Штука эта оказалась слишком дорогой даже для нас, чтобы пускать её в серию. Было изготовлено всего несколько экземпляров, один из которых и обеспечивал сейчас мою безопасность.

А артефакт этот генерировал не обычный защитный пузырь, а покрывал всё тело защищаемого человека незаметным для глаза, но совершенно непробиваемым покровом, обеспечивающим защиту буквально от всего.

И покров этот менял свою форму в зависимости от того, как двигался объект, находящийся под защитой.

Казалось бы просто, но, как сказал мне Сергей, по сложности эта штука сопоставима с квантовым вычислителем. Ну да ладно. Это не главное, а главное то, что она у меня есть, и за своё здоровье я могу сейчас не переживать, ибо, имея такую защиту я некоторое время смогу продолжать своё существование даже на поверхности голубого гиганта. Очень, правда, непродолжительное время.

Но сейчас могу быть спокоен, так как залп из штурмовых излучателей мне даже свитер не опалит.

Топот приближался. Как и ругань, которая становилась всё более отчётливой и всё более забористой.

Наконец, дверь рывком распахнулась, чуть не слетев с петель. И в помещение ввалилось несколько здоровенных лбов, с ног до головы облачённых в полицейский штурмовой доспех.

За зеркальными стёклами шлемов лиц видно не было, но, судя по тому, что ругань была отчётливо слышна, шлемы были задраены не герметично.

— На пол, руки за голову! — ту же скомандовал один из ворвавшихся в помещение и нацелил на меня внушительного калибра пушку.

Я оторвал глаза от созерцания бокала, в котором плескался ароматный виски и с интересом посмотрел на этого громилу.

Тот постарался принять ещё более угрожающую позу и повторил свою команду. Я смотрел на него со всё возрастающим интересом. Но, кроме того, что я продолжал изучать этот экземпляр сержанта обыкновенного взглядом, я ещё и позволил себе отпустить комментарий по происходящему:

— Хреновый ты командир.

Тот, буквально застыл на месте от такой наглости. Он же большой и страшный, а я его, понимаете ли, ни в грош тут не ставлю. И, мне показалось, что поза его стала какой-то… вопросительной, что ли?

Вероятно, он хотел, чтобы я обосновал своё только-что прозвучавшее утверждение.

Я решил, что да, следует разъяснить этому дуболому, почему я так подумал:

— Так подчинённые, — я кивнул на рассыпавшихся по комнате и грамотно взявших меня в полукольцо спецназеров, — тебя не слушают, ни один из них на пол, как ты приказывал, так и не улёгся, — и издевательски улыбнулся.

У парня, похоже, от этого снесло скворечник, и он, вместо того, чтобы хоть что-то сказать, просто нажал на спуск своего карамультука, и на меня пролился поток раскалённой плазмы.

Мало того, его подчинённые на этот раз проявили завидную дисциплинированность, и тоже открыли огонь вслед за своим командиром. Меня окутало ревущее пламя.

Но, конечно, хоть пламя и было сравнительно высокотемпературным, но до степени нагрева звёздной короны температура его явно не дотягивала.

Не смотря на это, неудобства эти ребята мне таки доставили. Если бы не моя реакция, то я бы, несомненно, просто плюхнулся бы на задницу, так как кресло подо мною почти моментально сгорело. Да ладно кресло…

Виски, дорогой, кстати виски… Коллекционный… Он бесследно испарился, а стакан, в который я его налил, расплавился прямо в моих пальцах и стёк на пол, образовав лужицу из богемского стекла.

Честно говоря, подобного я не ожидал. Я надеялся на то, что в головах этих солдафонов есть хоть какое-нибудь содержимое, пусть даже вместо извилин там есть только вмятина от фуражки. Но, видимо, я хочу от людей слишком многого…

Они настолько привыкли к тому, что могут делать со своими жертвами всё, что угодно, что до сих пор не осознали, что если со мной что-то произойдёт, что помешает потом соответствующим специалистам добывать из меня информацию, то с них шкуру спустят… Видимо, такие сложные умозаключения им недоступны…

Хотя, возможен и другой вариант. Который, кстати, мне не очень нравится. При том варианте им просто сказали, что вреда мне они при всём своём желании сделать не смогут. А это значит, что противник, хоть и частично, но осведомлён о моих возможностях. И тут я уже должен начать теряться в догадках, что именно им обо мне известно. И к каким из моих фокусов они успели подготовиться…

Да, ситуация приобретает пряный привкус риска и опасности. Хотя чуйка пока помалкивает, и это, что греха таить, немного обнадёживает.

