– Так вот видишь! – оживился Шрам. – Справедливо. А говоришь – головы рубит…

– Не знаю. На мой взгляд, не сегодня-завтра направит император туда тысячу, и разгонят там всю эту банду.

– Зато у них там маги есть… – подключился Ильнас, – и корабли с орденским оружием…

– Маги? – переспросил я.

– Да. Свободные от ордена, – гордо, словно сам оттуда, ответил парень. – И детей одаренных он там собирает.

– Это да… могут и выжить, – прокомментировал Мамит. – Если орден сейчас проморгает, то зим через пять – десять замаются их выковыривать… – Балзон ненадолго замолчал. – Только все равно дурная затея. Ему бы там порядок навести… Балзонства организовать, чтобы было за что людям бороться. Да и с рабством… Как долги выбивать, если человек не отдаст? Казнить? Тогда какая выгода? Выгонять из земель? Тоже в минус уйдешь.

– Заставлять отработать, – возразил я.

– А если не захочет? Да и какое тогда отличие от рабства?

– Отработает – и свободен. – Переубеждать балзона, рассказывая о другом общественном строе, я не собирался, просто как-то незаметно втянулся в полемику. – Тот, что в подвале, не рассказывал, как выглядит этот локот?

– Это вообще смешно. Говорит, зубов нет…

– …и хромой? – продолжил я.

– Да, – удивился Мамит. – Откуда знаешь?

– Встречались, похоже.

– Ну и знакомые у тебя… Сам-то не оттуда?

– Нет.

Сердцевина балзонства Луисмирова друга представляла собой довольно убогую… даже крепостью-то не назвать. Так, чуть ли не бумажная стена вокруг двухэтажного дома и нескольких построек. Высота стены – метра два с половиной, не больше.

– Нам бы балзона Луисмира увидеть, – достучавшись до охраны, спросил Мамит.

– На охоте они, – ответил воин, – по темноте приедут.

– Так уже скоро, – посмотрел на небо Мамит. – Может, пустишь, мы внутри подождем?

– Не могу. Извиняйте. – Воин стал закрывать переговорное окошко.

– Подожди-подожди… – попытался я остановить его. – А лара – с ними?

– Какая лара? Не знаю я. Может, и с ними, может, и нет.

– Что делать будем?

– Мож, подождем где в сторонке? Сколько охраны, глянем, когда подъедут, – предложил Шрам.

– Допустим, два десятка, – ответил я. – И что?

– Меньше, – уверенно произнес Мамит. – У того и другого по десятку, не более. Запрещено больше десяти иметь. Вернее всего, Луисмир с собой человек троих взял – балзонство-то тоже надо охранять. То есть не больше тринадцати-четырнадцати душ будет здесь.

– А сейчас внутри, как думаешь, сколько?

– От семи до десяти. Обслугу не беру в расчет.

– Ну что, зайдем в гости?

Мамит пожал плечами.

Перелезть через заборчик и раскидать трех довольно пожилых воинов… Я даже дыхание не сбил. В этот раз не зверствовали – просто вязали. Остальных стражников закрыли в казарме, из которой они даже выйти не успели. Для острастки пригрозили поджечь ее, если будут буянить. Обслугу загнали в подвал дома, попросив вынести нам оттуда колбас и сала. В итоге освободили кухарку – хотелось домашненького. Семья у балзона была. Жена и двое мальчишек. Их убедительно попросили не покидать комнату на первом этаже. Альяны в доме не оказалось. Стражник, разговаривавший с нами через ворота, вблизи оказался несколько общительнее и рассказал, что Альяну взяли с собой на охоту.

– Лара была с гостем твоего хозяина? – спросил я кухарку, пока та возилась у печи.

– Лара?.. Рабыня была. Но, говорят, из знатного рода. За долги вроде как… Красивая такая. Неразговорчивая. На пол ее посадили – нельзя же рабам за балзонский стол. Сначала хотели, чтобы она голая там сидела. Только госпожа Нана заругалась.

– А ночью? – попытался я мягко прояснить ситуацию, приготовившись к самому худшему.

– Ежели вы про утехи, так они вчера так хорошо посидели, что самих разносить пришлось. Хотя балзон Луисмир собирался вроде… А вы убивцы? – прямодушно спросила кухарка.

