Вот и сейчас, присев возле пленника, я не стал больше рычать или скалиться. А просто протянул к его разбитому носу небольшой снежок. В отличие от окружающих нас талых сугробов, он был чистый — снег для шарика я только что собрал на соседней еловой ветке.

— Пф! — Наблюдая за этим жестом, Таисья вновь презрительно фыркнула.

Я ещё раз настойчиво пошевелил снежком, заодно принюхиваясь к реакции пацана. В конце концов, это же простой кабалёнок, а вовсе не наёмный убийца. И сейчас кто-то, возможно, просто использует его в своих целях — как и всю жизнь до этого. Жизнь, которую он сам для себя не выбирал. Ему просто «повезло» родиться в семье, где папаша или вдрызг проигрался или пропил кучу заёмных денег. И теперь сын вынужден был отрабатывать долг семьи даже после смерти своего нерадивого предка.

Но пока я всё ещё чувствовал его страх… Неуверенность… И вот, кажется, слабый запах надежды… Да, он меня понял. И всё-таки осторожно потянулся за снежком.

Пока кабалёнок прижимал его к носу, я покосился на девчонку и шевельнул ухом.

Она снова фыркнула, прежде чем ответить:

— Да это я тебе и сама скажу. Полотёром он тут батрачит. — И далее девчонка обратилась уже к пленнику. — Ты чё тут сегодня-то делаешь? Выходной же!

— Д-д… Д-д…

— Говори, ну! — Рявкнула на него Таисья, топнув от нетерпения ножкой. — Тоже доктор пустил⁈

— Д-д… Д-долг отлабатывал…

— Да я и так знаю, что ты тут долг отрабатываешь! Кто тебя сегодня сюда пустил, говорю⁈ Доктор? Или ещё кто?

Я шумно выдохнул, призывая девчонку успокоиться. Если он начал батрачить с того момента, как только ходить научился — как и прочие кабалята — не стоит ожидать от него блестящей смекалки. Хорошо, хоть, что вообще пару слов может связать. Но, по крайней мере, врать он тоже не умеет. А если бы и рискнул — я бы это понял даже в своём привычном обличье.

В это время, выронив от испуга снежок, паренёк растерянно хлопал ртом как рыба — окончательно потерявшись в потоке гневных вопросов.

Я вновь приблизился к пленнику и спокойно заглянул в перепуганные глаза, скатав ему новый шарик из чистого снега.

Вновь прижав его к носу, паренёк всё-таки опять сбивчиво загундосил:

— Я вчела т-там п-полы м-мыл… — Он осторожно вытянул руку в сторону библиотеки. — Всё х-холошо помыл… Чисто-чисто…

— Ну⁈ — Снова нетерпеливо рявкнула девчонка. — А потом⁈

— Уход… Уходить… х-хотел. А д-двель заклыта…

— Это в библиотеке он, что ли полы мыл? — Я снова вопросительно оглянулся на девчонку, пошевелив ушами. — В той, где хранятся книги, которые в сеть нельзя выкладывать?

— Да он всё равно читать не умеет. — Отмахнулась Таисья. И вновь обратилась к пленнику. — Гербовник сам спёр? Или кто надоумил?

Очевидно, она имела в виду ту самую книгу, которую паренёк продолжал крепко прижимать к себе одной рукой. Завёрнутый в тряпицу фолиант выглядел точно так же, как и пахнул — очень древне.

После обвинения в воровстве, пацан вытаращил на неё глаза и быстро завертел головой из стороны в сторону:

— Б-бале… — Он снова указал в сторону библиотеки. — Б-бале дали! Сказали, чтоб к лехтолу быстло отнёс…

Видимо, он имел в виду тех наших конкурентов, которые сейчас лежали недалеко от книгохранилища, разобранные на запчасти. Других свежих следов я там не чуял.

Но Таисья решила уточнить это дополнительно:

— Морозов с Булатовым, что ли?

Паренёк лишь втянул голову в плечи, продолжая дрожать от страха и холода.

— Ну да, откуда тебе знать… — Кажется, девчонка всё-таки понемногу успокаивалась. И начала спрашивать с пленника менее грозно. — Снеговик. И рыцарь. Ну такой, в доспехах… В железках весь, да?

Пацан хоть и неуверенно, но кивнул.

— А снеговик такой… С морковкой вместо носа. Да?

Снова кивок. Уже смелее.

Почесав в затылке, Таисья начала рассуждать вслух:

— Нашли первыми подсказку для замка… Потом гербовник сами там отрыли… Пф! — Фыркнув, девчонкапрезрительно сморщила носик. — Сроду не поверю, что они это всё сами! Кто-то помог, потому что знал, что ты в лес к ним полезешь, если Ульянка облажается. А один — ты бы сам там с ними облажался. И валялся бы уже весь синий под своим одеялом.

