В караульном пахло бойней, на деревянном полу валялось три трупа: двое с ранами от меча, и еще один с топором в черепе. Все-таки врубилось лезвие в кости, не обушком я попал. Ну и ничего удивительного на самом деле, бросать я тренировался, а расстояние здесь было плевое. Вот и попал, как надо. Я этим броском себе, возможно, жизнь спас, что было бы, если б со мной в подземелье спустилось бы не двое воинов, а трое.

Решив не тратить времени, я принялся обыскивать караульных. Ключи от камер не нашлись, зато отыскался небольшой ключик на поясе того, которого я убил первым. Сундук в этой комнате был всего один, и ключ к замку на нем подошел. В нем и нашлась огромная связка самых разных ключей. Да, большую же тюрьму под Курском построили. Были там еще и свечи, хорошие, толстые, так что сразу несколько я взял с собой. В темноте ковыряться с замком мне совсем не хотелось, да и ключи перебирать на свету будет гораздо удобнее.

Зажег одну из свечей от тех, что еще горели в подсвечниках, остальные сунул подмышку, взял во вторую руку ключи и двинулся обратно, туда, где должен был ютиться Никита. Нашел я его быстро, по валяющимся на полу трупам, расставил несколько свечей прямо на деревянный пол. Если упадет, загорится, то всегда успеем потушить. Здесь сыро, так что дерево не так просто запалить будет.

- Держи, - передал я одну из свечей Никите. - Свети мне, пока я открывать клетку буду.

- Нашел ключи, значит? - спросил он.

- Нашел, - кивнул я и принялся пробовать разные ключи на замке клетки, в которой сидел Никита.

Повезло мне только на восьмом, ключ, наконец, провернулся, замок кракнул, и я потянул на себя створку, которая тоже состояла из высокой, в человеческий рост, решетки. Решетка, на самом деле, это удобно, не нужно в камеру заходить и лишнему риску себя подвергать, можно с заключенным прямо так поговорить. Правда, еду и воду заносить все равно придется по старинке.

Не успел я отойти, как боярич навалился на створку и тут же оказался снаружи. Теперь, в свете свечей, я смог разглядеть его получше. Выглядел он не очень, сидение под землей явно не пошло парню на пользу. Да и похудел он, похоже, что держали его впроголодь. Но не били, похоже, и даже не пытали.

- Ты как вообще, нормально? - спросил я. - Идти сможешь?

- Смогу, - кивнул Никита, наклонился и поднял с пола свечи. - Второй раз ты меня из застенков спасаешь, Олег. Спасибо тебе.

- Да тебе спасибо, если бы ты этого последнего не зарезал бы, то он бы меня убил, - кивнул я на лежащий на полу труп. - А теперь пошли, переоденем тебя, там в караульном три трупа лежит, хоть что-то то с них тебе сгодится. Оружие возьмешь. Силы есть мечом махать?

- Да откуда, - честно ответил Никита, не став бахвалиться. - Почитай, полтора месяца здесь провел, кормили раз в день, ладно хоть поили вдосталь.

- Не пытали, не били? - спросил я.

- Били, но в самом начале, - сказал боярич. - Они не узнали меня, а я им не стал рассказывать, кто я, а то мало ли, может и повесили бы назло отцу. Десятником твоей личной дружины представился. Что-то рассказал, конечно, в остальном наврал с три короба, если проверить нельзя было.

Вместе мы шли к караульному помещению. Расставили свечи, растащили в стороны трупы. Да, Никита исхудал, это была не игра света и тени, но выглядел он теперь еще более задиристо, чем раньше. Правда, мышцы сдулись, и ему придется долгое время хорошо питаться и тренироваться, чтобы восстановить былую форму.

Если, конечно, мы вообще сможем выбраться из крепости. Моя идея забиться в какой-нибудь угол и дождаться там ночи, все-таки очень рискованна. А вдруг найдут, вдруг узнают. Или трупы отыщут и камеру открытую, их ведь не спрячешь никуда. Но с другой стороны придумать ничего лучше я просто не мог.

- Одевайся, боярич, - сказал я. - Подбери что-то, что по размеру, да не сильно кровью запачкано.

- Ты бы глянул, может быть тут что-нибудь из еды есть? - спросил он. - Есть хочется очень.

