Ветер перебирал густые пряди рыжих волос, живописно рассыпавшихся по её плечам. На чувственных губах играла блудливая полуулыбка, из-под пышных ресниц на меня смотрели угольно-чёрные глазищи и, где-то в их глубине, около самого дна, проскакивали угрожающие красноватые искры.

Если бы не они, то она вполне сошла бы за какую-нибудь шальную куртизанку, по странной прихоти обрядившуюся в простенькую пейзанскую одёжку. Правда, приличные куртизанки в такую глушь, где мы сейчас находимся, не забредают.

Хммм, да, интересное, кстати, словосочетание мне в голову пришло, приличные куртизанки, да…

Но, следует отметить, одета она была куда как скромнее, чем в нашу первую встречу. Её совершенное тело было закрыто мешковатым крестьянским платьем, пошитым из грубой коричневой ткани, с глухим воротом и подолом до пят.

А на ногах красовались деревянные сабо. С чего бы это она свои прелести так целомудренно прикрыла то? Неспроста это. Ох, неспроста.

Я, таки как-то совладал со своими гормонами, громко сглотнул мигом пересохшей глоткой тягучую слюну и выдавил из себя:

— Добрый день, — и замялся, — как мне к тебе обращаться то? — в самом деле, какая-никакая, а дама, пусть и, гммм, с потенциально опасными наклонностями и несколько пониженной социальной ответственностью. Но, у всех свои недостатки.

— Зови меня, — она немного задумалась, но быстро нашла ответ, — зови меня Зайга.

Очень приятно, — я собрался с силами и улыбнулся, — если тебе интересно, Зайка, то ко мне обращаются — Алейс.

— Не зайКа, а ЗайГа, — сконструировав обиженную мордаху, поправила меня демонесса, хотя, судя по тому, как она сразу же стрельнула глазками, если она и обижалась, то не сильно. Скорее, она просто раскачивала мои эмоции.

Раздёргивала меня, провоцируя, то вожделение, то любопытство, то неловкость от якобы совершённо ошибки. Странно, что припугнуть не пыталась. Значит, сделала выводы из нашей первой встречи, и что-то ей очень надо. И надо ей это что-то именно из-под меня. Интересно.

Но, будем, как говорится, посмотреть. И да, я вдруг осознал, что спокоен, и даже реагирую на её провокации отстранённо, оценивающе так.

— Ну, само собой, — проскрипело внутри, — я тут кровь то тебе капитально почистил, хотя и ты молодец, не поплыл совсем уж. Может, и выйдет из тебя толк.

— Спасибо, Эшу Опин, — подумал я, и тут же обратился уже к своей неординарной собеседнице, — так о чём говорить-то будем? — и вопрошающе глянул в её бесстыжие глазищи.

Демонесса грациозно спустилась ко мне с высоты своего импровизированного постамента, и, изящно взмахнув рукой, материализовала на том невеликом пятачке, где мы находились, лёгкий плетёный столик и два плетёных же кресла. Одновременно со взмахом её руки, меня окутало облако одуряющих ароматов.

Видимо, это была ещё одна попытка наглухо порушить моё, с таким трудом достигнутое, хрупкое внутреннее равновесие. Но я не показал виду, что теряю контроль, а пристально посмотрел на рыжую:

— И где же ты всю эту роскошь прятала? — спросил я, хитро так прищурившись.

— Твоё предположение нелепо и оскорбительно, — вскинулась она, — вовсе не оттуда. У меня просто есть небольшое подпространственное хранилище. Вот оттуда и достала.

— Зайка, я никаких предположений не озвучивал, — примиряющее улыбнулся я. Хотя да, была скабрёзная мыслишка, признался я перед самим собой, под скрипучее хихиканье, раздающееся в моей черепной коробке, — так что не обижайся.

— Я не зайКа, а ЗайГа, — уже слегка раздражённо поправила она меня. Всё-таки, обиделась, и губки, глянь-ка, слегка поджала. Какие мы, оказывается, нежные и ранимые, — и предположение твоё было написано аршинными буквами на твоей самодовольной физиономии!

— Ну извини, — повинился я, хотя интонациями показал, что вины за собой не чувствую, — и да, звать я тебя буду всё-таки зайкой, это так тепло, интимно, как-то даже немного по-домашнему.

— Да? — она вопросительно глянула на меня, — ты хочешь сказать, что не издеваешься надо мной?