Всё закончилось тем, что этот отморозок, увидев, что, в отличие от кресла, которое превратилось в кучку пепла, я никоим образом не пострадал, вовсе не удивился, а впал в ещё большую неконтролируемую ярость и набросился на меня.

С кулаками набросился, кстати. И каждый его удар был усилен сервоприводами его доспехов…

В общем, минут пять я летал по комнате, так как почти все его подчинённые подключились к этой забаве и увлечённо меня пинали.

Но, так или иначе, а им это надоело, так как они всё-таки заметили, что все их усилия ни к чему не привели.

Я ничуть не пострадал, и по состоянию моей одежды нельзя было даже предположить, что меня минут пять избивало целое отделение разъярённых спецназеров.

Мне, наверное, следует гордиться тем, что ребята, пытаясь меня травмировать, изрядно запыхались.

И, после того, как прозвучала команда прекратить, исходившая, как это ни странно, от зачинщика этого беспредела, они стояли и натужно пыхтели, пытаясь восстановить ставшее неровным, дыхание.

Но стояли они не долго. Прозвучала новая команда:

— Взять его!

И мои многострадальные конечности тут же были зафиксированы во многих местах пластиковыми хомутиками и стяжками.

Если бы у меня возникло такое желание, то я мог бы избавиться от этих пут, но зачем?

Ведь моей целью было и оставалось до сих пор, постараться посмотреть в глаза того, кто организовал всю эту жалкую клоунаду. Так что я расслабился, и, хоть никакого удовольствия от процесса фиксации и не получил, но стал, как мне кажется, на шаг ближе к знакомству с главным кукловодом…

Но посмотрим, посмотрим… В конце концов, я на любом этапе имею возможность прекратить это вот всё и переместиться в более уютное место.

А пока меня, стянутого пластиковыми ремешками, подхватили, взвалили на плечи и понесли к выходу.

И, что интересно, двигались в полной тишине, что укрепило меня в мысли, что вся эта эмоциональная ругань и прочие пинки, были не более, чем не особенно талантливо срежессированной инсценировкой.

Меня погрузили в один из бронетранспортёров. Ну как, погрузили? Грубо кинули на металлический пол. Наверное, и этим стремясь меня как-то уязвить, пусть не физически, но, хотя бы, морально.

Но мне это всё было по барабану. От физических повреждений я был надёжно застрахован, а моральных травм мне эти парни при всём своём желании нанести не могли.

Двигатель заурчал, и транспорт двинулся. Путешествие было не особенно долгим. Мы петляли по городу примерно пару часов, и я даже вздремнуть успел, благо тряска мне совсем не мешала.

Но путешествие закончилось, меня грубо пнули, подняли и поволокли. Причём, сволочи, озаботились тем, чтобы накрыть меня какой-то дерюгой, чтобы я не видел, куда меня тащат.

По ощущениям, тащили меня сначала по открытому месту, так как какой-то свет таки пробивался сквозь ткань, закрывавшую мне глаза. А потом меня затащили в помещение. Причём, тёмное.

После чего внесли, похоже, в лифт. Грузовой, так как все, кто меня тащил и кто сопровождал носильщиков без каких-либо усилий разместились вокруг меня. В общем, просторный такой лифт. А потом мы, буквально со свистом, провалились вниз. Очень глубоко вниз, так как падали быстро и долго.

Наконец я ощутил, что наше падение замедляется, и, спустя несколько минут, мы, наконец, остановились.

Меня вынесли и поволокли дальше. За всё это время я услышал лишь одну короткую фразу, которую один из носильщиков выдал злым свистящим шёпотом сквозь плотно сжатые зубы: