Если еще день или два назад мне бы даже в голову не пришла подобная мысль, то сейчас я нашел ее совершенно естественной. Старый Эш был тысячу раз прав, когда говорил, что меня изменит не потеря осколка души, а эта проклятая война.

— Узнаем, что ему нужно, и... — Я выдержал многозначительную паузу, смысл которой был ясен нам обоим.

— А может, сначала нашпигуем его стрелами, а только потом, склонившись над умирающим, поинтересуемся, с чем к нам пожаловал незваный гость? Этот вариант, если честно, нравится мне намного больше. Мы ведь не благородные рыцари, великодушно предоставляющие противнику право первого удара. Может быть, были ими когда-то — в прошлой жизни или в далеком детстве, но сейчас все изменилось.

— Да, сейчас действительно все изменилось, — задумчиво повторил я последнюю фразу старого друга, — но убить имура мы еще успеем. Сначала все же надо поговорить.

— Как знаешь. — Было видно, что Свен не одобряет мое решение, но спорить он не стал — я по-прежнему оставался его командиром.

— Начнете стрелять, как только нож упадет на землю. — Я вытащил ритуальный кинжал, подарок вождя гоблинов. — До тех пор, пока я не подам сигнал, ничего не предпринимать.

— Однажды ты уже ходил на переговоры и так и не дал отмашку. — Свен имел в виду мою первую встречу с имурами. — Пожалуйста, не повтори своей старой ошибки сейчас. Мы все с нетерпением будем ждать условный знак.

— Не сомневайся, на этот раз все будет не так, как тогда.

— Будем надеяться, — бросил через плечо Свен, выходя из палатки.

Я выдержал паузу, дав ему возможность отойти на приличное расстояние, после чего отдернул полог своего шатра и шагнул навстречу утру, окрашенному все той же неизменной серой палитрой, ставшей за последнее время для меня вполне привычной и обыденной.

Гость терпеливо ждал в некотором отдалении, не выказывая никаких признаков беспокойства или нетерпения, и в первый момент я не узнал стоящего вполоборота имура. А затем он обернулся на звук шагов, и, увидев Динкса, я испытал двойственное чувство — радости и тревоги. Радости, потому что это был именно тот имур, смерти которого я желал как никого другого, а тревоги — оттого, что точно знал: где-то рядом наверняка находятся телохранители, для которых не составят особого труда разделаться с пятью лучниками.

Свен ошибался, полагая, что мы выступаем в качестве охотников. Динкс был слишком хитер, чтобы довольствоваться ролью глупой дичи. И пришел сюда не просто обменяться любезностями, а с конкретной целью. Это было видно.

Я уже имел возможность наблюдать за действиями Лама, когда он сражался с ящерицей-убийцей. Даже если телохранитель один, а не двое, как обычно, шансов у нас все равно нет. Никаких. Имуры намного сильнее людей, а телохранители Динкса были одними из лучших воинов, которых мне вообще когда-нибудь приходилось видеть. Свен пропал из зоны моей видимости, поэтому я не мог поручиться, что он еще жив. И прямо сейчас во всем лагере остался всего лишь один живой человек.

— Обиделся на гольстерров? — вместо приветствия участливо спросил я, с интересом рассматривая запекшуюся кровь на ритуальном кинжале — страшном подарке Мгхама — предводителя гоблинов.

— Скорее на тебя.

— А что так? — Я оторвался от созерцания лезвия, переведя взгляд на собеседника.

— Полагаю, на нем кровь имура? — задал он встречный вопрос. — Того, кому ты предательски перерезал горло в центре нашего лагеря.

— Какая поразительная осведомленность! — Казалось, моей радости нет предела. — Какой-то счастливчик выжил в самом центре ада, а потом, трусливо поджав хвост, побежал жаловаться могущественному начальнику на плохого, бесчестного человека. До этого момента я полагал, что имуры — воины, а не мелкие соглядатаи, но, видимо, заблуждался.

— Зачем ты пришел в наш лагерь? — Динкс не обращал внимания на мои оскорбления, потому что уже давно все для себя решил.

Стоящий напротив него человек жил лишь до тех пор, пока отвечал на вопросы, остальное не имело значения.

