— Господа, прошу тишины! — На трибуну выскочил взъерошенный генерал-полковник Амелин, начальник генерального штаба, которому в большинстве случаев и выпадала честь вести все эти заседания. — Сегодня у нас на повестке чрезвычайно важная тема, поэтому тут присутствуют далеко не все, а только самые благонадежные представители. Прошу отнестись ко всему здесь услышанному максимально серьезно.

Обведя притихшее собрание взглядом и убедившись что его слова были услышаны, генерал жестом подозвал худого усатого мужчину, который без конца нервно теребил свои огромные очки в толстой оправе.

— Пожалуйста, Никита Михайлович, вам слово. Господа, старший судмедэксперт специального судебно-медицинского центра с важным исследованием. Послушайте.

Заняв место на трибуне, усатый начал свое неуверенное выступление, то и дело зарываясь в несусветные дебри специфических медицинских терминов, так что суть его доклада долго еще укрывалась от большинства слушателей.

Кто-то в огромном кабинете не сдержал пренебрежительного смешка, отчего судмедэксперт занервничал гораздо сильнее и начал еще больше нагружать публику сложнопроизносимыми определениями и оборотами. Но тут сзади него на короткий миг снова возникла фигура Амелина. Он отвлек выступающего и что-то наставительно ему сказал, после чего тот удивительно быстро сумел совладать с волнением. Дальнейшую свою речь он вел уже почти нормальным человеческим языком.

— Прошу прощения, я явно начал не с того. Попробуем с самого начала. В общем, как вы уже поняли, я руковожу группой судебно медицинских экспертов в задачу которой было вменено обнаружение остаточных следов загадочного психотропного отравляющего вещества в тканях погибших и определение его состава. Обмолвлюсь сразу, что никаких успехов в этом направлении мы не достигли, но зато обнаружили другую очень интересную особенность…

Зал заволновался, и многие слушатели подобрались, предвкушая услышать что-нибудь новое и необычное.

— По большому счету, у подавляющего большинства тел, принадлежащих участникам неопознанных бандформирований, наблюдался труднопрослеживаемый генез смерти. Мы долгое время не могли найти закономерностей, потому что множественные пулевые ранения ошибочно наталкивали нас на вывод о том, что именно они послужили причиной умерщвления…

Собрание внимало речи настолько внимательно, что люди даже старались лишний раз не шевелиться, чтобы из-за шороха одежды или случайного скрипа стула не пропустить чего-нибудь важного. Что это все значит? Неужели им сейчас пытаются доказать, что добытые тела убитых бандитов умерли не от пуль солдат и служащих, а по какой-то другой причине? Но от чего тогда?

— Впервые мы заподозрили неладное, когда у тридцатого или даже сорокового по счету трупа обнаружилась слишком темная и жидкая кровь. Обычно это характерный признак при механической асфиксии, однако такое же состояние крови характерно и для множества других видов быстро наступившей смерти. Чтобы вы меня понимали, кровь темнеет из-за посмертного поглощения кислорода переживающими тканями организма. НО!

Выступающий явно вошел в роль и вел себя подобно профессору перед аудиторией студентов.

— Ни одного иного свойственного асфиксии признака нам найти не удалось. Оболочки глаз были чистыми и не носили следов кровоизлияний, правая половина сердца не была переполнена кровью, равно как и отсутствовали какие-либо подплевральные и подэпикардиальные следы на слизистых дыхательных путей.

Слушатели подобрались, и немного даже подались вперед на своих креслах, лишь бы не пропустить ни слова из сказанного.

— Все доставленные на вскрытие тела носили практически идентичные следы смерти, характерные для внезапной остановки сердца, а не…

Продолжение фразы потонуло в буре то ли возмущения, то ли возражения. Большая часть носителей форменных кителей повскакивала со своих мест и принялась о чем-то громко кричать. А поскольку делать они это предпочитали одновременно, то разобрать их гневные восклицания было очень затруднительно.

