Ну… Ручка поднялась, из щели пошел уличный шум, не сдерживаемый стеклопакетом. Вдох, выдох…

«Самоубийство — удел слабаков». Отец…

Отчетливо увидел — отец за столом, уже навеселе. Справа и слева — однополчане, все в форме. На столе — фото с траурным уголком: их общий сослуживец, потерявший в одной из командировок обе ноги. Его жена вскоре не вынесла жизни с инвалидом и ушла, а он выстрелил себе в голову из наградного пистолета. На отца шикают: «Как так можно? Это же твой боевой товарищ». Но батя непреклонен: «Он просто струсил, а значит, и жить недостоин, и нечего тут сырость разводить».

А я? Я тоже инвалид, тоже потерял смысл жизни. И, кстати, от меня тоже ушла женщина. Замер с полуоткрытым окном. Смерти не боюсь, заглядывал ей в глаза. «Хвостов» не оставляю: у меня нет детей или престарелых родственников. За родителями сестра присмотрит. И перспективы впереди никакой. Так что же держит? Потянул на себя створку…

Отец и его осуждение: «Струсил, слабак, и сбежал!». Даже вижу, как он сплюнет. Да что мне до него?! Мы не виделись четыре года, возможно, он вообще не узнает!

«Господь не дает испытаний, которых человек не в силах пережить», — его слова. После выхода на пенсию отец здорово ударился в религию. А я? Я современный человек…

Только сейчас заметил, что буквально задыхаюсь, грудь ходит вверх — вниз, будто марафон бегу. Распахнул окно, вдохнул полной грудью. Прохладный утренний воздух окатил разгоряченную голову. От гипервентиляции голова закружилось, меня повело, схватился за раму.

Нет. Не сегодня.

На кухне чуть не споткнулся о пустую бутылку. Вот блин, почти литр «Мартеля» в одного. Не удивительно, что сейчас так штормит. В сознание стукнулась другая мысль: «А я никого вчера не вызвал?». Не помню, совершеннейший вакуум. С трудом разыскал телефон, в исходящих за вчера пусто. Фух… Ну слава богу!

Кое — как запихнул в себя традиционную яичницу и утреннюю порцию таблеток, немного постоял под контрастным душем и поехал на работу. Там промучился до вечера, стараясь не попадаться на глаза начальства и не лезть к подчиненным. Вечером по расписанию заявился на физиотерапию.

Врач, молодой парень, даже немного встревожился:

— Послушайте, ваш прогресс последнее время меня как специалиста радовал. Но сегодня вижу: тонус мышц снижен, легкая раскоординация. Не понимаю, с чего?

— Извините доктор, вчера у хороших друзей днюха была, — беззастенчиво соврал я, — вот и нарушил режим…

— Дорогой вы мой! — тот даже расчувствовался, — с одной стороны, я не могу приветствовать злоупотребления алкоголем в вашем положении, но то, что вы наконец — то перестаете замыкаться в себе, это просто замечательно!

Он налил мне каких — то шипучих витаминов и сократил процедуры. Прощаясь, не удержался от нотации:

— Но, ради бога, не злоупотребляйте! Поверьте, это — он щелкнул по горлу, — не выход.

Спокойно, док, знал бы ты, с какого дна достал меня Глеб, когда после аварии ушла Машка. Поблагодарил его, конечно, заверил, что никогда — никогда, это так, случайно вышло.

Во вторник проснулся рывком, как из ведра окатили. В голове свербело: «Минуточку! А кто сказал, что мои полеты в „Фанвирте“ закончились?». Сел на кровати рывком, как восстающий мертвец в дешевом триллере. Организм отозвался резью и болями, но все затмевала мысль: «Мне же не запретили летать!». Да, за мной будет следить этот безумный «брат царя Миноса», но меня даже в Инкубатор не возвращают!

Господи, до чего же можно додуматься на фоне усталости и алкогольной интоксикации! Ведь чуть в окно не сиганул!

Весело насвистывая, я первым делом добрался до компа и оформил заявку в техподдержку. Надо восстановить датчики, да и профилактика капсуле не помешает. Только потом я отдался на растерзание тренажерам. Пропустил два занятия: воскресенье вечер и в понедельник. Так дело не пойдет: жалеть себя — путь на дно общества. Это не для меня!