— Ну, если только самую капельку, улыбнулся я, — ты так забавно на это реагируешь…

— Мужлан, — фыркнула она, — налей даме вина, или тебя, Алейс, хорошим манерам не учили совсем?

Не знаю, показалось мне, или нет, но в интонациях её проскользнула лёгкая паника. Видимо, не так, всё-таки, она представляла наш разговор. Рассчитывала верёвочки из меня вить, а тут облом наплывает. Но не отступает, однако. Значит, что-то ей действительно надо.

И она готова, похоже, на многое, чтобы добиться желаемого. Гммм, этим надо воспользоваться. Поторгуемся, хе-хе.

— Ну, зайка, где я, а где хорошие манеры, — я развёл руками, после чего потянулся за большой бутылью тёмного стекла, материализовавшейся вместе со столом. Там, кстати, стояли и бокалы, и тарелка с сырной нарезкой, и даже вместительная ваза с фруктами. Да, красиво жить не запретишь. Я тоже так хочу.

— Ты грубый, — обличающее припечатала рыжая.

Услышав эти слова, я аж вздрогнул, поскольку определённо слышал их ранее, хоть и из других уст, но, тем не менее, произносились они именно так, как страшное обвинение. Наверно, это у них, гммм, гендерное, общее, объединяющее, так сказать. Неявный вторичный половой признак.

Вон, и губёшки надула, всё, как под копирку. И поневоле закралась мысль, что в Фиуссе меня ждёт ещё одна демонесса, правда, не такая агрессивная. Хотя, может быть, просто пока хорошо маскируется, да…

— Точно, бро, — проскрипело у меня в мозгу, — бабы, они все такие. Чуть слабину дашь, то и мозг выедать начнут, и кровь выпьют.

— Ага, — подумал я в ответ, — сядут на шею, и ножки свесят. Плавали, знаем.

— Ну да, я грубый и неженственный, — сокрушённо признался я, одновременно запуская пятерню в вазу с фруктами в надежде зацепить что-нибудь посочнее и послаще.

— Так о чём ты хотела поговорить-то? — чавкая, продолжил я, одновременно утирая подбородок от фруктового сока, которым истекал укушенный мною плод, — неужели ты попёрлась в такую глушь, только для того, чтобы сказать мне, что я хам, дурак, быдло и скотина?

— Ты меня забрызгал соком! — вот теперь она натурально вышла из себя. Судорожно пытается отряхнуться, но, что характерно, не торопится уходить. Только зыркает на меня чёрными глазищами, на поверхность которых всё чаще прорываются красноватые искры.

— Что ты над девкой издеваешься то? — возник в моём мозгу вопрос.

— Да что-то ей от меня нужно, и я стараюсь усилить свою переговорную позицию, — подумал я, — сейчас она прекратит вилять, скажет, что ей надо.

— И?

— И вот тогда мы поторгуемся, — эта мысль непроизвольно сопровождалась глумливой ухмылкой, которая, похоже, таки добила мою собеседницу.

— Хорошо, я скажу, — демонесса серьёзно, и в то же время с затаённой надежной посмотрела на меня, и, словно нехотя, произнесла, — я не хочу обратно, — и тут её как прорвало, — я не хочу опять в эту адову пустыню, где только чёрный песок и скорпионы размером с тарелку. Я не хочу изо дня в день драться с такими же несчастными, как я, за право выйти на охоту в этот мир. Я не хочу по возвращении отдавать всю добычу, просто потому, что я слабее. Я не хочу ложиться под этих уродов, приближённых к верхушке доминиона. Я не хочу!

— Я понял тебя, зайка, — да, наболело у девушки, наболело, — тогда несколько вопросов. И первый из них, это, чем я тебе могу помочь? — я сопроводил свои слова предельно серьёзным взглядом, — И да, хватит пытаться меня развести на эмоции. Я, знаешь ли, не привык принимать какие-либо серьёзные решения под их влиянием. Так что, не трать силы понапрасну.

— Хорошо, я постараюсь не сильно тебя, — она вымученно улыбнулась, — провоцировать. А помочь остаться в этом мире мне может только наличие договора, по которому я оказываю некие услуги резиденту этого мира, и получаю за это соответствующее вознаграждение. И пока этот договор действует, я остаюсь в этом мире, и даже князь нашего доминиона при всём своём желании не сможет вытянуть меня в свою чёртову пустыню.