В комнату, где я находился, вошли два здоровенных типа, облачённых в штурмовой полицейский доспех. Я подумал, что это, наверное, кто-то из тех, кто меня сюда вчера и приволок.

— Лицом к стене, руки за голову! — бодро скомандовал один из них.

Я так предположил, что команда эта мне была адресована, хе-хе. Но у этих бычков нос не дорос, чтобы мною командовать. А поскольку у них нет никаких рычагов, чтобы меня вынудить своим приказам следовать, я позволю себе немного покапризничать:

— Нихачу, — ответил я, намеренно коверкая слова и придавая своему голосу настолько капризную окраску, насколько это было возможно.

Мало того, я ещё и мордаху соответствующую скроил.

Ребята явно опешили. Не ожидали они такой наглости. Они, скорее всего, рассчитывали, что я подчинюсь. Наивные.

Но, следует отдать им должное, тупили они очень не долго, и решили убедить меня следовать их указаниям, пользуясь привычным и, похоже, очень хорошо отработанным способом. То есть они перешли сходу, без каких-либо прелюдий, к избиению моей многострадальной тушки.

И тут я понял, что это какие-то новенькие. То есть, вчера мною занимались, определённо, совсем другие люди.

Иначе, эти ребята наверняка были бы в курсе того, что пинать меня совершенно бесполезно, так как в процессе этого у меня даже причёска не растреплется.

И единственным результатом, которого они достигнут, будет только то, что они как следует вспотеют.

Минут десять меня пинали. Потом, как я и прогнозировал, до них дошло, что занимаются они чем-то не тем.

Мордаха моя оставалась всё такой же капризной, плюс к тому, я старался всячески показать, что мне скучно.

И глядя на всё это, один из них, скорее всего, старший, вздохнул и обернувшись к своему напарнику, расстроенно сказал:

— Бесполезно, — после чего уже почти нормальным голосом обратился ко мне, — выходи в коридор, — и с ожиданием на меня уставился.

По крайней мере, я так подумал, так как через зеркальное стекло шлема я не мог увидеть, куда конкретно он смотрит.

Тут я решил, что можно ещё немного поизгаляться над беднягами и всё так же капризно заявил:

— Хочу на ручки!

Ответом мне было сдавленное рычание. Но, так или иначе, меня взяли за руки, взвалили на плечи. А если учесть то, что оба этих лба были заметно выше меня, при движении ноги мои смешно болтались в воздухе, на доставая до пола.

И вот таким макаром они меня и вытащили в коридор.

Меня тащили, сначала, до лифта, который поднял нас на один из более высоких ярусов, а потом ещё и по лабиринту переходов.

В конце концов я и мои носильщики оказались в просторном помещении, залитом мертвенным голубоватым светом.

Стены тут были облицованы белой кафельной плиткой, навевая нехорошие ассоциации с моргом, или, если точнее, с прозекторской при этом самом морге.

Сходство усиливалось тем, что на обитых цинком столах были разложены блестящие никелем инструменты, похожие на хирургические.

Хотя нет, не на хирургические, а на пыточные, так точнее будет.

Единственная деталь интерьера, которая говорила о том, что это не прозекторская, была замечена мною не сразу. Блеск пыточных орудий меня немного отвлёк.

Так вот, деталью этой было металлическое кресло. В прозекторской таких кресел не бывает. Трупы не нуждаются в креслах, а живой человек в подобное кресло добровольно отказался бы садиться.

Отказался бы хотя бы потому, что всё оно было покрыто какими-то красно-коричневыми подтёками… И это при том, что всё вокруг буквально сверкало чистотой.

Не иначе, как эти подтёки, это тоже бутафория, призванная способствовать моему, хе-хе, психологическому размягчению. Так сказать, ещё одна маленькая деталь, стимулирующая мою общительность и готовность отвечать на любые вопросы.

В глаза так же бросались фиксаторы, крепящиеся на подлокотниках.

Да и вообще, там всяких конструктивных изысков на этом кресле было вдоволь. Мне кажется, там и портативный «испанский сапог» вмонтирован, да и вообще, были признаки того, что эта конструкция может и в «железную деву» трансформироваться…

В общем чудо конструкторско-палаческой мысли. Её квинтэссенция, хе-хе.

