— Это он… — Змеиный шелест пролетел где-то сзади. — Тот, кого мы ждали…

— Он слишком слаб… — Разочарованно протянул кто-то сверху тонким голоском.

— Он не готов. — Вынес суровое заключение низкий рык в бездне где-то подо мной.

Но есть ли здесь верх и низ? Восток или запад? Я не чувствую тела. Моё сознание просто висит в чёрной пустоте. Маленькое и слабое… И одновременно заполняет собой всё пространство…

Но я ведь тоже могу говорить:

— Где я? Я жив⁈

— О… — Низкое рычание, кажется, чуть приблизилось. — У него тоже есть голос…

— Это он… — Снова повторила змея за спиной. — Он слаб… Он ничтожен… Но это он…

— Пусть докажет… — Сиплый шёпот передо мной тоже прозвучал чуть ближе. Но перед глазами по-прежнему лишь плясал хаос из маленьких рыжих искорок. Да есть ли у меня теперь глаза…

— Пусть. — Спокойно согласился тонкий голосок сверху.

Почему-то я всё-таки уверен, что «верх» — это там. Что если попробовать туда взглянуть…

— О… — Снова удивился рычащий бас подо мной. — Он уже кое-что умеет…

— Слишком слаб… — Упрямствовал змеиный шелест за спиной. — Он не выдержит… Он погибнет…

— Посмотрим… — Сухой голос передо мной стал громче. И от этого сипения захотелось прокашляться. — У нас много времени…

— Тогда решено. — Пробасил тот, кто был снизу. — Пусть сам всё докажет…

— Пусть пройдёт испытание… — Писклявый голосок сверху на этот раз был последним.

А я всё пытался рассмотреть, что же там движется в темноте. Искры водят свой хоровод, превращаясь в ураган из тьмы и огня. Такой плотный, что я могу потрогать его рукой…

Нет…

Это и есть моя рука…

Моё тело…

Моя голова…

Я теперь весь состою из тьмы и этих слабых огоньков, которые то и дело гаснут. Но тут же вспыхивают вновь, проносясь сквозь меня, вокруг меня и во мне. Они и правда слишком слабы… И их вот-вот задует этот ветер…

Ветер?

Движение воздуха?

Нет.

Движение пустоты, которое почему-то выталкивает меня прочь. И гасит одну искру за другой!

Нужно бежать! Бежать прочь от этой холодной пустоты, которая поглощает мои огоньки! Нет! Они мои! Не смей!!! Нет!!!

— Нет!!!

Уткнувшись лбом во что-то мягкое, я тут же отлетел назад. И с грохотом опрокинул спиной какую-то ребристую полку… Или что это?

Гантели? Круги для штанг? Гиря…

Подняв взгляд, я обнаружил себя в центре небольшого спортивного зала, заполненного тренажёрами и стойками с наборами весов. Того самого, где можно застать аристо за столь редким для них занятием — ходьбой пешком. Если, конечно, как-то сумеешь заглянуть вот в эти широкие окна от пола до потолка, через которые видно вечерний город. Крыши Ротенбурга, яркие витрины, фары беспилотников и рекламные огни. Всё это там далеко внизу, у подножия башни, в которой живут хозяева жизни. Хозяева всего вокруг. А над ними — только отражения огней на вечных тучах.

А вот, похоже, и они сами…

На тренажёрах занимались несколько молодых людей — все очень спортивные и холёные. Дорогая форма, которая подчёркивает их атлетичные фигуры. Пара молодых людей и три девушки. Двадцать с небольшим… Хотя самому старшему уже под тридцать… Хоть в остальном он и выглядит куда лучше, чем мои соседи такого же возраста… Но годы видно по глазам. Наглым, высокомерным… Тоже смотрит сейчас на меня, как и все остальные — их привлёк грохот.

— Ты что здесь забыл, холоп? — Эти глаза вдруг взглянули меня с каким-то странным интересом. И парень в синей футболке отложил здоровенную гантелю в сторону. Одновременно вытирая вспотевшее лицо висящим на шее полотенцем.

Продолжая оглядываться, я заметил, что сам всё так же одет в перемазанный землёй ликеумный костюм. Даже галстук при мне…

— Вроде бы ты тут не работаешь… — Отпустив полотенце, парень шагнул ближе и оглядел мою одежду. — А я тебя раньше не встречал? Что-то не помню… Как зовут?

