Нет, конечно же врасплох нас не застали. Я заранее знал, что в самое ближайшее время они непременно появятся. Ведь не просто же так, еще в доме у фельдшера я упомянул, что иду к зимовью егеря. Видимо, женщина так им и передала.

Скорее всего, с ними были не только собаки, но и толковый следопыт. А может и не один. Не нужно много ума, чтобы идти по оставленным на снегу следам от сапог…

— Все, выходим! — я подхватил заряженное ружье и вместе с напарником отправился к замаскированной точке.

Перед выходом, я поджег масляную лампу, тем самым активировав приветствие. Плотно прикрыл дверь.

В нашем запасе было примерно минут десять.

Пока они дойдут, пока определят границы зимовья и прилегающей территории, пока организуют прочесывание… Наверняка старшему захочется навести жути.

Мы накрылись сетью, приготовили оружие к бою и принялись ждать. Я обратил внимание, что Федора буквально колотит от волнения.

— Нервничаешь?

— А сам-то как думаешь? — отмахнулся тот, затем добавил. — Зато, ты сам смотрю, спокоен как питон?

— А чего зря переживать? — тихо усмехнулся я. — Это же они к нам пришли, а не мы к ним!

Тем временем гости уже показались между деревьев. Вытянувшись цепью, они шли с юга — я не ошибся, точь в точь, по нашим следам. Их было десять человек, а еще двое, невооружённые, судя по всему следопыты, шли впереди, ведя на привязи двух собак.

Так, а вот эти звери могут доставить неприятности.

Я намочил слюной палец и поднял вверх — ветер дул с юго-востока, тем самым относя наши запахи в сторону. Стало быть, собаки могли ориентироваться только на след.

Впереди этой компании шел сам Уткин — ну, кто бы сомневался?

Шли медленно, уверенно. С заметной ленцой. Периодически они переговаривались друг с другом, были слышны смешки.

— Ты смотри, идут как на параде! — усмехнулся я. — Если я прав, то скоро наткнуться на первый сюрприз.

Но не тут-то было. Первую волчью яму они прошли свободно, никто не попался. Пара капканов также оказалась бесполезной.

Вот они вышли из-за густой полосы леса и остановились. Уткин, облаченный в камуфляжный костюм, почти той же расцветки, что и мой, взвалив ружье на плечо, с интересом рассматривал зимовье.

Из трубы поднимался дым — верный признак того, что в данный момент оно обитаемо.

— Эй, Смирнов! — громко крикнул бывший дезертир. — Ты здесь?

Само собой, отвечать ему я не собирался. Это только в фильмах показывают, что главный герой выходит из своего укрытия и ведет беседу, которая заранее предрешена на провал. Затем начинается месиво.

— Я знаю, что ты здесь, — вновь крикнул Уткин. — Вылезай, будь мужиком! Чего ты от нас по лесу бегаешь? Еще не поздно все исправить. Выходи, договоримся!

Ага, непременно мы с ним договоримся. Сначала оглушил меня и бросил на съедение медведю, потом хотел заживо сжечь! Да у него талант к переговорам! Все это полнейшая чушь, не для договоров он своих дружков собрал и притащился на десяток километров через тайгу, чтобы договора заключать.

Еще несколько минут в ожидании хоть какой-нибудь реакции Уткин просто стоял и смотрел по сторонам. Но, не дождавшись, выругался.

— Ладно, раз так… Зайду сам! — с этими словами предводитель браконьеров небрежно двинулся ко входу в зимовье.

— Сейчас будет весело! — усмехнулся я, скосив взгляд на Федора. Тот напротив, был напряжен и вцепился руками в приклад ружья.

Не прошло и минуты, как раздался громкий крик… А через несколько секунд, крик повторился. Самого Уткина с этой стороны мы не видели, его скрывал угол дома. Тут он либо обжегся о раскаленную ручку, либо попался в ловушку, привязанную к двери. А может все вместе и сразу.

— Смирнов, сука! А-а! Найдите его, он где-то здесь! — над участком леса прокатился полный боли и ярости крик браконьера. — Падла!

Люди Уткина тут же бросились в рассыпную, но как-то неуверенно. Собак тоже отпустили, но они бестолково бегали вокруг следопытов, создавая еще больше шума.

