- За остальных из села, это ты правильно подошел, - сказал я. - Вижу досталось тебе, но времени отлеживаться сейчас нет. Пройдись по домам, или куда там остальные укрылись, и скажи, чтобы скарб свой, которые татары повытаскивали, забирали. Ни к чему он нам.

- Благодарствуем, - снова повторил селянин и низко поклонился. Чуть не упал, видимо, голова закружилась, но все же смог удержаться, выпрямился и повторил. - Благодарствуем, князь, что деревню разорять не стал. Все, чего ценного было, вынесли поганые.

Ну да, мы по праву сильного забрать все себе могли, тем более, что селяне и так получили самый большой подарок, который только можно придумать - освобождение из татарского плена.

- Иди, иди, - отпустил я мужика. - Только аккуратнее, не свались там, не расшибись.

Селянин, мелко кивая, двинулся прочь, воины мои уже крутили пленных татар, которых оказалось неожиданно много: кого доспех спас, а кого задело вскользь. Как ни крути, но с самострельным болтом, засевшим в руке или ноге воевать уже несподручно.

- Уж больно ты добр к селянам, - сказал Игнат. - Все имущество им оставил.

- Так у них и так жизнь тяжелая, дядька, - ответил я. - Живут здесь, на окраине, торговых путей нет, князя над ними нет, чтобы от разбойников защитил, так еще и татары сюда наведываются, оказывается.

- Так-то оно так, - согласился старый воин. - Но селян в строгости держать надо. Чтобы знали, что их дело - воинов кормить, а те их уже защищать будут.

- Вот, вернем отцовский престол, я с этих селян сторицей все возьму, - ответил я. - Присоединим земли Воронежские к своим, хотя бы окраинные. И села местные данью обложим, а то пока ее кто попало собирает: то человек-медведь заведется, то татары придут.

- Побегут тогда селяне, - ответил Игнат. - Дальше в сторону ордынских земель побегут. Тут и так живут те, кто под княжьей рукой не хочет.

- Те, кто поглупее, побегут, - согласился я. - Но нам дураки и не нужны. А кто поумнее, останутся, если поймут, что князь - не только тот, кто мыто собирает, но и тот, кто от напастей оборонит, разбойников повыбьет, да и вообще…

- Княжич, - Степан оторвался от кучки воинов, собравшейся на площади вокруг пленных и махнул мне рукой. - Княжич, там один из татар по-русски говорит. Хочет с главным нашим поговорить.

- Ну пойдем, поговорим, - пожал я плечами, и мы вместе с Игнатом двинули через площадь.

Когда мы подошли, дружинники мои расступились и пропустили нас к сидящему на земле татарину. Узнал я его с первого взгляда - тот самый всадник, что бил женщину плетью. Он отличался от остальных татар: те были чернявые, с плоскими лицами и узкими глазами, а этот наоборот - светловолосый, высокий, с правильными чертами лица. Да и глаза у него были зеленые. Встретил бы где-нибудь в Брянске, ни за что татарина не признал бы.

Вид он пытался принять гордый и независимый, чему изрядно мешали кровящая рана на плече и испачканная в дорожной пыли одежда. Да и оружие у него понятное дело уже отобрали, а вот доспеха пока не сняли: скорее всего, потому что мешала стрела, засевшая в плече.

Дырка пустяковая, обломить болт, вытащить, промыть настоем календулы, да перевязать. И все, за месяц рука заживет, и будет командир татарской ватаги снова водить ее за добычей в мирные деревни.

- Меня зовут князь Олег, - сказал я. - Ты мой пленник.

Именно так, представиться, обозначить свое положение, а потом положение пленного. Игнат учил меня допрашивать людей долгими зимними вечерами, проведенными в монастыре. И это искусство отнюдь не всегда было связано с пытками, иногда ведь нужно сохранить шкуру пленного в целости. Например, когда собираешься получить за нее выкуп.

Я, правда, не был собирался вымогать выкуп за взятого в плен разбойника. Нет, если бы я был настоящим князем, со своими землями, то без сомнения попытался бы это сделать. Но сейчас, не таскать же мне в самом деле за собой пленного. Сбежит. А если не сбежит, то убьют.

- Меня зовут Гали, - ответил он на почти чистом русском.

