— Женщин с пониженной социальной ответственностью в этом клубе, как правило, не бывает, — продолжил я, — поэтому, как бы мне не хотелось натравить на него нашу очаровательную чертовку, придётся и от этого отказаться. Тем более, что у нас на Цекко ещё томится в малокомфортабельном подвале стрёмный чертяка, таки нами пойманный, — я, в свою очередь, поднял бокал, и, посмаковав послевкусие благородного напитка, продолжил, — уже месяца четыре, кстати… И, как бы он крышей не поехал.

— С чего бы это? — удивился Семён.

— А с того, что всё это время он под действием блокирующего артефакта находится, — объяснил я, — а это для того, кто обладает способностями — нож острый, и переносится очень тяжко. Так что Зару лучше отправим с Истер и Алевтиной на Цекко, чтобы она там этим чёртушкой плотно занялась, и подготовила его к транспортировке в метрополию. Отправлять его туда будем, разумеется, только после того, как закончим потрошение его рогатой черепушки на предмет тайных сакральных знаний и прочих секретных данных. Этим девчонкам тоже придётся позаниматься. Я так думаю, что Зара не откажется. Тем более, что конкретно к этому чёрту у неё есть какие-то претензии, насколько я помню.

— Так, вариант с охмурением отпадает, большой шум поднимать тоже не след… — Семён был озадачен, тут надо было обстряпать всё предельно тихо, а тишина при совершении силового воздействия представлялась моему бравому командиру чем-то невозможным, — и что тогда делать будем?

— Давай попробуем обдумать такой вариант, — начал я на ходу измышлять способ решить этот вопрос, — роту брать с собой не будем.

— А как же без ребят-то? — брови удивлённого моими словами Семёна взлетели вверх.

— Сколько надо будет народу, чтобы в нужный момент надёжно нейтрализовать всю охрану биллиардной этой, ну, и посетителей? — ответил я вопросом на вопрос.

— Да человек пять хватит, — сразу же ответил Семён.

— Уточняю, — ухмыльнулся я, — нейтрализовать, это усыпить, связать, или ещё как обездвижить, а не убить…

— Так бы и говорил, — расстроился Семён, — тогда надо не меньше взвода, — а потом он расшифровал, — непосредственно внутри нужно примерно одно отделение, а остальные — в боевом охранении.

— Многовато, — расстроился я.

— А чего это многовато? — удивился Семён, — ты предполагаешь меньшими силами обойтись?

— Да не в этом дело, — сморщился я, — всех же ещё и эвакуировать надо будет. А эвакуацию придётся мне на себя брать. БДК со стационарными генераторами порталов мы в это забытое Богом Пуэрто-Рико не погоним. Корабль с генераторами нам тут нужен. Да и его появление там всё тамошнее болотце взбурохвостит… Мигом кипеш начнётся, и тогда на всей операции крест можно будет ставить…

— Понятно, — Семён с моими доводами согласился, — тогда на чём туда двинемся то?

— Надо будет какую-нибудь неприметную посудинку зафрактовать, — ответил я, — тем более, что с неё никто никуда высаживаться не будет. Все передвижения только телепортом. А кораблик на орбите повисит пару-тройку дней, и затем отвалит в неизвестность. Так что я не думаю, что этот корабль смогут связать с теми событиями, которые одновременно с его появлением развернуться на поверхности.

— Выглядит не плохо, — задумчиво протянул Семён, — но нужен, всё-таки, более подробный и проработанный план действий. Территория-то чужая, да и последовательность действий и возможные их варианты следует заранее расписать…

— Так разве ж я спорю? — я улыбнулся только-что родившейся в моей голове безумной идее, — сейчас мы с тобой всё это дело как следует обсосём. Тем более, что первую скрипку я намерен в этом случае сам сыграть.

— Ага, — Прокопьич сконструировал гримасу, выражавшую крайний скептицизм, — а впереди командир на лихом коне… — и, произнеся слова про командира, глумливо так ухмыльнулся.

— Не, — возразил я, — лошадей на дело брать не будем. Да и кавалерист из меня тот ещё…

— А как, по твоему это всё будет выглядеть? — всё так же скептически поинтересовался Прокопьич.

