— На высоту восходящего потока.

— Феникс, — перебила девушка, — ну не будь занудой, ладно? Выключи уже учителя. Я же не лекцию прошу прочитать. Расскажи по — простому.

— По — простому? ¬ Вздохнул. «сложно рассказать просто, просто рассказать сложно», есть такое выражение. — Что ж, попробую попроще. Только поверь, без минутки теории никак, ты уж потерпи.

— Ладно. — интонация… как будто сказку приготовилась слушать.

— Дельтаплан относится к парителям, то есть сам он не поднимается, его поднимает восходящие потоки. Так же, как и парапланы, и планера. Фактически — паритель опускается, но если воздух поднимается быстрее, то относительно земли мы будем подниматься. Сложно?

— Пока нет

— Хорошо. Главная проблема, найти восходящий поток, это же воздух, его не видно. Как это сделать? Видела кучевые облака? Они образуются на вершине такого потока, когда влага, содержащаяся в воздухе, начинает конденсироваться, потому что воздух, поднимаясь, остывает. Вот до подошвы облака и можно подняться, это верхняя граница термических полетов. Мы эту высоту называем базой.

— А как это высоко?

— По — разному, много от чего зависит: давление, влажность, температура. Утром облака обычно низкие, меньше тысячи метров, потом поднимаются. Хотя все равно у нас, в средней полосе, выше двух тысяч мне не встречались.

— Ух ты! Два километра! И ты залетал так высоко?

Мысленно вижу ее восторженные глаза.

— Я и выше поднимался, в Калмыкии. Там база до четырех тысяч бывает, представляешь? Кстати, знаешь какая там температура?

— Где?

— Наверху, под облачностью.

— Ну… наверно холоднее, чем внизу.

— А насколько?

В ответ молчание.

— Ладно, не буду мучать. В обычных условиях воздух охлаждается на шесть с половиной градусов каждую тысячу метров. — подержал паузу, чтоб осознала. — Вот и представь: внизу: плюс тридцать, жарища. А на четырех тысячах? …

Опять пауза. Видимо считает.

— Ух ты… Так холодно?

— Ага. Представь: выходишь на старт, жара, а на тебе термобелье и флиска. Если долго буксировщика ждать, можно тепловой удар схватить.

— Да уж… Ну у вас и спорт.

— Кстати, в Австралии, говорят базы бывают еще выше, но мне, — вздохнул, — уже не узнать.

— Почему? — оживилась.

— Давай не будем… — попытался съехать с темы. — А ты знаешь, каков мировой рекорд высоты на дельтаплане?

— Откуда же мне знать?

— Анжело Д'Арриго в 2006–м году, в Андах, поднялся на 9 тысяч 100 метров.

— Ничего себе! Это же выше Эвереста!

— Хм, Эверест он перелетел в 2004–м, но там было только 9 тысяч ровно.

На некоторое время воцарилось молчание. Потом Анахита протянула в задумчивости:

— Да — а–а… Я бы хотела посмотреть на землю с высоты четыре километра.

— Если честно, в Калмыкии и смотреть — то не на что — степь да степь кругом. В средней полосе и то интереснее: леса, реки, дороги, деревни, поселки. А лучше всего в горах. Мне Альпы очень нравились.

Опять повисла тишина, я ненадолго залип в воспоминаниях. Со вчерашнего дня я все чаще вспоминал свою «летучую» жизнь, видимо, признание разрушило какую — то плотину. Я даже вечером, перед сном, почему — то ясно вспомнил свою последнюю поездку в Альпы. Хотя почему «последнюю»? Вполне может быть что и «крайнюю», на машине же я езжу? А кто мне мешает мотануть куда — нибудь километров так под «дцать», чтоб целый день в дороге, слушать радио или аудиокниги, смотреть, как асфальт стелется под капот, а мимо пролетают столбы, рекламные щиты, тянутся поля — леса — города. Останавливаться в придорожных кафешках, смотреть на несущийся мимо поток машин, жуя какой — нибудь бутерброд… Вот только куда ехать? Я не могу без цели, мне нужно ехать «куда — то», а не просто куда глаза глядят.

— Феникс!

Шорох где — то рядом, как будто кто — то поменял позу, вырвал меня из мечтаний

— Да?

— А есть девушки — дельтапланеристы?

— Аня, да полно! Хотя…, — задумался, — меньше, конечно, чем парней, но есть.

— Феникс… а у тебя девушка есть?

