Когда мы доехали до города, купец быстро расплатился с нами, еще раз поблагодарил за помощь и заверил меня в своей дружбе, после чего ушел к воротам.Обоз его встал в этих воротах как пробка, потому что стражники во главе с кем-то из городских чиновников пересчитывали поклажу на телегах.

То ли он вёз какой-то особый товар по заказу оскольского городского головы, то ли просто нужно было назначить мыто, не знаю. Короче, в город мы въехать не могли, и нам пришлось ждать, скромно притулившись позади ряда телег.

Все мы спешились, чтобы зазря не утруждать лошадей. Парни принялись разбирать взятую с разбойников добычу: все оружие и доспехи, естественно шли в общую казну, из которой выплачивались доли, а вот мелочь вроде колец, одежды или серебра переходили в полноправную собственность того, кто врага сразил.

Но вообще, любой из ратников мог поменять свое снаряжение на добытое в бою. Ромка, например, рассматривал короткий меч, который снял с бандита, убитого им из арбалета. Он-то до этого таскал меч, который мы сняли с одного из грачевых помогальников, а этот даже с виду был лучше. По крайней мере, на нем не было зазубрин, и выглядел он как почти новый.

- Дашь попробовать? - спросил я, кивнув на клинок.

Ромка передал его мне. Я вытянул руку, немного поигрался с мечом, попытавшись поймать баланс. Он и длиннее был, чем те, что мы приобрели после налета на бандитский хутор, но все равно до полутораручного, такого как отцовский, не дотягивал.

Я сделал пару выпадов, широко взмахнул, рассекая воздух, поймал на себе недружелюбный взгляд одного из стражников и решил, что для таких фокусов сейчас не лучшее время. Попробовал лезвие пальцем, проверил ногтем острие и вернул меч хозяину.

- Годное оружие, - сказал я, одобрительно кивнув. - Пусть тебе верно служит.

- Хороший меч, - согласился Ромка и спрятал клинок в ножны. - Но все равно не так хорош, как твой.

- Этот из немецких земель, - покачал я головой. - У нас и стали такой нет, да и мастеров тоже. Я даже представить боюсь, сколько он стоит. Но самое главное - это история, которая за ним идет.

- Понимаю, - согласился Ромка. - История - дело важное.

Купец и чиновник затеяли шумную ссору, видимо, никак не могли сойтись по размеру мыта. По доносящимся до меня крикам, я понял только, что торговец пытался сбить сумму за счет того, что часть привезенного товара была заказана лично городским головой и поэтому налогом облагаться не должна. Однако чиновник считал, что раз оно будет продано в городе, то и платить за него нужно в полной мере.

Решив не слушать чужие свары, я достал из кармана кольцо, которое снял с разбойника, убитого копьем, и принялся рассматривать его. Обычная безделушка, просто ободок, отлитый из металла, но все же металла благородного - из серебра. По весу рубля на два тянет, продать можно будет за три-четыре, но я пока что придержу.

Одно кольцо, подаренное Аниськой, я уже оставил себе на память, а так будет второе. Ну или подарю кому, как представится случай, все лучше, чем просто деньги давать, кто-то ведь старался, форму делал по размеру, металл плавил, заливал его. Интересно, его по заказу разбойника делали, или отобрал у кого? Хотя, конечно, скорее второе.

- Серебряное? - заинтересовался Кондрат, кивнув на украшение, которое я вертел в пальцах.

- Да вроде да, - я попытался стереть патину ногтем, но естественно не преуспел в этом.

- А то, говорят, сейчас посеребренные делают, - добавил новик. - Медную болванку снаружи серебром покрывают.

- Да будет кто с кольцом возиться, - махнул рукой Ефим. - Там серебро надо с ртутью сплавлять, а она еще и ядовитая. Вот, другое дело, если монету из меди отчеканить, а потом серебром покрыть. Говорят, что в немецких землях некоторые чеканят, а потом золотят и серебрят. Но промысел опасный.

- Почему? - спросил Кондрат.

- Потому что, если узнают, то казнят как за колдовство, - с удовольствием принялся рассказывать купеческий сын. - Потому что монету чеканить у них только короли могут, ну так их великие князья называются.