- Это вряд ли, - качнул я головой. - Они же не в ночном карауле сидели, а, значит, еду им должны были принести. Но сейчас вряд ли до этого, наши стену штурмуют. Если, конечно, штурм еще не закончился, и не отошли. Одевайся, я гляну, что снаружи.

И я двинулся через дверь, а потом вверх по лестнице. Труп вооруженного саблей боярина так и валялся на земле, никто им не заинтересовался. Прижавшись к стене постройки, я аккуратно прошел вдоль нее, оказавшись у края, а потом выглянул наружу.

Бой все еще шел. И судя по всему, наши только разогревались перед основным действом. Видимо, пока я был под землей, они отошли, перегруппировались, и подготовились к новому натиску. И притащили откуда-то таран, потому что сейчас в ворота явно колотили чем-то очень тяжелым, а не просто рубили топорами.

Лучники попрятались на заборолах, сделать что-то они не могли, потому что снаружи густо летели стрелы, не давая курским высунуться. Да и летели они так, будто стрелки из моей дружины не снизу-вверх стреляли, а заняли позиции на крышах окрестных домов. Точно отошли, подготовились, да пошли в бой.

А зачем им в бой идти? Почему раненых не перевязать, не обождать немного, дух не перевести? Зачем сразу детинец брать?

Да потому что я внутри. Видимо, видел кто-то, как я отряд повел к воротам, а может быть, даже успел углядеть, как мы во внутреннюю крепость вошли, а потом за нами ворота закрылись. Боярин Лука, Денис Иванович, и все остальные понимают, что если меня возьмут в плен, то сразу же казнят. Уж слишком много крови я выпил у наместников и их прихвостней.

На душе как-то само собой потеплело. Да уж, не бросили меня, не стали власть делить, а сразу в бой кинулись. Это хорошо.

А плохо то, что людей без подготовки мы потеряем гораздо больше. Только вот, как бы помочь своим, раз уж мы внутри?

На стены наши не лезут. Понимают, что лестниц нет. А те, которые для внешней стены, не подойдут для детинца, длинные слишком. Их и не поставишь правильно, и отпихнуть можно будет при случае. Тут ведь все по уму делать надо, готовиться.

Нет, дурак я, что в крепость сунулся. Самонадеянный дурак. Поверил, что смогу ворота удержать. Ворота…

На ворота весь натиск сейчас и идет, боевого сарая у наших воинов нет, построить его они не успели бы, а тот, который снаружи остался, в городские ворота не протащишь, широкий слишком. Значит, скоро их кипятком попотчуют. А вот этому мы помешать уже можем, мы-то внутри крепости, а не снаружи. Только с мечом лезть на носильщиков смысла нет, убьют нас.

А вот если пострелять… Найти только, из чего, да позицию хорошую отыскать для стрельбы. Прямо со двора стрелять смысла нет, прятаться негде, нас первым же залпом накроют. Так что хорошая позиция для стрельбы только в тереме, там и окна, и бойницы есть, которые на эту сторону выходят.

И как туда попасть?

Почти все воины на стенах, если побежим то, может быть, и проскочим. Тем более, что Никита будет в доспех одного из местных одет. Взять щиты с гербами наместника, возможно, и не узнают.

Попробовать в любом случае стоит. Не стоять же тут и не ждать.

Я развернулся и побежал обратно в тюрьму. Никита уже успел переоблачиться в доспех того из воинов, которого я убил топором. Он был целый и почти не испачкан кровью. Оружие он тоже взял - короткий меч с широким долом. Когда я вошел, он что-то жевал, видимо, нашел заначку или еще что-то такое.

В целом Никита приободрился, и уже не выглядел несчастным узником. Правда, в бою на него рассчитывать все равно смысла особого нет, откуда у него силам-то взяться? Разве что из характера, а характера у боярича на десятерых хватит.

- Пошли, - сказал я, и поднял один из брошенных людьми наместника щитов с его гербом. Щит тяжелый, с толстой железной окантовкой, но для задуманного должен подойти.

- Прорываться будем? - спросил он.

- Прорываться, да не наружу, - ответил я. - В терем пойдем. Наши ворота берут, сейчас курские кипяток разогреют, да польют их. Надо этому помешать. Найдем что-нибудь, из чего стрелять можно, да носильщиков прибьем.