Кажется, становилось понятнее!

— Подожди Май, дай я сам.

Развернулся лицом к склону, и... взмах!

— Не так! Плавнее в конце

Новый взмах, еще, еще.

— Рус, цепляй воздух! Ты должен почувствовать, как будто хватаешь два шарика по бокам и толкаешь их вниз.

Еще серия взмахов, и вдруг...

Черт! Меня чуть не сбросило с верхушки, пришлось покрепче уцепиться когтями. Ну-ка! Слегка отклонился назад, упираясь ногами, взмах!

О как! Вспомнил, как однажды попробовал плавать с лопатками на руках. Совершенно другой дело! Гребок тогда, взмах сейчас стал намного эффективнее.

Еще!

— Уже лучше, Русик.

Что? Я думал, как минимум «хорошо».

— Хорошо, тормози, — скомандовала наставница, — как дела с выносливостью?

— Половина.

— Тогда сейчас сделаем следующее. Делаешь десять взмахов. Первый — медленно, но с максимальной амплитудой, и концентрируясь на ощущениях. Потом наращиваешь интенсивность. Если сделаешь все правильно — тебя снимет с камня. Просто слети по прямой.

— Угу, — я кивнул, вновь принимая «полетное положение»

— Рус. Просто слет, — повторила Майка, — потом отдыхаем. Ок?

Еще раз кивнул, наклонился, крылья в стороны. Кинул взгляд в стороны — крылья фактически параллельны горизонту. Ну, начинаю...

Меня «сняло» на седьмом взмахе — я просто не смог удержаться на верхушке и мое тельце бросило вперед.

— Право! — крикнула Майка, но я уже исправлял крен, — Ноги подбери!

Эх! Я и забыл про них. Обычно, когда стартовал с прыжка, автоматически вытягивался в струнку, а тут забыл.

Уже привычно земля побежала под меня, в лицо дунул ветер, в ушах засвистело. Секунда, другая, третья... Земля приближается, подтормаживаю подворачивая крылья, теперь ноги... Пробежка три шага, остановился. Выпрямился, свел крылья.

— Ну как? — повернулся к Майке.

Она молча показала большой палец вверх.

Вновь мы сидим, опираясь спинами на основание моего «пьедестала», в небе над нами начинают собираться кучевые облачка, еще реденькие. Наши плечи соприкасаются, Майка уставилась в небо.

Покопался в торбе, протянул ей полоску мяса. Взяла, задумчиво заработала челюстями.

— Слушай, Рус. — не поворачиваясь ко мне вдруг спросила девушка, — А у тебя правда есть яхта? Или ты так, заливаешь, как это у вас мужиков принято?

— Я и не говорил, что у меня, — пожал плечами, — у брата и у зятя. Но это реально яхты — небольшие, парусные, не какие-нибудь моторные гиганты. Хотя ... — задумался, — как «маленькие»? У брата двенадцатиметровая, не такой уж и маленький класс. Люди на них в океане ходят.

— А как это? Ходить под парусом?

— Слушай, я не такой уж и фанат. Я даже вряд ли когда-нибудь свою купил бы. А так... Прикольно. — я в который уже раз пожал плечами, — Ветер свистит в снастях, брызги летят, палуба качается... Хорошо, когда погода ветренная, но ясно.

— Здорово наверно. — она вздохнула, — Свобода! Куда хочу, туда плыву.

— Э-э-э нет! Есть куча правил и регламентов, навигационных ограничений: туда не ходи, сюда не суйся. Ветер, опять же много определяет. Впрочем... Что значит, «свобода-несвобода»? Антон с Серегой никогда и не чувствовали себя чем-то стесненными или ограниченными. Это если тебе вдруг в голову пришло махануть в Атлантику, а автономность не позволяет, виз нет, погода не благоприятствует. Тогда да — можно считать себя связанным. А так, погоняться, поколбаситься в заливе — так ты считай ничем и не ограничен. — я хмыкнул, — Ну кроме правил расхождения, ветра опять же, мелей там всяких...

— Ну вот, — капризно надула губки Майка, — всю романтику обломал. А я думала яхта — это свобода. Захотела — махнула в Тихий океан, захотела — сгоняла во Флориду или на Гавайи.

— Да кто ж тебе мешает? — удивился я, — оформила бумаги и вперед. Правда до Флориды, и тем более до Гавайев на двенадцатиметровике можно и не дойти.

