— Не испачкалась, просто ты же на дух не переносишь пьянку, а тут сама вдруг предлагаешь.

— И вовсе я не водку предлагаю. — Фыркнула оскорбленная в лучших чувствах подруга. — Помнишь, как мы покупку твоего дома отмечали? Вполне же и без водки возможно отпраздновать.

— Признавайся, подруга, ты в чем-то проштрафилась, и Семен запретил тебе есть тортики? — Кинул я наугад идейку из разряда почти бредовых.

На удивление Степа еще больше смутилась, пробормотав:

— Я и сама уже все осознала, а он мне, гад, вообще все сладости на три месяца запретил.

Хм. До колик интересно, на чем таком попалась наша умница, что Семен столь жестокое наказание наложил? Но спрашивать, разумеется, не стал. Кивнул только согласно:

— Хорошо, пошли, попробую твоему горю помочь. Но только учти, на Семена давить не буду, только предложу. Он должен сам, своей волей, с тебя наказание снять.

Ширяева возле их проходной пришлось прождать совсем недолго. Буквально через пару минут после нашего там появления заводской гудок просигналил окончание смены и вскоре на выход уже работники повалили.

— О! Сашка! — Поприветствовал меня друг громким возгласом. — Появился, а мы уже испереживались все. Пропал, ни слуху, ни духу, а потом еще твои родители у тебя в доме появились, сказали, что ты на войну подался.

— Вернулся вот. — Ответил я Сене, с неудовольствием отмечая, как оглядываются на меня его сослуживцы, привлеченные громким голосом друга. — Свидетельство об окончании наших курсов получил, предлагаю по уже сложившейся традиции в кондитерской это дело начать отмечать.

— Начать? — Правильно понял мой посыл Семен.

— Ну, да. Сначала какую-нибудь новую сладость отведаем, потом возьмем бутылочку, у вас дома посидим, обсудим наши планы на будущее. — Разулыбавшаяся при начале моего предложения Степа немного приугасла. Есть у нее какой-то свой пунктик по поводу мужниного питья, хотя Семен, вроде к алкоголизму особо не склонен, и поводов в таковом его обвинять особых никогда не давал.

— Ладно. — Наконец согласилась она, — если после кондитерской, то по чуть-чуть можно.

Семен посмотрел на нее немного странным взглядом, но тоже кивнул согласно. И все же, интересно, за какое такое прегрешение Степа свое наказание получила?

В кондитерской я, как главный виновник торжества, самолично выбрал тортик. Выбор их был довольно велик, но вот названий, что прославились «в веках» всего только два и было: «Прага», которую я не очень люблю из-за ее приторности и «Наполеон». Соответственно, торт имени великого завоевателя и переместился с прилавка на наш стол.

— Вещь! — Прокомментировал Семен мое приобретение, откусив первый кусочек. — Теперь всегда буду именно его на праздники покупать.

Степа тоже ела промазанное сладким кремом слоеное тесто с аппетитом, но такого воодушевления, как в прошлый раз произошло с тортом песочным, я не заметил. Ну, ладно, зато у них в семье теперь будет выбор, будут учиться уступать друг другу, а не так, что в одни ворота. По этому случаю внезапно вспомнилась шутка, услышанная когда-то по радио: если в семье только одна жена, она вырастает эгоисткой.

Вместо водки в этот раз в коммерческом магазине затарились большой, оплетенной лозой, бутылкой мадеры. Крепленое вино, думаю, ничуть не хуже водки создаст опьянение, а пить его гораздо приятнее. По пути, пока шли к дому друзей, рассказал им легенду о возникновении этого алкогольного напитка со своеобразным привкусом, о том, как из обычного кислого вина в жаре и качке корабельных трюмов совершенно случайно получился напиток аристократов. Англичане первое время ради получения этой амброзии вообще бочки с вином использовали при своем плавании в Индию вместо балласта. Короче, навесил лапши на уши, даже Степа пожелала отведать, из-за чего такого этакого весь сыр-бор у европейцев когда-то случился.

Вино из красивой бутылки в сочетании с выдержанным сыром производства еще моего родителя пошли на «ура». Под это дело обсудил, как там дела у Степы на работе. К сожалению, а может к счастью, ничего кардинально не поменялось. Степаниде уже объявили о ее переводе в Иркутск.

— Слушай, а может, ты сможешь поменять место твоей будущей службы на Читу? Я ближе к зиме тоже туда собираюсь на постоянку, — расфантазировался я, — тогда бы мы могли поселиться поблизости и ходить друг к другу в гости.

