– Шрам… – прошептал Ильнас, отогнув полог, – он очнулся.

Тут же в шатер вошел Шрам. Подойдя ко мне на расстояние шага, он присел на корточки и уставился в глаза.

– Ближе не могу подойти, от тебя молниями бьет. Говорить можешь?

Я безрезультатно попытался еще раз разомкнуть губы. Поняв бессмысленность данного действа, дважды моргнул. Шрам все понял.

– Ты знаешь, что с тобой?

Я моргнул один раз.

– Чем-то помочь надо?

Я моргнул два раза.

– Ротимур сейчас к алтырям пошел, попытается у них узнать, что делать.

Я моргнул два раза.

– Не надо? – догадался Шрам.

Я моргнул раз.

– Надо? Давай если надо, то один раз, не надо – два.

Я моргнул два раза.

– Мелкий, быстро за Ротимуром! Если ничем помочь не могу, то я на стражу встану. А то Отон уже дважды хотел зайти.

Я моргнул один раз. Минут за пятнадцать покоя мне удалось… – по крайней мере показалось, что удалось, – слегка унять поток магии в меня со спины и почувствовать пальцы.

– Что случилось? – раздался голос сотника черных снаружи.

– Да перепил немного…

– Ты это… легенды-то мне не рассказывай!.. Перепил… В лагере столько настойки нет. Да и Ротимур только что чуть ли не штурмом к алтырям выйти пытался. Я ему чуть глаз не выдавил – молчит.

– Илун… нельзя туда.

– Уйди с дороги.

– Илун. У меня приказ никого в шатер не пускать.

– Чей приказ?

– Лигранда.

– Он десятник, я сотник. Отменяю приказ. Руку убери! Шрам, я тебе кадык сломаю.

– Не надо, Илу…

Последовавший звук снаружи напомнил падение мешка с кротокой. Полог тут же отдернулся, и в шатер вошел Илун. Сделав пару шагов, он остановился, внимательно рассматривая мою руку. Тут вновь отдернулся полог, и Ильнас влетел в спину черному сотнику. За ним, держась за плечо, вошел Шрам.

– Давно он так? – спросил Илун.

– Лежит со вчера, а молнии с утра начались… – тихо ответил Шрам.

– Кто еще знает?

– Ротимур.

– И всё?

– Да.

– Ильнас, дуй к моим, скажи Зеленому, чтобы через сто ударов сердца был здесь. Ничего ему не рассказывай.

– Не пойду, – насупился парень.

Илун устало посмотрел на мальчишку.

– Бегом. – Голос сотника звучал абсолютно безэмоционально и ровно. – Не держи меня за мускуна. Нашептывать дракону не собираюсь.

– Зеленый-то в утешных шатрах.

– Выдерни его оттуда.

Илун засунул руку за пояс и достал монету, которую протянул Шраму.

– Возьмешь настойки на все. Чтобы ваши не просыпались.

– Так это… мне у шатра на страже надо…

– Я постою. Стражи… корень в вас. Ты вообще не тренируешься, как от меня ушел?

Шрам опустил голову. Тут из-за полога послышались шаги. Не успел входящий отдернуть полог, как сотник, резко развернувшись, схватил руку, взявшуюся за край ткани, и вывернул кисть в болевом. Оттолкнув входящего, Илун вынырнул наружу. Сквозь щель на мгновение распахнувшегося полога мелькнуло перекошенное лицо Ротимура.

Я не знаю, где Илун смог раздобыть этот амулет, но приблизительно минут через двадцать, в течение которых шатер охранял Зеленый, на мою грудь опустился медный медальон с красным камешком посередине. Магия, покалывавшая спину, буквально сразу стала стихать, а грудь зажгло.

– Мне надо идти, – черносотенник сидел на корточках в шаге от меня, – Ротимур своим визитом кучу вопросов у сотников породил. Надо успокоить, пока еще кто не заинтересовался. Сможешь говорить – пришлешь бегунка. Обязательно.

– Я не бегу… – начал было Ильнас, но споткнулся о взгляд сотника.

– Ты чего как на страже? – раздался голос Илуна, как только он вышел из шатра.

– Так сам приказал… – ответил Зеленый.

– Я тебя присмотреть попросил. Чтобы никто не вошел. Вон на бревно сядь, не привлекай взгляды.

– Что случилось-то?

– Если никто не знает… – Голос сотника резко оборвался.