— Да-а-а... все как у икаров, — задумчиво протянула девушка, — вроде и крылья есть, и лети куда хочешь... Ан нет — долетишь лишь туда, куда выносливости хватит, и то, если ветер благоприятствует.

— Ну, в яхтинге все не так плохо, как кажется. Люди вон, почти на яликах Атлантику пересекали. Тур Хейердал вообще на плоту, да на тростниковых лодках плавал, и ничего, доплывал. Было бы умение!

— Ладно, умелый, — прервала меня наставница, — выносливость восстановилась?

— Да.

— Тогда поднимай задницу, нам еще из тебя полноценного икара делать.

Я наверху пьедестала, высота — мой рост. Глянул вниз, на землю. Странно, еще вчера мне казалось высоко, даже дух порой захватывало, а сейчас... Я даже не думаю о том, что могу отсюда упасть. Земли снизу как будто бы и нет для меня. Есть верхушка валуна, уже прогретая вышедшим из-за вершин солнцем, есть склон и поле внизу, куда я наверно сяду. А между ними — ничего, только воздух, на который я сейчас буду опираться.

— Готов?

Сосредоточенно кивнул.

— Поехали!

Прыжок с двух ног вперед-вверх, и через секунду — взмах. Краем глаза замечаю разбегающуюся внизу Майку.

Чуть отвлекся, и меня начинает заваливать. Исправился. Взмах. Оценил положение, вроде ровно. Взмах.

Взгляд вниз. Ого! Подо мной уже не меньше полутора моих ростов. Я набираю высоту?

— Давай серию! — голос Майки пробивает свист ветра откуда-то сзади-выше. Это мы обсуждали — если будет получаться, попробовать махать не одиночными взмахами, а по два-три.

Взмах, взмах... Останавливаю — опять заваливает, исправляюсь. Взмах.

— Делай по два. Два взмаха!

Киваю, взмах, взмах, исправление. Взмах, взмах, исправление. Новый взгляд вниз, что там, я поднимаюсь? Непонятно — снизу начался склон, земля так и так отдаляется.

— Рус, начинай поворот влево. Влево!

Новый кивок, дескать понял. Левое крыло чуть-чуть поджать. Даже не поджать, а как будто отведенную руку подтягиваю одним плечом и слегка проваливаюсь. Горизонт кренится, но сейчас мне этого и нужно. О-о-о! Поворачиваю! Небольшая долинка, образованная пологим склоном Лягушатника и противоположной стенкой, начинает нехотя вращаться вокруг меня.

— Еще! Еще доворачивай! До девяносто!

То есть на прямой угол? Наверно это имела ввиду наставница. Я продолжил плавный разворот, и вот уже череда постаментов, отделяющая Лягушатник от площади, тянется у меня справа.

Взмах, взмах, исправить.

— Теперь в право. В право! На сто восемьдесят!

То же самое, но в другую сторону: поджать правое крыло, окружающие горы двинулись вокруг меня обратно.

Наконец валуны-пьедесталы скользят по правую руку от меня и чуть-чуть ниже.

Взмах, взмах, исправить.

— Рус, выносливость?

Что? Скосил глаза. Мама дорогая!

— Половина. Нет, уже чуть меньше!

— Хорошо, не маши больше... Давай в спираль!

— Как?!

— Поворот влево! И продолжай. Закручивай!

Влево говоришь... Пождал левое крыло, мир вокруг снова неспешно вращается вокруг... Вот он описал один круг, другой. Еще круг.

— Высота. Смотри за высотой!

Взгляд вниз. Земля приближается, как на лифте, только этот лифт ввинчивается вверх, ко мне. Так, а если я докручу до самого низа в крене?!

— Майя! Когда выравниваться?!!

— Еще два витка, и выводи. И давай в направлении старта. Лети к старту!

Часто закивал головой: «понял я, понял»

Круг. Высоты этажа четыре.

Круг. Три этажа. Выравниваюсь... Горизонт неспешно стал возвращаться на место. Черт, черт, черт!!! Я промахнулся! Лягушатниковский склон успел довернуться, и теперь я летел параллельно ему. В другую сторону?!

— Лети уже так. Держи так! Готовься к посадке.

Ладно. К посадке так к посадке. Земля, земля, земля, набегает снизу, еще чуть-чуть... Ноги вниз, оттормаживаюсь. Мало, в конце изрядно пробежался, гася скорость.

Фу-у-у-ух... Рухнул на колени. Ноги подрагивают, сердце молотит отбойным молотком, легкие свистят с натугой.