные от тех, что были общепринятыми прежде.

Касались они, в основном, относительного лидерства в их освоенном мире. Доводы и убеждения выручали не всегда. И тогда все явственнее назревал серьезный конфликт.

Вот тут-то и выручили «Всесбор» — спортивные соревнования, в ходе которых можно было проявить свои лучшие качества, как сетелянам, так и терратам.

…Но все же совсем ни эти мысли, ни рекорды и достижения всех подряд спортивных ристалищ заботили сейчас мыслителя Концифика, перед которым находилось все наследие прошлого, запечатленное на страницах книг, отчетов, документальных сборников различных текстов с воспоминаниями очевидцев. Плёнки с записями прямых трансляций с состязаний.

Больше всего интересовали учёного в настоящее время только итоговые результаты состязаний последних лет. Причем, к тому же далеко не все, лишь в отдельных видах спорта:

— В прыжках! Как в длину, так и в высоту.

Их то и изучал старик, временами чихая от пыли, скопившейся между страниц сводных отчетов.

…Листая одну за другой пергаментные листы, он делал для себя необходимые частые выписки.

Продолжалось это до тех пор, пока в графе обладателей рекордных достижений не оказалось всего одно имя:

— Бьенол.

Именно его прошлогодний фантастический прыжок, наверное, в тысячный раз показанный нынче, по телевизору и навел Концифика, совершенно случайно, на уникальное, по своим масштабам, открытие.

Грандиозность возникшей идеи тогда и сорвала академика с его любимого — глубокого и удивительно мягкого кресла, украшавшего собой его личный кабинет. Заставила идти в низ — во всеми забытый накопитель пыли — книгохранилище.

Межорбитальная станция «Терсена» знавала времена гораздо лучшие, чем нынешние, когда ее магнитные платформы начали принимать полетные капсулы с участниками последнего по счету чрезвычайного Всесбора.

Да и повод к нему был иной, чем обычно.

И атмосфера общения уже не радовала, как прежде. Более того — она угнетала сознание, заставляла недовольно хмуриться даже прежних весельчаков.

Нет, не всем по нраву был этот Всесбор!

Вот и Бьенол придерживается того же самого мнения, которым постоянно делился с окружающими.

— Сколько раз, бывало, причаливал сюда в капсуле, чтобы поучаствовать в таких почетнейших состязаниях, какими всегда были Всесборы! — честно и открыто говорил он. — Но никогда еще не царила здесь столь, откровенная неприязнь к лидерам в отдельных видах спорта.

Теперь скорее лишь по традиции обе соседние планеты — его родная Сетелена и соседняя Террата, посылали сюда свои команды с, когда-то провозглашенными официально братскими чувствами и благими намерениями:

— Определить на деле, кто самый быстрый, сообразительный и ловкий в их мироздании?

Тем более, что и не найдешь для этого лучшего места, где бы каждый был совершенно на равных.

Сама жизнь устроилась так, что жители обеих планет оказались в отличных друг от друга условиях. Например, на более крупной по размерам, планете Террата, сила притяжения развивала у местных жителей физическую силу, мускулатуру, выносливость. Зато сетеляне, отличались от своих соперников ловкостью и быстротой.

Что и говорить:

— Найди, попробуй, общий взаимоприемлемый критерий? Докажи — что важнее — сила или ловкость?

По началу, с тех пор, как между обеими планетами повисло массивное сооружение межорбитальной станции «Терсена», все определилось к полному согласию соседей.

Тогда, действительно, Межорбитальный комплекс, устраивал всех. Возведенный в центральной точке сопряжения гравитационных сил Сетелены и Терраты, а оттого, как бы на канатах, подвешенный так между полями их притяжения, он был местом, просто идеальным для спорта.

Терраты, попадая на стадионы «Терсены» хоть и оставались по-прежнему могучими, но в непривычных для себя условиях все же были менее ловкими, чем сетеляне. На тех же, в свою очередь, на станции наваливалось появление избыточного веса. Тоже отрицательно оно влияло на «домашние» результаты. В том числе снижало собственные достижения, показанные на более малой, по размерам, Сетелене.