Я на всякий случай попросил и Боню и Проньку быть поблизости, так как вид всей этой машинерии, созданной пытливыми умами заплечных дел мастеров меня немного обеспокоил.

То, с какой основательностью эти ребята подошли к вопросу обеспечения разговорчивости своих клиентов заставило даже меня опасаться того, что мои защитные поля могут и спасовать. Ведь если меня на дыбу повесят, например, то убережёт ли меня от травм навороченный серёгин девайс?

Это вопрос, ответ на который может быть получен только эмпирическим, то есть, проще говоря, опытным путём.

А я что-то не расположен получать негативный опыт, а потому и призвал петов, которые в критический момент могут помочь с устранением персонажей, доставляющих мне неприятные ощущения.

— Теперь готовься, — гыгыкнула в глубине моего сознания Зоэ, явно наслаждающаяся разворачивающимся действом, — сейчас сюда зайдёт огромный, пузатый, волосатый мужик в заляпанном кровью фартуке из грубой кожи и с красным колпаком, полностью зарывающим лицо.

— Ага, — внутренне хмыкнул я, — я тоже предполагаю нечто подобное.

Но тут мои ожидания не оправдались.

Как только мои конвоиры, оказавшиеся ещё, в добавок ко всему, не только простыми вертухаями, а ещё и ассистентами хозяина этого облицованного кафелем склепа, усадили меня в кресло и надёжно зафиксировали, неприметная дверь в дальнем углу с душераздирающим скрипом начала приоткрываться.

В комнату вошёл человек. Просто человек. В слегка помятом сером, как-то самое одеяло, костюме.

И, если бы не соответствующий интерьер, то за дознавателя и палача в одном лице никто его бы и не принял.

Он производил впечатление заштатного представителя офисного планктона. Да, и воротничок у него был явно не свежим. И галстук кричащей попугайской расцветки, резко контрастирующий со всем остальным его обликом.

Полная безвкусица, в общем.

Но, к моему удивлению, оба мордоворота, стоявшие по бокам моего кресла, заметно подобрались, и даже, как мне показалось, предприняли попытку встать по стойке «смирно». Впрочем, получилось это у них на слабую троечку.

Вошедший, тем не менее, окинул удовлетворённым взглядом обоих своих подчинённых, что-то пробормотал себе под нос и подошёл ближе.

— Здравия желаем, — заорали вдруг оба молодца, что стояли по бокам кресла.

Это было, гммм, неожиданно.

И, если бы не затейливые фиксаторы, которые исключали моё малейшее движение, то я бы, наверное, заметно подпрыгнул на этом кресле, настолько неожиданным для меня был этот вопль.

Скерый человек, тем не менее, довольно улыбнулся.

И, вы знаете, не смотря на то, что я был уверен в том, что никакого вреда мне тут причинить не смогут, от улыбки этой по спине проскакало стадо мурашек, с кулак, наверное, размером. Характерная такая улыбочка маньяка-садиста.

— Итак, давайте познакомимся, — бесцветным голосом произнёс серый человек, глядя на меня, — впрочем, вас я знаю, вы мелкий провинциальный аристократишка, которому посчастливилось стать владельцем меркокситовых рудников и к которому неизвестными путями попали прорывные технологии, заинтересовавшие даже моего шефа.

— Ну, своего имени я и не скрываю, — я решил ответить, так как я тоже заинтересован в диалоге и получении информации об организаторах всего этого безобразия, — а вот вас вижу впервые, а потому было бы здорово, если бы вы представились.

— А вы, я смотрю, не робкого десятка, — он посмотрел на меня рыбьим, бесстрастным взглядом, после чего назвал себя, — что ж, я принадлежу к фамилии Скуратовых-Бельских. А зовут меня Григорий Лукьянович — и выжидательно на меня посмотрел, ожидая, наверное, что мне что-то известно о нём, или его, как он выразился, фамилии.

Но, похоже, что выражение моего лица его расстроило, и на нём он, вместо узнавания, прочёл мучительную работу моей мысли, пытающейся припомнить, а не попадалось ли мне что-нибудь похожее. Но, кроме сказки о Малюте Скуратове, вершившем расправы по указанию не менее мифического, чем он сам, русского царя Иоанна Грозного, ничего вспомнить не мог.