Господа в штатском в этом балагане участия принимать не стали, поскольку им было абсолютно все равно, кто кого и каким образом убивает там, на улицах, а вот представителей силовых ведомств заявление задело не на шутку. Им оно показалось чуть ли не провокацией, посредством которой пытаются их обозвать трусами.

— Вы что, хотите сказать, будто мы трупы на улице подбираем и стреляем в них, чтобы сымитировать нападение на самих же себя?!

— Да вы в своем уме?! У нас есть видеозаписи и свидетельские показания, мы можем по каждому застреленному дать развернутый отчет с исчерпывающими доказательствами!

— Как вы смеете говорить подобные вещи! Полиция несет колоссальные потери в уличных боях, а вы нам рассказываете, что противник умирает от сердечных приступов!

Под шквалом негативных и нервных выкриков докладчик снова стушевался и принялся часто поправлять свои очки, тщетно пытаясь выгадать секунду тишины, чтобы вставить в этот шквал реплик хотя бы единственное слово. Так продолжалось до тех пор, пока на помощь снова не пришел Амелин и не призвал всех громогласным воплем к порядку. А без этого продолжать доклад было попросту невозможно.

Когда же генерал-полковник персонально заткнул рот каждому крикуну, эксперт робко попытался продолжить, наиболее тщательно подбирая слова.

— Э-э-э, уважаемые собравшиеся, прошу меня извинить, вы меня не так поняли. Я ни в коей, э-э-э, мере не пытался поставить под сомнение героизм и профессионализм ваших, э-м-м, ведомств и их служащих.

— Тогда объясните, как нам еще понимать ваше заявление, будто болезни сердца унесли больше жизней всяких ублюдков, нежели наши пули!

Стоящий на страже тишины генерал собирался уже было вскочить и высказать очередному нарушителю порядка все, что о нем думает, но тот, увидав готовность Амелина, быстренько свернул свою речь и спрятался за спинами остальных слушателей.

— Да-да, конечно… то есть, нет, я имел в виду совсем иное! — Зачастил докладчик, боязливо озираясь, будто ожидал, что в него сейчас из зала запустят чем-нибудь тяжелым. — Я всего лишь хотел подвести к тому, что все доставленные на обследование трупы выглядели так, будто сперва умерли от остановки сердца, а уже потом, кхм… пошли в бой, так сказать, где и получили по нескольку ваших… э-э-э… пуль.

В кабинете снова воцарилась гробовая тишина, в которой можно было даже расслышать тяжелое дыхание собравшихся. Казалось, напряги слух чуть сильнее, и станет слышно, как в их головах перекатываются тяжелые мысли.

— Это какая-то шутка? — Осведомился кто-то из слушателей, скептически изгибая бровь, и остальные поддержали его вопрос согласным гудением.

— Нет, — отрицательно помотал головой докладчик, и его очки чуть было не слетели с переносицы, настолько много экспрессии вложил он в этот жест. — Это все просто факты, которые нам доподлинно удалось установить. Еще примечательно и то, что ни один из трупов не обладал достаточно явными патологиями, способными спровоцировать остановку сердца. Поражения коронарных артерий либо отсутствовали, либо наличествовали в незначительных неопасных для жизни объемах, ни у кого из них не было обнаружено крупных тромбов, могущих привести к коронарной смерти. Даже вероятность атеросклероза была исключена у девяноста восьми процентов исследуемых.

— Подождите… и что все это значит? — Раздался очередной выкрик из зала.

— Прежде чем ответить, я бы хотел рассказать еще об одном уникальном случае в своей практике, который произошел несколько месяцев назад. Кхм… в общем, наверняка многие здесь присутствующие слышали о нападении на загородный дом одного из высокопоставленных экс-чиновников, где несколько десятков бандитов почти сумели пробиться сквозь оцепление спецназа…

— ОМОНа. — Поправил докладчика мужчина в синем пиксельном кителе из первого ряда, после чего сразу же удостоился множества почти сочувственных взглядов от военных представителей собрания. Они-то точно знали, что пострадавшие ОМОНовцы принадлежали к его ведомству, и были наслышаны, насколько сильно влетело их коллеге за такой громкий провал.