— Если есть из грязной посуды, можно получить отравление.

Вот блин! Хотел возразить, что как раз есть из немытой миски не собираюсь, к завтраку помою, но решил не спорить: в конце концов, чертовски приятно, когда за тобой вот так ухаживают. Пусть будут микробы! Сделал глоток душистого травяного чая с какими — то ягодами, отставил кружку и прикрыл глаза.

Перед мысленным взором вновь ниже и чуть впереди покачивалась вершина, опять низко надо мной навстречу бежали грязные лохмотья облаков. Мозг в который раз начал перебирать варианты. Кстати! Вот болван! Можно же было…

Теперь, полулежа у костра, сытый, отдохнувший и расслабленный, я видел, как минимум еще пару более безопасных вариантов попасть на вершину. Да и после того… Плащ я бы сейчас не резал, вполне можно было обойтись одними холщовыми штанами, но не пропуская повязку через плечо, а просто плотно примотать руку к животу.

Подумал с горечью, что лишний раз подтверждается истина: всякий мнит себя стратегом, видя бой со стороны. Или от костра. Или с дивана.

Все равно я молодец! Самолюбие заурчало довольной кошкой. Да, с подготовкой накосячил. Да, хотел с наскоку. Но ведь смог! Сел на вершину в очень сложных метеоусловиях. Как говорит еще один мой приятель по клубу, Пашка — бейсер: парашютист жив, значит, он прав. Учитывая, сколько у него бейс — прыжков с московских высоток, разных башен и мостов, и то, что он до сих пор жив, — Пашка прав постоянно. И на дельте летает так же смело. Думаю, в сегодняшней выходке он бы меня точно поддержал: жив — здоров, сам вернулся — значит, все правильно сделал, а из косяков надо делать выводы на будущее, вместо залипания в самобичевании. «Точно, — пообещал себе, — выйду в реал, надо будет заняться руководством по топлендингу[22]».

— Мальчишки, вы у меня сегодня герои. Я бы даже сказала — уставшие герои. Так что давайте сегодня ночью подежурю сама, а вы отдыхайте.

Рус запротестовал:

— Аня, о чем ты? Нас завтра ждет длительный переход к северному хребту. Ну и как ты пойдешь, невыспавшаяся? Не дай бог дождь — камни будут скользкие, как намыленные, не отдохнувшая точно не дойдешь.

— Рус, — лениво проговорил я, не открывая глаз, кажется, меня начинало «рубить», — не будет завтра дождя. Завтра вообще отличная улетная[23] погода.

— С чего ты решил?

— На небо посмотри. Что там видишь?

— Звезды.

Приоткрыл один глаз, заметил, как парень пожимает плечами: дескать, ну и что? Я продолжил в духе учителя, объясняющего прописные истины неразумным детишкам:

— Интересно Рус, а почему ты видишь на небе звезды? Наверно потому, что их не закрывает облачность? — я вздохнул и пояснил. — Рус, небо чистое, фронт ушел.

— Какой еще фронт?

Надо же, как синхронно, буквально в один голос! Тренировались, что ли?

— 2–й Украинский, блин… — открыл оба глаза, понял, что шутка не прошла, — ну какой — какой! Атмосферный холодный фронт, ясен пень. И еще. Мы, здесь в ветровой тени, у нас так и так штиль. Но если бы было видно верхушки деревьев, не затеняемых горой, вы бы заметили, что они уже не качаются. Я еще когда спускался обратил на это внимание.

Не торопясь, поднял кружку, сделал глоток, поставил обратно на землю.

— Завтра намечается хорошая погода: ясно, маловетрено, часам к одиннадцати образование кучевки, но не плотной. Дождя несколько дней не было, влажность умеренная, значит, переразвития в грозу не ожидаем… Так, ребята, все, я, кажется, вырубаюсь. Что там с дежурствами?

Честно говоря, я бы воспользовался предложением Анахиты, но коль родился мужиком, подставляй широкую грудь под тяготы и невзгоды, чтоб женщина позади оказалась в относительной «ветровой тени» и могла спокойно «подавать патроны»[24], а также миски с горячей кашей и кружки с чаем. Вот такое вот равноправие — у каждого свой участок фронта.

В итоге вялых споров мы с Русом отвоевали себе по три часа дежурства, Анахите досталось два. И я был уверен, что Рус, дежуривший вторым, сменит ее пораньше. Впрочем, я в реал: раньше, чем войду в игру, меня не «разбудить».