— Я сам пойду в этот клуб любителей катать шары, — объявил я. Мне было интересно посмотреть на Овечкина в его, так сказать, естественной среде обитания…

Да и, если честно, поднадоело мне осуществлять только чуткое руководство. Захотелось адреналинчику, чтобы аж пальцы подрагивали и в груди жар разливался.

— Экий ты, — Семён замялся, подбирая слова, — смелый и решительный. Ты что, думаешь, что тебя никто не узнает, что-ли? Так спешу тебя разочаровать, мордаху твою мужественную они наверняка всю охрану, которая Овечкина повсюду сопровождает, наверняка заставили запомнить. Да и сам Овечкин Пётр Сергеевич, я уверен, портрет твой изучил до мельчайших деталей…

— А вот для этого у нас есть Зара, — ответил я, с чувством превосходства глядя на Семёна, — она на меня может несмываемую иллюзию наложить, так что никому в голову даже и не придёт, что я — это я.

— Ты ж её на Цекко отправлять собрался, — удивился Семён.

— Так мы ненадолго в это Пуэрто-Рико прошвырнёмся. А потом она с девчонками и полетит в наше родное захолустье…

— Ну, если так, — протянул Семён, а потом не удержался и добавил, — всё-равно, не дело это, попусту рисковать, не дело…

— Семён, ну не могу я в кабинетах только заседать, — пояснил я свои мотивы, — душно тут. А душа требует простора.

— Ага, в бильярдном клубе просторно, аж дальше некуда, — ухмыльнулся Семён, после чего процитировал строки древнего классика, — Мне бы саблю, да коня — да на линию огня… — и хитро-хитро так на меня посмотрел, ухмыляясь в усы.

На эти гнусные инсинуации я ответил цитатой из незаслуженно забытого киношедевра древности:

— А-а-а! Вот она, моя бумажная могила! — заорал я надрывом, и устремил нарочито-безумный взгляд на стопку ежедневных отчётов, которые каждое утро ложились на мой стол, — зарыли, закопали славного бойца-кавалериста⁈1 — и, чтобы полностью соответствовать избранному образу разметал бумаги по кабинету, так, что они наполнили собой всё доступное пространство и взвились до самого потолка. А потом ещё и воткнул в столешницу ножик, которым сыр резал.

— Ну, ну, ну, — Семён тоже веселился, наблюдая за мной, — а кто-то говорил, что с лошадями не дружит, а тут уже, глянь-ка, кавалерист… — и лицо его расплылось в широченной улыбке, — так что, вот так вот, на волю? В пампасы? — а потом последовал взрыв семёнова смеха.

Смеялся он от души, в дверь даже сунулась девичья мордашка, принадлежавшая одной из горничных, которую приставили ко мне для выполнения функций «поди-подай-принеси».

Пользуясь тем, что она к нам по своей инициативе заглянула, я нагрузил её различными важными поручениями.

Во-первых, у нас совершенно закончился сыр, да и бутылка с вином скоро уже покажет дно. А обсуждение наших действий только-только началось. И вообще, кроме сыра надо ещё что-нибудь съесть. Пусть уже. Заодно и мясной нарезочки притащит. И кетчупа. И вообще…

Она терпеливо выслушала все наши гастрономические пожелания, и собралась уже было уходить, но я её озадачил ещё оной просьбой. На этот не гастрономической.

Я попросил её оповестить Зару о том, что мы хотим с ней переговорить.

Зара не заставила себя долго ждать, и уже через пол-часа она убедила Семёна в том, что она способна изменить не только свою внешность, но и внешность любого не то, что человека… Внешность любого существа. Для демонстрации она не поленилась, отловила бродящего по коридорам БДК корабельного кота и преобразила этого жирного котяру в ягнёнка.

Возмущённо шипящий ягнёнок — это то ещё зрелище, да…

В общем, основные детали нашего плана были согласованы. Остались мелочи — отобрать гвардейцев, которые под моим началом будут совершать очередные подвиги во славу Российской Империи, зафрахтовать корабль для отправки на Нью-Пуэрто-Рико и прочие скучные, но, к сожалению, неизбежные обеспечивающие мероприятия. Но об этом пускай у Семёна голова болит.

А я пока посплю. Перед любым подвигом лучше выспаться.