И буквально через секунду, один из браконьеров (их имен я даже не запомнил) провалился в волчью яму. Падая, выжал спусковой крючок, отчего заряженное ружье выстрелило в воздух.

— Ну, вот и началось! — хмыкнул я, затем припал к ружью. — Бей по ногам, главное не убивай. Пока не убивай.

И прицелившись, первым выжал спуск.

Громыхнуло. Браконьер с громким криком схватился за простреленную ногу и рухнул на землю.

Тут же выстрелил и Федор. Тоже попал, доставив проблему еще одному противнику. Кто-то угодил в медвежий капкан, некстати подвернувшийся под ноги. Один из них рванул к сарайчику, угодив ногой в «пундж». Поднялся дикий вой — чем больше человек пытался вырваться, тем сильнее вонзались крючки в ногу попавшейся жертвы.

Начало более чем удачное. Буквально за несколько секунд из игры выбыло сразу пять человек из десяти. Точнее из двенадцати. Конечно, ранения не у всех были серьезными, но тем не менее. Думаю, кое-кто уже сделал соответствующие выводы.

Я по-прежнему не хотел никого убивать. Вру, хотел. Уткина. Кровь за кровь, как говорится.

Сразу трое браконьеров, держась отдельной группой, отчего-то решили, что я прячусь на дереве. Открыли огонь с двустволок, буквально изрешетив всю конструкцию.

Прицелившись, я снова выстрелил, но промазал. Федор попал, но случайно выдал нашу позицию. Все-таки ружье это ружье — дым и искры спутники ружейного выстрела. По нам открыли хаотичный огонь, пришлось залечь поглубже в канаву.

Отовсюду гремели сухие одиночные выстрелы. Дружного огня не получилось…

Однако и ружья были не у всех… Я заметил двоих с многозарядными карабинами.

— Смирнов! Ты покойник! — заорал Уткин, ревя, словно раненый медведь. — Ну, чего встали? За ним! приведите ко мне эту скотину!

Следопыты наконец-то вооружились, но бежать в нашем направлении не торопились. Топтались на краю поляны в нерешительности. Видимо, уже прикидывали, как бы соскочить с крючка.

— Смотри, тех мужиков я знаю, — в перерыве отозвался Федор. — Они из Соболевки. Думаю, это не враги. Их против воли заставили идти вместе со всеми.

— Принял! — отозвался я. Затем полез в карман за спичками.

Нащупал, чиркнул о коробку спичечную головку. Тут же поджег дымовуху, изготовленную из глицерина и обычной газеты. Отшвырнул ее вперед, затем поджег вторую, третью.

Через несколько секунд едкий желтый дым окутал всю нашу позицию, чем надежно скрыл нас от взгляда растерявшегося противника.

— А теперь уходим в лес! — скомандовал я и отбросил маскировочную сеть.

Покинув стрелковую позицию, мы бегом рванули к стволам росших неподалеку раскидистых елей. Плюхнулись за укрытие под еловые лапы. Мы быстро перезарядились и снова взяли на прицел сектор. Первый же появившийся в дыму человек получил сразу две пули в одну и ту же ногу. Рухнув как подкошенный, он выронил ружье и заорал истошным голосом.

— Если вам дорога жизнь, валите отсюда! Это последний шанс! — громко крикнул я, когда воцарилась относительная тишина. В тишине голос раздался словно гром. Я ещё надеялся воззвать их к благоразумию.

— Думаешь, поможет? — поинтересовался завхоз.

— Не знаю. А вдруг?

— Что будем делать дальше?

— Прикрой меня отсюда. Нужно вернуться в избу.

— Ты что, там же Уткин!

— Вот как раз с ним мне и хочется потолковать, — я снял со спины арбалет егеря.

Перед тем, как брать его, еще во время подготовки я сделал несколько пробных выстрелов и остался доволен результатом. Правда, практическая дальность не превышала сорока метров. На большем расстоянии от него не было толку.

Пригнувшись, я рванул в обход опасного сектора. Решил сделать крюк, чтобы оставаться незаметным. Уже через сотню метров наткнулся на незнакомого браконьера. Тот нацелил на меня карабин и даже успел выжать спуск.

Громыхнуло, но пуля прошла мимо. Зато моя стрела воткнулась ему точно в грудь. Он охнул, выронил оружие и ничком завалился на снег.

Повторюсь, изначально я не собирался никого убивать, но в таких делах планировать бессмысленно.