Зато я тебя хорошо помню… Такое не забывают…

— Ты откуда тут взялся-то? — Взгляд человека в синей футболке снова вернулся к своей привычной презрительности. А остальные спортсмены с интересом выглядывали на нас из-за своих тренажёров.

Девять лет назад… Когда я сам был ненамного старше мелкого… А мама была жива… И искала хоть какую-нибудь работу…

— Ты говорить-то вообще умеешь, холоп?

И вот, казалось, нашла… В собеседовании по видеотерминалу ты обещал ей столько, что можно было не только снять капсулу побольше… Тогда-то я тебя и запомнил…

— Где администратор? — Кажется, атлет начал терять ко мне интерес. — Почему в зал пролезают какие-то оборванцы?

Но после первого рабочего дня мама вернулась с синяками на лице и руках… И лишь молчала в ответ на мои осторожные вопросы.

— А ну пошёл вон, шваль! — Полотенце слетело с шеи и приготовилось хлестнуть меня по щеке в случае непослушания.

Той ночью она всё время плакала. А через девять месяцев родился Тим-младший…

— А ну!..

— Хрясь! — Полотенце быстро обернулось вокруг подставленной под удар руки. Вместе с роем маленьких искорок…

— Ах ты…

— Хлоп! — Я остановил его пощёчину у самого лица, подставив под неё собственную ладонь. Целый сноп маленьких огоньков отлетел от руки, словно от раскалённой заготовки, по которой ударил молот кузнеца.

Я тебя помню…

Помню этот самоуверенный взгляд.

Помню эту идеальную улыбку.

Помню этот холёный подбородок.

Помню эту аккуратную стрижку, которая стоит дороже моего недельного рациона…

Я тебя помню…

И я тебя ненавижу!

Полотенце резко выскочило из рук у озадаченного атлета. И тут же хлестнуло его по лицу. А пока он отшатывался, неловко задрав перед собой уставшие от тренировки руки, я дотянулся до одной из гантель…

— Бдунк! — Удар круглой чугунной чушки пришёлся в челюсть. Противник пытался защититься, но моё движение было так же стремительно, как и те огненные росчерки, что сопровождали полёт сжатой вокруг металла ладони.

— Хрусть! — Обратным движением снизу вверх я попал прямо в центр этого идеального подбородка. И теперь он перестал быть идеальным уже с двух сторон. А атлет в синей футболке грузно грохнулся на спину, раскидав вокруг головы расколотые зубы.

Я оказался над ним мгновенно — языки рыжего пламени отлетели чуть дальше по инерции. И когда гантеля взлетела вверх, мои рукава расчертили в воздухе огненную дугу.

— Хрясь! — И ошарашенное лицо сложилось внутрь, забрызгав мягкий ковёр багровыми капельками. И ещё раз! И ещё!!!

С каждым новым ударом моя ярость только росла. Ведь теперь я вспоминал лицо мамы, когда врачи поставили её перед выбором…

— Хрясь! Хрясь! Хрясь! — Звуки ударов начали меняться вместе с тем местом, кв которое прилетала зажатая двумя руками гантеля. — Плюх! Плюх! Плюх!

… И тогда она выбрала жизнь Тима-Младшего…

— Кланг!

Я успел подставить гантелю под размашистый удар грифа от штанги — второй парень подскочил ко мне сбоку. И прежде чем он замахнулся ещё раз, я выхватил металлический брус и отшвырнул его в сторону. Кажется, на металле при этом остались раскалённые отпечатки моих пальцев…

А пока я медленно поднимался над кучкой костей, мяса и мозгов, в которую превратилось лицо самодовольного типа, парень отшатнулся от меня назад, как от огня.

Да я и был огнём. Всё большие и большие искры и всполохи взлетали над моими плечами. С пальцев капала кипящая кровь и расплавленный металл. А кормила это пламя моя ненависть…

Ненависть к таким как вы… Ничтожествам, возомнившим себя властелинами чужих жизней… Которые при этом не имеют ни малейшего понятия об ответственности за эти чужие жизни…

Но теперь ваше время пришло…

Нет!

Моё время пришло…

Под взглядом горящих глаз все остальные замерли. И вместе с пламенем в их глазах сейчас отражался самый настоящий ужас. Как при взгляде на меня, так и на то, что осталось от моей жертвы.

Кажется, одна из девушек всё-таки достала смарт и попытался меня сфотографировать…