Уже далеко за полночь раздался стук в дверь.

– Войди, – разрешил я, после того как убрал настойку в шкаф.

Я не злоупотреблял, но поймал себя на мысли, что этот напиток немножко уносит меня обратно на родину. Я безумно скучал по бабушке и моей прошлой жизни.

Вошел, на удивление, Ильнас.

– Лара Альяна приглашает вас на конную прогулку. – Он склонил голову, чем вызвал мою улыбку – несколько нелепо пытался повторить жест Ратса.

– Какая прогулка? Ночь на дворе.

– Лара Альяна сказала… – стушевался парень.

– Повтори дословно.

– …что только трус откажется от такого предложения.

– Понятно, можешь идти.

– Что передать ларе Альяне?.. – промямлил мальчишка.

– Что либалзоны не поддаются на провокации. Иди.

Через пятнадцать минут ворвалась сама лара:

– Не наглей! Почему я должна ходить за тобой лично?

Лара была в костюме для верховой езды. Это такой удлиненный до колен камзол женского покроя и восточные шаровары.

– Что за глупые идеи? И что благочестивая лара делает в такой час в комнате молодого человека?

– Брата.

– Ну да. Или, вернее, внука сводного брата отца твоего отца.

– Это лишь слова. Поехали!

– Да куда?!

– Просто поехали. Тебя молодая лара приглашает на ночную прогулку. Не будь занудой.

– Ну хорошо. Надеюсь, лара не обманет моих ожиданий.

– Еще как не обманет… либалзон, – несколько растягивая слова, томным голосом произнесла она.

Через ворота, понятно, нас выпустили – я же все-таки за старшего, но вежливо предупредили, что лучше было бы взять охрану. На что Альяна ответила, мол, в имении и так осталось всего шесть воинов, и направила моего нагло экспроприированного жеребца за ворота. Благо луна в эту ночь неплохо освещала местность, так как Альяна в какой-то момент свернула с дороги и пришпорила коня прямо в поле. Пришлось догонять, молясь, чтобы лошадь не споткнулась. Остановились мы у реки.

– Отвернись, – потребовала лара.

Я никогда не считал себя гением, но тут надо быть совсем тупым. Моя фантазия рисовала стройные ножки лары на своих бедрах в бурных… ну пусть не очень бурных, потоках местной речушки. Хотя в случае с Альяной это могла быть очень жестокая шутка.

– Элидар! – раздалось за спиной. – Ты долго там стоять будешь?

Может, я и параноик, но на всякий случай отстегнул от седла путы и стреножил обеих лошадей. А то так можно оказаться и без одежды, и без девушки, и без лошади на берегу этой речушки. Вот смеху-то будет, если я голым под утро войду в имение…

О том, что лара, голова которой мелькала на поверхности, полностью обнажена, красноречиво говорила ее одежда, сложенная около куста…

Мы плескались, брызгались, сплавали до противоположного берега. Под конец Альяна подплыла ко мне и оперлась руками о плечи – так как я стоял по шею в воде, ей не хватало роста достать до дна. Ее дыхание обдало мои губы, я, одной рукой обняв ее за талию, а второй проведя по мокрым волосам, попытался поцеловать. Она отпрянула от моих губ.

– Это ты получишь, лишь съев цветок безумия… – прошептала она.

– А у тебя есть такой?.. – так же тихо спросил я.

– Глупый, – улыбнулась она, – это поговорка. Есть такой цветок, съев который, на один час можно пожелать что угодно, а потом…

– Что потом?

Альяна прижалась ко мне всем телом.

– Какой ты горячий там… – Она провела своим носиком по моему. – А потом – ты становишься безумным.

Лара набрала побольше воздуха и медленно стала опускаться под воду. Ее руки, скользнув по моему животу, ухватились за талию… Такого у меня ни в одной жизни не было… Я замер в ожидании наслаждения, но… вместо эротических фантазий получил резкий толчок ног лары в оба бедра и, на доли секунды, вид обнаженной девушки над водой.

Пока я отплевывался от попавшей в рот воды, лара уже достигла отмели и с задорным смехом выбегала на берег. Я приложил все силы, чтобы успеть догнать ее. Ну, собственно, это мне удалось, и я заключил ее в объятия около лошадей, попытавшись вновь поцеловать.