Я не стал ей напоминать тот факт, что волчица и сама попалась в ловушку этой странной парочки. Лишь терпеливо дожидался окончания её рассуждений.

И девчонка неожиданно сама пришла к этому выводу:

— И этого крысёнка, они, значит, там тоже нашли… Кто-то и тут подстраховался, приманку для нас подсунул… Знали, что меня от таких как он тошнит. И что я в первую очередь за ним прыгну… — Покосившись на меня, она нахмурилась. — Конечно, чёрта-с-два Морозов бы меня без него обманул! А ведь у его деда таких вот щусят на хладобойнях — сотни. Навоз за скотиной выносят… Знали, что он не побрезгует.

Понаблюдав после этого за моими жестами, девчонка замотала головой:

— Не, точно не случайно. Прежде чем закрыть всё на ночь, Ключник всегда проверяет — не засиделся ли кто… — Она вновь с интересом глянула на съёжившегося пацана. — А кто тебе вчера вообще приказал именно там полы под вечер мыть? Кто библиотеку открыл?

— Балин…

— Да понятно, что не папаша твой! Кто именно?

— Я… Я н-не знаю…

— Ну как он выглядел-то?

От напора лохматой княгини пацан опять сжался в дрожащий комок. И Таисья, видимо, как и я, засомневалась в том, что у этого перепуганного кабалёнка хватит словарного запаса для достаточно точного словесного портрета неизвестного «балина»:

— Что он вообще говорил хотя бы? Помнишь?

Пацан сначала неуверенно закивал. А потом вдруг замотал головой:

— Н-нет…

— Так помнишь или нет⁈

— Н-нет… Балин ничё не говолил вообще…

— Ничего?

Пока пацан снова активно кивал, мы с девчонкой переглянулись.

И Таисья вновь обратилась к пленнику, приложив к глазам пальцы, слегка растянув ими свои веки в стороны:

— Вот так он выглядел?

Паренёк снова быстро закивал. И даже слегка улыбнулся щербатым ртом.

— Сатоши… — Озвучив наш общий вывод, девчонка вдруг резко присела и оглянулась.

Но, видимо, ни один из сотен окружавших нас запахов не был похож на то, что можно было бы почуять, если бы молчаливый племянник Джиппонского наместника вдруг снова оказался поблизости.

И волчица вскоре вновь выпрямилась:

— Ладно, вроде нет его… Наверное не умеет ещё так быстро воскресать, как его предки. — Таисья шагнула к дрожащему пленнику. — Книгу сюда!

Тот безропотно подчинился, протянув ей завёрнутый в тряпку фолиант.

— Ну что, Шубский… Чем вы Танто насолили-то так?

Я фыркнул и потряс шкурой, заодно отряхая её от налипших иголок.

— Ладно, разберёмся… — Она вдруг залезла ко мне под пончо, и, лукаво улыбнувшись, сунула книгу в карман из пододеяльника. Не забыв по пути пробежаться пальцами и по шерсти на бёдрах. — Побежали тогда к ректору, Шубский! А то ты уже скоро опять хиляком станешь — вон прям как твой приятель!

Зафутболив в сжавшегося кабалёнка горсть снега, она тут же развернулась и немедленно стартанула в обозначенном направлении.

Остановилась девчонка только через пару секунд — когда всё-таки сообразила, что я не тороплюсь бежать за ней следом:

— И что ты опять тупишь⁈

Я дёрнул носом и пошевелил ушами в ответ.

— Кто? Он⁈ — Девчонка сморщилась и перевела взгляд на несчастного бедолагу. — Да откуда я знаю, где он тут ночевать будет⁈ Тебе не всё равно?

Я дал понять, что не всё.

— Пфффффф… — Шумно выдохнув, княгиня изобразила смертельную усталость, опустив руки и сгорбившись. — Вы там у себя в лесах все такие добренькие?

Я оставил этот вопрос без ответа и повторил самый первый — вместе с новой аргументацией.

— Свидетель⁈ Да какой из него свидетель-то! Он и говорит-то еле-еле… — Тем не менее, девчонка была вынуждена признать мою правоту. — Ну не знаю… Если тебе делать нечего, то… — Таисья торопливо заозиралась. И её ищущий взгляд остановился на слабом свете из окна медицинского кабинета. — Ну закинь его к Ульянке тогда! Пусть там до утра и сидит. Только давай тогда быстрее, пока ты ещё высоко прыгать можешь!