— Не знаю, — растерянно отозвалась подруга, — вроде, все уже решено, но я попробую договориться.

— Я тоже уже наводил справки про Иркутск. — Вдруг проявился в обсуждении наших планов обычно безучастный Семен. — Там маги земли с уклоном в геологию очень нужны, а вот что мне делать в Чите пока совершенно неясно.

Вот так вдруг закавыка в наших планах на совместное развитие возникла. Впрочем, пока еще ничего толком не решено, поживем, увидим.

Свой дом родителям «продавал» по старой, народной, схеме, без привлечения нотариуса. Двум соседям, подписавшим акт продажи дома, выдал по бутылочке «рыковки», первой водки, которую после чуть ли не десятилетнего «сухого закона» начали производить в родном государстве. Оба свидетеля были немало удивлены такому моему расточительству: они-то и на обычный самогон были вполне согласны. Кстати, с «рыковкой» тоже одна интересная история имеется. Дело в том, что данная водка выпускалась всего лишь тридцатиградусной, вот завистливый народец и сочинил, что это «полурыковка», мол, сам главный нарком, Алексей Иванович Рыков, исключительно ее шестидесятиградусную полноценную версию употребляет, а на продажу добрый продукт по его приказу разбавляют вдвое, чтобы с народа, соответственно вдвое больше денег содрать.

Бумажные дела все переделал, оставшееся время посвятил собственному развитию. Думаете, по улицам, как оглашенный бегал? А вот и не угадали, тут эта традиция спортивного бега трусцой еще не существует. За бегуном сначала собаки из подворотен повыскакивают, а потом, может, и милиционеры тормознут: кто такой и почему общественный порядок нарушает, не идет степенно, как все уважаемые граждане, а мчится, сломя голову, привлекая всеобщее внимание. Проще и эффективней поступил: выдал Степе те брошюрки и книжку с заклинаниями, что от Фрунзе и его дочери получил. Пусть учит сама и меня параллельно обучает. Ну, а еще я… лазил на пожарную каланчу, что на задах огорода стоит и купил себе велосипед. А просто так расценил: Система дает единичку в Тело за определенные усилия по необычным способам передвижения: на лыжах, на коньках…. Велосипед прямо таки напрашивается в эту линейку. А альпинизм тоже ведь необычный способ передвижения.

Первым делом мне Система Тело +1 написала за то, что я до самой крыши пожарной башни долез. Кстати, несмотря на то, что у меня целых два заклинания на выбор имелись, чтобы не разбиться (Дефлектор и Воздушный Щит), страшно было до одури. Но долез. И даже без альпинистского снаряжения, на одной силе пальцев, которыми за щели в кладке цеплялся, упираясь носками ботинок в неровности. А потом просто от стены оттолкнулся и вниз плавно спланировал: Воздушный Щит в версии подобия парашюта предпочтительнее показался, Дефлектор мог и в сторону после соприкосновения с землей откинуть, а с одной из сторон у меня кирпичная стена самой каланчи была. Несмотря на страх, терзавший меня во время планирующего полета, в конечном итоге такое неспешное парение даже понравилось.

С велосипедом по первости не задалось. Ездил, ездил, а послания от Системы все нет, как нет. Уже и Степа это самое Водное Дыхание по книжке выучила сама и меня обучать начала (Полинка, зараза, так и не подошла к Степе с предложением обучения, как я ее просил), а я все на велосипеде катался.

Кстати, о Полинке. К ней я на следующий день после своего возвращения в Москву приперся. С большим мешком кедровых орешков. А, просто, не придумал ничего больше, чем могу ее удивить. А та мне целый скандал с порога закатила: письмо от ее отца в Москву вперед меня добралось. Так что влетело по совокупности: и за то, что писем не писал, и за то, что без спроса на войну ушел, и просто потому, что она за меня волновалась. Оправдывался, конечно, Ну, не было у меня условий, чтобы письма ей там писать. И отправлять эти самые письма возможности тоже не было. А уж когда в госпитале валялся, так рассудил, что сам вперед письма, поправившийся, к ней успею заявиться. У меня же вышли бы обычные письма, которые самая обычная советская нерасторопная почта доставляла бы. Не сравнить с армейской курьерской службой ее родителя. Короче, трепку мне Полина задала, но в конце сама ее и подсластила. Поцелуй у нас до-олгим вышел.