Ну вот, начинается. Ехидный внутренний голос зашептал на ухо: «ну так ты же сам этого хотел! Давай! Не теряйся». Да, но что мне с этим делать?

— Сейчас нет, — ответил я после длительной паузы.

— Почему?

Какой простой вопрос. Был бы на него такой же простой ответ.

— Видишь ли, — вздохнул, — сейчас я не самый лучший вариант для женщин.

— Почему? Только не говори, что ты нищий, ведь даже самый простой аккаунт стоит недешево. Тогда что? И почему «сейчас»? Ты стал пить? Я почему — то сомневаюсь. И уж точно не бабник. — Анахита даже похоже усмехнулась: — Или это из — за игры?

Господи, ну сколько вопросов! Ты же вроде о дельтапланах хотела поговорить? Не удержался от иронии:

— И как же ты поняла, но я не алкаш?

— Мне кажется, ты на него не похож…

Кажется ей. Много ты, алкашни в своей жизни видела? Запойные в ремиссии выглядят и говорят вполне здраво, никогда не поймешь. Ты же мой реальный фейс не видишь, да и пересекаемся мы только по выходным. Впрочем… как же тебе сказать?!

— Видишь ли, Аня. — опять пауза, девушка даже хотела что — то сказать, я услышал вдох, как перед началом фразы. — Я инвалид. Инвалид — колясочник.

Со стороны собеседницы — тишина, никакой реакции. Я, правда, не придал значения, погруженный в собственные размышления.

— Два года назад я разбился, и моя… — да кто же меня за язык — то тянет!

— Жена?

— Не были мы женаты, просто жили вместе. Моя женщина… короче, она ушла.

— Вот сука!

— Не вини ее, не надо. Ты не представляешь, что такое жить с лежачим на тот момент инвалидом.

И стал торопливо объяснять, как будто Анахита могла недослушать, как будто это было важно:

— Я ей очень благодарен, понимаешь? Она ездила за мной в Италию, она сидела со мной в больницах, она ухаживала за мной, когда я вернулся в наш дом. И ушла только тогда, когда я смог сам перемещаться по квартире. — Опять тяжкий вздох прервал мою тираду. — Как я могу ее винить после всего этого? Она хотела детей, а я все отшучивался и пропадал на полетах… Надеюсь, она теперь счастлива.

— Странный ты, Феникс. — после некоторого молчания проговорила Анахита, — Она тебя бросила одного, а ты ее защищаешь. Хорошо, не буду об этом.

Мы снова замолчали. Почему я вспомнил ту поездку? Мысленно пожал плечами, хотя… Тогда мы ехали компанией друзей на полеты, а сейчас? А сейчас я иду в компании… друзей? Наверно, да. Куда? На полеты! Да, черт побери! Я иду с друзьями на полеты!

— Феникс.

— Что?

— Можешь мне кое — что пояснить? Ты сказал, что на травах не разбогатеешь. Так?

— Когда? А, ну да, днем, Русу, — хмыкнул, — Да, сказал, а что?

— Ты действительно выглядишь как игрок, с трудом сводящий концы с концами, — задумчиво продолжила Анахита, — эти твои сапоги, плащик: заплатка на заплатке…

— Что ты прицепилась к плащу и сапогам? Они меня устраивают. Сапоги не сваливаются, плащ греет, что еще надо?

— Феникс, — девушка как будто не услышала моей последней фразы, — тогда объясни мне, что это было? Там, в Коровьем Холле, неделю назад.

— Ты о чем?

Я почему — то представил, как Анахита с прищуром меня рассматривает.

— Ты тогда отдал мне шестьсот золотых. Просто так, широким жестом. Что это было?

Вот жеж! Можно подумать, я сам знаю! Затмение какоето!

— Ну, во — первых, не тебе, а вам с Русом. Во — вторых, не шестьсот, а меньше, я говорил. А почему?…

Да, блин, хороший вопрос!

— Почему? — переспросила девушка.

— Знаешь, Аня, это были шальные деньги. Считай, я нашел на дороге кошелек, ничейный. Как бы тебе объяснить… Понимаешь, я не могу вносить в бюджет случайный доход. Потому что я не могу на него рассчитывать. — прервался, подбирая пример, — Вот представь: ты живешь, ведешь хозяйство, у тебя есть какой — то регулярный доход. И ты планируешь свои траты соразмерно этому дохода: покупаешь одежду, определенного класса, еду, определенной категории. Сводишь дебет с кредитом. А потом случайно тебе в руки попадает большая сумма.