– …значит, никто не спросит, – хмуро продолжил Зеленый аналог поговорки: «Меньше знаешь – крепче спишь».

Уже через час я стал вновь ощущать свое тело. Молнии больше не струились и спину не кололо.

– Пить… – скорее просипел, чем прошептал я.

Ильнас подскочил и налил в кружку воды из кувшина. Подойдя ко мне, он замер. Поставил кружку на землю. Вынув кинжал, осторожно прикоснулся его кончиком к моей руке. И только после этого, вернув оружие в ножны, напоил меня. Возникла мысль объяснить мальчишке, что металл лучше проводит молнии. Но как возникла, так и ушла.

– Илуна звать? – спросил парень.

– Зови.

– Легче?

– Да… – почти беззвучно произнес я.

– Орден о тебе не знает?

– Нет…

– «Утешная сотня» простоит еще два дня. За это время ты должен подняться на ноги. Медальон спрячь. – Илун, взяв веревочку с груди, надел мне ее на шею и засунул кругляш под рубаху. – Алтырей не зови. Сейчас по тебе не видно, что ты… так что Зеленого я с поста снимаю. Очень он внимание привлекает. Когда засыпать будешь, ставь стражу. От тебя во сне еще молнии могут быть.

Сотник на время замолчал.

– А я-то думаю, чего ты так ловко бьешься… Встанешь на ноги – переговорю с драконом, чтобы перевел тебя ко мне. Вашим скоро на север. Тебе туда нельзя.

– Откуда это? – скосил я взгляд на грудь.

Илун ответил не сразу:

– Есть у меня друг. У его сына магия когда-то проснулась. А он не захотел об этом ордену рассказывать. Мальчишка не выжил. Сгорел. Ну и друг тогда помешался слегка на этом. Специально в нашу тысячу служить пошел и в Северные земли напрашивался, чтобы спасти одаренного ребенка. Вроде как искупить вину. А медальоны, которые выдают орденские, – наперечет. Уж не знаю, где он взял…

Я закашлялся.

– Ладно, отдыхай. – Сотник встал с чурбана, на котором сидел.

Когда Илун ушел, до того как я провалился в сон, в голове роились мысли, порожденные рассказом сотника. Что за медальоны выдает орден? Откуда Илун знает, что во сне из меня могут бить молнии? Темнил Илун, ой, темнил. Медальон этот…

На следующий день я проснулся от озноба. Но если сравнивать с предыдущим состоянием, то есть полной обездвиженностью, то определенный прогресс был. Даже сесть смог сам. Судя по полумраку и редким голосам снаружи, было раннее утро. Напротив спал Ильнас. Жутко хотелось есть.

– Ильнас. Ильнас!

Полог шатра тут же распахнулся, и в щели появилась «миловидная» рожа Шрама.

– Не буди. Он всю ночь около тебя сидел… – Полог закрылся, чтобы через секунду отдернуться вновь, впуская воина. – Как себя чувствуешь?

– Нормально. Пожрать бы…

Внутренности тряслись, словно с какого-то жуткого похмелья, но есть хотелось ужасно.

– Сейчас… – Воин, пройдя в глубь шатра, стал рыться в подвешенной сумке.

Поесть оказалось не так просто. Твердую пищу я толком разжевать не мог. Даже маленький кусочек сыра, положенный Шрамом мне в рот, лишь пожамкал зубами. А при попытке проглотить – сыр встал в горле. Шраму пришлось бить по моей спине, чтобы вернуть строптивую пищу обратно. Пока происходила операция по спасению от коварного молочного продукта, пытавшегося задушить меня, проснулся Ильнас.

– Сейчас суп принесу. – Парень встал и, протирая одной рукой глаза, а в другую взяв деревянную плошку, вышел из шатра.

Вернулся он минут через десять с холодным рыбным супом. Я к этому времени вновь перешел в горизонтальное положение.

– Где взял? – поинтересовался Шрам, пока давил ложкой куски кротоки.

– В десятке Седого…

– Расскажи, что было, – прервал я бессмысленный, с моей точки зрения, разговор.

– Тебе плохо стало, а я мимо проходил, – начал Шрам, понимая, о чем вопрос. – Сначала к алтырям хотели, но ты запретил…

– Не помню.

Шрам пожал плечами и продолжил:

– Ну мы с Ротимуром тебя в шатер и унесли. А тут уж из тебя как пошло… Ротимур попросил никому не говорить, что ты… ну… вот тот. Дальше ты знаешь.