- Ты не похож на татарина, - заметил я. - Я бы сказал, что ты больше похож на нас, чем на своих людей.

- Мои люди башкиры, - мрачно ответил пленный. - Моя мать русская, а мой отец - Темир-Бей, наши кочевья находятся по ту сторону реки Чулман.

- Это где? - повернулся я к Игнату.

- Понятия не имею, - пожал плечами старик. - У татар свои названия, у них ведь свой язык.

- Русские называют эту реку Камой, - ответил на незаданный вопрос пленный.

Где находится Кама я знал, но очень приблизительно, конечно же. Видел старые карты в том же монастыре, хоть в них было не так уж много смысла: городов на прежних местах уже не было, селения со старыми названиями переносили на новые места. Только реки и текли по тем же руслам, да и то не все, ну и горы Последняя Война тоже сдвинуть не сумела..

- Вы пришли издалека, - покивал я. - И все же, что мне с тобой делать, Гали?

- Мой отец даст за меня хороший выкуп, - ответил парень. - Много-много акче.

- Акче? - снова спросил я у Игната.

- Деньги по-ихнему, - ответил старый воин. - У них разные монеты в ходу, смотря где нахватают. И наши рубли бывают, и еще какие-то, со смешными закорючками такие, а то и просто нарубленные куски серебра находили.

- Ну и как ты это себе представляешь? - спросил я у пленного. - Что мне, ехать до Камы, чтобы за тебя выкуп получить?

- Если ты князь, то ты можешь отправить письмо с торговцами, - ответил он. - До наших кочевий добирались торговцы из русской земли. Редко, но добирались.

- Посмотрим, - пожал я плечами. - А теперь расскажи мне, что ты и эти твои башкиры забыли на нашей земле.

Он посмотрел на меня непонимающим взглядом. Окружавшая нас толпа дружинников зашепталась, похоже, что они тоже не понимали, зачем я устраиваю пленному допрос вместо того, чтобы снести ему голову или повесить на ближайшем дереве.

- Я не совсем понимаю вопроса, - ответил, наконец, Гали.

- Так он же совсем простой, - пожал я плечами. - Что ты со своими людьми забыли на нашей земле?

Гали замолчал. То ли пытался понять, что я от него хочу, то ли боялся навлечь на себя мой гнев. Я татарина с ответом не торопил: день длинный, а мы все равно в пусть сегодня уже не двинемся.

- Мы пришли за добычей, - ответил он, наконец.

- То есть, вы пришли грабить, так? - продолжил я спрашивать. - Грабить и разбойничать, так? Как на ваших землях поступают с ворами и разбойниками, Гали?

- Вору отрубают руку, сначала левую, - ответил он. - Если он попадается во второй раз, то ему отрубают и правую руку. Разбойников, если поймают живьем, казнят.

- Вот видишь, между нашими народами есть какое-то сходство, - пожал я плечами. - У нас с ними поступают так же. Если сказать точнее, их вешают на главных площадях. Это, если поймать удается, суд провести. А иногда проще делают, у нас тут ведь не степь, деревьев много, вот за ближайшую ветку веревку крепят, да вешают. Ну и что я с тобой должен сделать?

- Но выкуп, князь, ты получишь выкуп, - затараторил пленный татарин. - Мой отец даст за меня очень много акче.

- На землю его, - приказал я своим дружинникам, и когда те схватили его и уложили на землю, добавил. - Я не буду вешать тебя, как у нас поступают с разбойниками. Я подарю тебе благородную смерть от удара мечом.

Я высвободил из ножен свой меч, взмахнул и опустил клинок на шею пленного татарина. Кровь фонтаном ударила из обрубка, стала быстро смешиваться с пылью, превращаясь в коричневую кашицу. Голова шмякнулась на землю, отлетела в сторону, глаза Гали уродливо закатились, а рот был по-прежнему открыт в немом крике.

- Уберите его, - я отвернулся и покачал головой, пытаясь стереть эту картину из памяти.

Иначе поступить было нельзя. Нет, можно было, конечно, приказать кому-то из парней, уверен, тот же Пашка с удовольствием откочерыжил бы для меня пару голов, но почему-то было понимание, что я должен был сделать это сам.

- Остальных пленных будешь допрашивать? - спросил у меня Степан.