– Не надо, прошу… – раздался шепот, когда мои губы коснулись ее.

Ну вот какой мужчина сможет после этого продолжить? Я выпустил из объятий девушку, прикрывающую грудь своей одеждой, и отвернулся.

Обратно мы возвращались молча. Я пытался разгадать загадки женской логики – если не нравлюсь, то тогда зачем, а если нравлюсь… Возможно, бережет себя для мужа, но тогда снова вопрос – зачем весь этот цирк?

Лару после ночного купания словно подменили. Она совсем даже не в шутку дерзила на каждом шагу, изредка доводя меня до бешенства. Через два дня после того как вернулся дед, она ворвалась ко мне в комнату. Я встал, как подобает либалзону, при этом ожидая услышать очередную гадость. Возмущаться и ругаться с ней по поводу ее манеры входить не хотелось. Она подошла и прицепила что-то мне за ухо.

– Извини. Я думала, что будет лучше, если мы расстанемся в ссоре, но… не смогла. Я уезжаю.

Ее губы сомкнулись на моих. Сладкий-сладкий поцелуй нежных губ длился, пожалуй, целую вечность, показавшуюся мгновением.

– Прости. Не провожай меня. Жаль, что ты тогда не решился… – Она резко развернулась и, шелестя платьем, направилась к открытой двери, но остановилась и вновь повернулась ко мне:

– И тогда, в купальне – это мы с Ирушей уговорили тебя.

– Зачем?

– Мы обе были влюблены в тебя, а тебе привезли рабыню, чтобы научить общению с женщинами. И мы решили, что твой первый раз должен быть с кем-то из нас двоих. Поэтому договорились, что та, которой ты коснешься первой…

– И кого я коснулся?

– Никого. Ты просто улыбался. А потом нас поймали. И цветок безумия сними, – лара приподняла руку, указывая на то, что положила мне за ухо, – от него ожог может быть. Если надумаешь съесть, я буду рада. Только в масло окуни, а то просто сойдешь с ума, и желание не сбудется.

Лара, улыбнувшись, исчезла в глубине коридора. Я, вынув из-за уха несуразный темно-зеленый бутон, проводил взглядом из окна ее карету. Был ли я тогда влюблен? Вряд ли. Уж слишком спокойно я пережил ее отъезд.

В последующие дни я стал входить в свой обычный ритм, разве что в мою жизнь как-то незаметно начал втираться Ильнас. Ну то есть после пробежки, скажем, я споласкивался и любил выпить отвара, так парень уже встречал меня у дверей в мою комнату с кружкой оного. Только я собирался на ристалище, как он уже ждал меня с начищенной кольчугой и шлемом у ограждения. В некоторых случаях – например, когда он ждал у двери комнаты распоряжений, это несколько нервировало, и я попросил разрешения деда на присутствие мальчишки на занятиях. Дед, кстати, даже не поинтересовался, зачем мне этот парень (чем, если честно, обрадовал меня, поскольку я не знал, что ответить на такой вопрос).

Ильнас воспринял возможность обучаться с энтузиазмом. Разумеется, полноценно учить его в ущерб другим детям никто не собирался. То есть на устных занятиях он ставил свой стул в уголок и просто слушал, на мечном бое в сторонке махал палкой, на письменных ему вообще делать было нечего, так как неграмотен. Этот вопрос я взвалил на свои хрупкие плечи, и, когда у меня было свободное время, Ильнас, сидя в моей комнате, выводил буквы, повторяя их про себя. И это буквально за пару рук! Очень, кстати, удобно иметь слугу, а не раба. И удобство не только в том, что Ильнас мог передвигаться по дому после «комендантского часа» для рабов. Дело в том, что он мог ведь и на уроке танцев, скажем, присутствовать и вовремя протянуть полотенце. Поверьте, через час непрерывных занятий пот не градом льет, конечно, но испарина проступает. А в случае общения с дамой на коротком расстоянии Отта ставила это в минус. В любом случае Ильнас лучше Пасота хотя бы только потому, что общаться, а соответственно трепать языком мальчишке было не с кем, кроме кухарки, поскольку жил он в бывшей кладовке за кухней.

Дед, через два дня после отъезда Альяны, за бокалом вечернего вина рассказал мне ее не очень веселую историю.