— Собирался зарезать генерала Тиссена. — У меня тоже не было причин лгать, поэтому я сказал чистую правду. — Гоблинский нож — прекрасное оружие, чтобы отправлять на тот свет как врагов, так и друзей. Я имел счастье в этом лично убедиться, когда этой самой рукой избавлял от мучений своих людей, у которых не было шансов выжить. Нас вбила копытами в землю тяжеловооруженная конница, а гордые имуры, спрятавшиеся за нашими мертвыми телами, остались целы. Наверное, за всю историю этого мира ни один человек не испытывал такой чистой и светлой радости, как я, когда увидел падающих с неба гольстерров. Воистину, для меня они явились посланцами неба.

— Ты знал, что они придут?

— Конечно! — Я криво усмехнулся. — Мне нашептала об этом сама Фаса. «Иди к имурам, там встретишь гольстерров, — сказала она. — Оставайся в самом эпицентре бойни, чтобы увидеть все собственными глазами, поверь, это будет незабываемое зрелище».

На какое-то мгновение мне показалось, что Динкс смутился, но быстро взял себя в руки:

— Почему гольстерры не тронули тебя?

— У нас разговор на равных, или ты считаешь меня маленьким мальчиком, которого имеешь право отчитать за малейшую провинность? То, что ты являешься в некотором роде духовным отцом, подтолкнувшим человека к присяге Хаосу, еще не дает тебе права считать себя выше меня. — Все мое напускное веселье разом пропало, потому что разговор стремительно приближался к кровавой развязке. — И, кстати, то, что ты собираешься убить меня, тоже не играет особой роли. Не в первый раз имур приходит за жизнью Хрустального Принца, так что в этом нет ничего нового. По крайней мере, для меня. — Последние слова я произнес уже совершенно спокойно.

— Если ты не ответишь на мой вопрос, то твои люди, вместо того чтобы умереть легко и быстро, будут очень долго страдать. И рядом не найдется никого, кто смог бы помочь им избавиться от мучений, потому что жертвенный нож я заберу с собой.

— Пара телохранителей? — сам не знаю зачем спросил я.

— Один. Но ты же знаешь Лама. Для него нет ничего невозможного.

— Да. Знаю. — Мой голос звучал настолько глухо и безжизненно, что, будь я в нормальном состоянии, ни за что бы не узнал его.

Но сейчас мое состояние нельзя было назвать нормальным, потому что я оказался в ловушке, из которой не было выхода. Проклятый имур все рассчитал точно, не оставив противнику ни единого шанса.

В подавляющем большинстве случаев на войне побеждает не армия, а полководец. Наш печальный пример лишний раз подтвердил эту истину. Лучников было больше. Но план Динкса оказался лучше.

Я еще не успел толком проснуться, поэтому не сориентировался в ситуации. А Свен... Он был хорошим охотником, имел быструю реакцию и превосходные рефлексы, но всего этого оказалось недостаточно, когда речь зашла об общем руководстве операцией. Он был прекрасным заместителем, но настоящий командир из него бы не получился. И теперь уже никогда не получится.

Моя рука, сжимавшая рукоять кинжала с такой силой, будто хотела его раздавить, побелела от напряжения и бессильного гнева. А затем я сделал то, что скорее являлось жестом отчаяния, нежели осознанным действием, — пальцы разжались, и ритуальный кинжал полетел вниз.

Лам был профессионалом до мозга костей. Поэтому думал и действовал он, как и положено профессионалу. Если бы речь шла о картах, то он был бы тузом в колоде, побить который могла только шестерка, другими словами — непредсказуемый и оттого предельно опасный дилетант.

Прикажи Динкс сразу убить всех людей, все было бы по-другому, но приказ звучал иначе: «Нейтрализовать». И Лам в точности его выполнил. Без особого труда вычислив позиции всех пятерых лучников, он отключил их. Телохранитель не учел только одного — раненый Тайл был слишком слаб, чтобы Свен включил его в свою группу, но его желание отомстить имурам было настолько велико, что он не успокоился, решив во что бы то ни стало внести посильный вклад в уничтожение одного из предателей.