- Ну, видимо, у них там самое святое - это деньги, - пожал я плечами. - А ведь эти люди, которые деньги эти чеканят, большими умельцами должны быть. Это ведь оттиск нужен, да и серебрение тоже дело непростое. А сколько штук посеребрить можно. Вот, хотя бы статуи Красного Тельца в храмах? Или посуду делать посеребренной.

- Зазря талант свой растрачивают и головами рискуют, - согласился Кондрат.

- А чего это тот мужик на тебя уставился? - спросил Ромка, который, как обычно, больше смотрел по сторонам, чем участвовал в разговоре.

Я обернулся и увидел, что действительно, один из приехавших за нами всадников пристально на меня смотрит. Глянул на его лицо, и сердце бешено заколотилось: вспомнил, где его видел. В Орле. Это был один из ближников Орловского наместника, и мы нередко сталкивались с ним в детинце, когда я ходил туда лечить пленного боярича Никиту.

И это я еще удивлялся, когда купца встретил! Он-то торговый человек, ему по роду занятий положено туда-сюда кататься, покупать и продавать, дела вести. Говорят, что среди них такие отчаянные бывают, что даже в земли Железной Орды ходят. Но кто мог вообще подумать, что боярин из Орла встретится мне здесь, в землях Белгородского княжества? Ведь между ними еще и Курск есть!

И что же теперь делать? Нет, в город нам теперь никак нельзя, стены станут для нас ловушкой, из которой мы всемером не выберемся. Прямо сейчас развернуться и уехать? А дадут нам это сделать? Много нужно времени, чтобы организовать погоню?

Нет, нужно действовать так, чтобы городские даже не поняли, что произошло. И быстро, пока им об этом рассказать не успели.

- Готовьтесь, - проговорил я. - Как только пойду к ним, забирайтесь в седла. Только сначала поводья моей лошади к узде привяжите. Пойдем во всю прыть, лошадей не жалеть.

- А что случилось-то? - спросил Ефим.

- Узнали меня, вот что случилось, - шепотом ответил я. - По Орловским делам мы с этим боярином знакомы. Стоит нам в город войти, как нас схватят. Так что будем уходить.

- Эх, жаль пива не попили, - пробормотал Кондрат, но на это я уже не обратил внимания.

Сам я пошел вперед, нацепив на лицо самую дружелюбное выражение, на которое был способен. Как же, вот, старого друга встретил ведь. Ну, пусть и не друга, но доброго приятеля.

- Давно не виделись, боярин! - громко сказал я, раздвинув руки, как для объятия и широко улыбнувшись.

Уверен, что ждал он чего угодно, только не этого. На лице его появилось растерянное выражение, он-то, видимо, думал, что я буду прятаться или убегать, а не пойду к нему вот так.

- Ну как там в Орле дела? - продолжил спрашивать я. - Как Борис Русланович? Как там, кстати, Митька? Выпустили его в итоге, или так в темнице и сгинул?

Пока он соображал, про какого Митьку идет речь, я успел подойти на расстояние вытянутой руки. Сердце заколотилось еще сильнее, будто я десять верст пробежал без передыха, но ладони не дрожали. И это хорошо, потому что для задуманного мне нужна была твердая рука.

И тогда я выхватил из-за пояса длинный тесак, который таскал в паре с мечом, и ударил его подмышку, туда где находились ремни, которыми крепилась броня. Ударил глубоко, так, чтобы достать до сердца, провернул клинок и выдернул.

Рука боярина, только что тянувшаяся к рукояти меча, обмякла, сам он стал клониться вправо, медленно вываливаясь из седла. Спутники его еще не поняли, что произошло, когда я резанул по бедру того, что стоял ближе не мне. Получилось глубоко, но что еще важнее, попортил шкуру и коню, чего тот терпеть не стал и взвился на дыбы, сбросив всадника.

Бросив нож, я выхватил меч, запрыгнул в седло боярского коня, не глядя, рубанул второго из его спутников, рванул повод, заставляя несчастного скакуна развернуться и ударил пятками в бока.

Конь такого обращения не стерпел и попытался меня сбросить, но, получив рукояткой меча по загривку, присмирел и послушно рванул вперед. Я развернулся, и увидел, что товарищи мои тоже пришпорили лошадей и двинулись за мной.