На традиционной летучке начальников отделов шеф отметил хорошую работу моего отдела и даже поставил в пример остальным. Эх, мне бы лучше деньгами, но, как говорится, доброе слово и кошке приятно. Вернулся, собрал подчиненных, порадовал. На резонный вопрос «А премия — то будет?» похлопал Серегу по плечу, сказал, что в это непростое для нашей компании время высшее руководство особо ценит тех сотрудников, которые, несмотря ни на что, высоко несут флаг своего профессионализма и не опускают планку стандартов своей работы. «Понятно, с деньгами, как обычно, облом…». А раз понятно, Сережа, — продолжаем работать. Ну не говорить же, что десятью минутами ранее задавал тот же вопрос шефу. И получил почти тот же ответ.

Дома вечером, после сеанса мазохизма на тренажерах, полез в компьютер. Хотел же я купить мультиварку? Ну вот и надо планы претворять в жизнь. В результате неожиданно увлекся и закопался: читал статьи, отзывы, разбирался в терминологии. Попутно попался форум домохозяек, почти полчаса пролистывал рецепты, даже есть захотелось. Через два часа, почувствовав, что глаза сейчас закроются сами собой, а половины прочитанного уже не осознаю, поплелся спать.

Среда пролетела в буднично — рабочей суматохе, вечернее физио сюрпризов не преподнесло, показалось, что давешний врач вздохнул с облегчением, когда увидел мою трезвую физиономию.

А в четверг я решил, что раз отдел неплохо справляется с планами, я имею моральное право срулить с работы чуть раньше. То есть в семь вечера.

Четверг всегда был «клубным днем». Народ съезжался, пил чай/кофе или что покрепче (хотя «покрепче» конечно, не поощрялось, но все же люди взрослые, как говорится, каждый баран отвечает за свои принадлежности самостоятельно). Строили планы на ближайшие выходные или на перспективу. Вспоминали совместные выезды: «а вот я помню…», «а вот в таком — то году…», «а вот еще случай произошел…». Все как у всех рыбаков, мотоциклистов, лыжников — тех, кого объединяет общее увлечение. У нас разве что традиционная «мужская» лексика перемежёвывалась терминами из аэродинамики, метеорологии, навигации, особенно когда «старшие» наставляли «молодых».

Помню, как когда — то зеленым новичком слушал эти байки бывалых и дух захватывало от того мира, к которому прикоснулся и который может стать моим, если приложу достаточно упертости.

А как я внутренне задирал нос, когда наконец — то сам смог включиться в беседу на правах бывалого: «так у меня на прошлом выезде такая же хрень произошла. Захожу на посадку, а тут…».

Клуб стал мне второй семьей, иногда подвигавшей так и не оформленную первую. И вот теперь, впервые после аварии, я решил наведаться туда. Знакомый вход в полуподвальное помещение, пяток ступенек вниз. Толкнул дверь…

— Теперь ты подходишь к земле и надо принять посадочное положение. Переходи в вертикалку!

Посередине большой комнаты к проходящей по потолку балке прицеплена трапеция от дельтаплана и тросиками оттянута в положение, имитирующее полетное. В трапеции болтается ученик: шлем, учебная подвеска зацеплена за крюк. Идет отработка перехода из взлетно — посадочного положения (вертикального) в полетное (горизонтальное).

— Нет — нет — нет, что ты делаешь! — мой старый добрый Саныч пока еще не матерится и даже не сильно злится. — Ты же при переходе оттолкнулся от стоек. Знаешь, что произойдет? Ты завесишь аппарат без скорости, а высоты у тебя на исправление уже нет. Дальше клевок или сваливание на крыло, и ты в больничке, понял? Давай еще раз!

Вижу, учлет старается. Насупленные брови, сжатые губы, сосредоточенный взгляд, куда — то в центр земли…

— И не смотри вниз! Не смотри! Смотреть надо вперед. Повторяю, не смотри на землю, ее надо чувствовать!

— Денис Александрович, а как ее чувствовать, если не смотреть?

Ого, среди стайки учеников одна девчонка. Молоденькая, щуплая, волосы убрала под яркую бандану. На мой взгляд, грудь маловата… Так, эй — эй, ты вообще зачем в клуб пришел?

— Чтоб научиться контролировать землю, надо посадок сто сделать без больших перерывов и начнет получаться, — махнул рукой от двери. — Привет!