Допил чай, пожелал всем спокойной ночи, сунул под голову мешок, плотнее запахнулся в плащ и нажал «Выход».

***

Откидывающаяся крышка, поручни, разминка левой руки. Здравствуй, дом! Тишина в ответ, только комп гудит кулерами в комнате, залитой мертвенно — белым светом галогеновых лампочек.

Изотоник, туалет, разминка, душ. Мой вечерний график по выходным не меняется с момента первого «нырка» в Фанворд. Я заставляю себя заниматься физическими упражнениями, несмотря на вделанные в кокон миостимуляторы. Для чего? Сложно сформулировать. Я стараюсь не думать, только знаю, что вся та жизнь, которая у меня была, оказалась перечеркнута инвалидной наклейкой. Когда — нибудь я буду ходить даже без трости. Что тогда? Не знаю, давайте сначала доживем.

Вышел из ванной в одном полотенце — некого мне тут стесняться, поковылял на кухню. Вспомнились виденные в юности фантастические фильмы, где герой летит в космическом корабле. Весь экипаж в анабиозе, а он ходит по забитому современной электроникой кораблю в полном одиночестве. Интересно, как при этом с ума не сходит?

Моя кухня вполне тянет на отсек суперсовременного космолета. Пятнадцать квадратных метров «мечты хозяйки», напичканных умными кухонными помощниками. Некоторые не включались с момента Машкиного ухода. Вот зачем мне пятиконфорочная плита? Пожарить утром яичницу хватает одной конфорки, самой маленькой. Кухонный комбайн стоит как декорация. Подарить, что ли, Тамаре, приходящей домохозяйке? Мне он не нужен, и ей меньше пыли протирать. А вот духовкой я даже разок воспользовался: на крайний Новый год зажарил в ней индейку целиком. Только не помню, успел доесть или пришлось выбрасывать?

Открыл морозильное отделение, достал первую подвернувшуюся под руку коробку. Что у нас на ужин? «Котлета домашняя с гречневой кашей». Пойдет, сунул в микроволновку, включил чайник. Наболтал в шейкере казеин — это моим потрудившимся мышцам: сомневаюсь, что в «котлете домашней» достаточно белка. Пикнула микроволновка, булькнул пакетик в большую фарфоровую чашку. Механически взял поднос, поковылял к компьютеру.

Хм, может его на кухню перенести, чтоб не ходить туда — сюда? Усмехнулся: ага, и кокон с кроватью. На пятнадцати квадратах умещусь, и даже место останется.

Плюхнулся в кресло, зачерпнул ложкой гречки. А, чёрт! Выругался в голос, стал дышать через рот, охлаждая обожжённое нёбо и язык, — как обычно, перегрел еду, придется ждать, когда чуть остынет, а пока можно делом заняться. Каких — то багов, нестыковок в сессии не заметил — значит, сегодня без репортов. Открыл Wiki. Выбрал видимый только мной да некоторыми посвященными админами раздел «Икары», посмотрел на небольшой список статей. На душе теплым маслом разлилась гордость: а ведь почти все мной написаны! Кнопка «Добавить». Вбил в строке заголовка «Маршрутный полет в сложных метеоусловиях». Посидел, подумал. Сложные метео — это ведь не только низкая облачность и боковой ветер. Откатил назад. Надо вообще сделать раздел «Маршрутные полеты» и там создать два подраздела: «СМУ» и «Простые». Точно! Кстати, вон та статья как раз перекочует в новый раздел.

Или все же, пока воспоминания свежи, написать про топлендинг — как заходить на вершину при различных условиях? Откинувшись на спинку, прокручиваясь вправо — влево, задумался, перебирая в памяти события прошедшего дня. Неожиданно понял, что «прокрутил кассету с воспоминаниями» до вечера, и опять мои мысли заняты эльфийкой. Вот она улыбается, слегка опуская уголок рта, вот что — то говорит, вот протягивает кружку с чаем. Взгляд упал на поднос. В конце концов, заслужил я сегодня маленький приз?

Встал, вернулся на кухню, остановился в раздумьях. Во встроенном баре у меня бутылка Мартеля. Уже начатая и одинокая, она каким — то чудом пережила опустошение, которому подвергся бар после моего выхода из больнички. А особенно после того, как, вернувшись один раз из поликлиники, вместо «второй половины» обнаружил записку и пустые шкафы. Вовремя меня тогда нашел Глеб. Ну уж нет, после того зарекся.