– Смелая какая, – усмехнулся Мамит. – Тебя не тронем.

– Да я бы потрогал, – улыбнулся Шрам.

Интересный вкус у Шрама. Кухарка была такой… настоящей кухаркой! Ну… два метра в обхвате, дородная, но, надо отметить – забавная. И на лицо, несмотря на полноту, интересная.

– Я те, охальник, половником-то в лоб дам! А так… чего бояться? То, что суждено, хоть бойся его, хоть не бойся, все одно случится.

– А сколько охраны с хозяином?

– Так наших двое и двое Луисмировых, – без тени сомнения ответила кухарка.

Золото, а не женщина.

Хозяева вернулись, как и сказал стражник, по темноте. Увидел их первым Ильнас, поставленный у смотрового окна ворот. Увидел минут за тридцать – сложно не рассмотреть в темноте огонек магического светильника, висевший перед лошадьми.

Разумеется, мы всей командой встретили гостей. Первой въехала карета. Охрана, как и положено, показалась в проеме следом за балзонским транспортом. Сразу никто ничего не понял. Воины, расслабившись (ну дома ведь!..), спешились. И тут… Парни были крепкими, поэтому мы действовали наверняка, то есть используя мои способности. Собственно, и идея была моей. Попутчики были готовы решить вопрос кровью. Но зачем? Если можно воздействовать психологически…

Как только все въехали, Шрам и Ильнас закрыли ворота. Я и Мамит (все-таки смешное у него имя) вышли из тени.

– Карающие ордена Гнутой горы. – Я пропустил молнию меж рук. – Всем отстегнуть ножны и бросить перед собой.

Я не знаю таких дебилов (ну, кроме меня), что после таких слов не сложили бы оружие. Даже двоих карающих (а в перепуганных глазах охранников было как минимум двое) хватит, чтобы положить насмерть несколько десятков обычных воинов.

Далее Шрам и Ильнас просто связали руки охране. Самое интересное, что из кареты за это время никто не вышел.

– Ты рабыня! – глухо донеслось из-за дверей. – Сказано – задирай подол, значит, задирай!

Тут же раздался звук пощечины.

– Луис, мы уже приехали. Сейчас Нана выйдет. Прекращай, – промямлил чей-то голос.

Судя по интонации, оба были пьяны в пыль, как говорили местные.

– Выходите! – дернул я дверь. – Полиция нравов!

После этой фразы чуть сам не засмеялся. На местном это звучало как «стража за соблюдением семейных традиций».

Понятно, что пьяные люди переваривали сказанное секунд двадцать, за которые я протянул руку Альяне, и она почти покинула карету, когда эта свинья схватилась за платье, порвав его.

Пришлось сунуть разок в пьяное рыло.

– Что происходит? – спросила, озираясь, несколько ошалевшая Альяна, оказавшись у меня в объятиях.

– Ну не мог же я тебя оставить ему!

– Теперь и я могу приступить? – спросил Мамит скорее риторически, чем действительно интересуясь, и подошел к карете.

– Думаешь, они сейчас поймут хоть что-то? Я бы на твоем месте до утра подождал. Пусть протрезвеют. Да и ночевать рядом со свежей кровью…

– А ты же можешь их в чувство привести?

– Могу.

– Эх… Ну ты мне вон того приведи. – Мамит ткнул пальцем в Луисмира. – Я спать не хочу. Пусть он трезвым помучается… Что?… А-а…Он будет живым. Утром. Если надо. Обещаю.

– Да мне его жизнь ни к чему. Вывеси его где хочешь. Только документы и рабский медальон у него забрать надо.

Конечно, пришлось все объяснить девушке. Но произошло это несколько позже, когда мы уединились в одной из комнат. Нет, близости не было. Мы даже не раздевались. Просто сидели, обнявшись, и я рассказывал ей обо всем. В том числе и о чувствах.

Альяна прижалась к моей груди:

– Сумасшедший…

– Ты же сама предлагала сорвать цветок безумия… – улыбнулся я, прижимая к себе девушку.

– Говорят не «сорвать», а «съесть».

– Не-эт. Сорвать. Есть тебя я буду всю оставшуюся жизнь, мой цветок безумия. – Я поправил выбившийся из прически локон Альяны. Настолько разумным я себя еще не чувствовал.