– Облетая город каждую ночь, как и было обещано, я присматривался и прислушивался, но нечто близкое к тому, что вы ищете, заметил лишь раз. Вчера.

– Неужели?

– Я видел, как звезда цвета бирюзы загорелась в ночном небе над Орлеской, недалеко отсюда, надо отметить. Она ярко мерцала всего несколько мгновений, прежде чем исчезнуть, а когда я долетел примерно до того места, где она должна была быть, не нашел ничего, кроме пустоты. Потом меня еще облаком зловонного дыма из Пруаура накрыло, пришлось поспешно убираться.

– Можете показать это место на карте?

– Только примерно.

Туклусз обвел когтем небольшой участок городской карты на юго-востоке района Орлеска, что подкинуло мне пару интересных мыслей, от которых захотелось немедленно приказать готовить стимер к выезду. Я устоял.

– Что-то еще?

– Хм, раз вы спросили, то да, было кое-что, – неуверенно произнес нетопырь. – До меня доходил слух, что некогда в Старом порту видели каких-то чудовищ подле воды. Я, конечно, не придавал этому особого значения, но раз уж мне поручили искать странности…

– Вы летали над Старым портом?

– Попытался, и это едва не стоило мне крыльев. Небо над этой частью Арадона охраняют авиаки. Они налетели на меня во тьме и едва не изодрали в клочья, пришлось удирать. Потом я пытался еще раз, осторожнее, но всегда сбегал – они были там, кружили во тьме парами, а вообще я насчитал больше двадцати.

– Ночные авиаки? Совы, рискну предположить?

– В основном они, да.

– Я ожидал этого. Скажите, зеньор Ром, а ваши поиски в Старом порту к чему-нибудь привели?

– Нет! Бурерожденные сильнее, чем когда-либо, вцепились в свою территорию, они навербовали армию новых рекрутов, закупили оружия, но ведут себя сравнительно тихо, никуда не суются, не злят власти, не лезут к соседним бандам. Любые попытки со стороны общины наладить диалог натыкаются на глухую стену. – Лариец провел широченными ладонями по лицу, он явно сильно устал за последние дни. – Мы даже денег им предлагали, но все впустую.

– И это было ожидаемо, – кивнул я. – Моим людям тоже не удалось проникнуть в Старый порт. Впервые встречаю такое единство среди преступников, обычно-то все их пресловутые «заговоры молчания» – это лишь фикция, на допросе начинают петь соловьями. Сужу по опыту – только сильнейший страх позволяет достичь такого результата. Мне кажется, зеньор Ром, мы обнаружили подозрительное уплотнение на теле города и пора готовиться к вскрытию.

– Знаете, – мрачно произнес он, – такой разговор мне больше по душе.

Вскоре туклусз вежливо откланялся: ему требовался сон.

– Как сплавали на остров зеньора эл’Травиа? Мне доносили, что это восхитительный маленький кусочек уединения, оторванный от остального мира.

– О, так и есть! – без особого восторга подтвердил Ром. – И приняли нас там как родных. Зеньор эл’Травиа пообещал расшевелить знать. У него много связей, много должников, он хочет надавить на них, чтобы сформировать так называемое общественное мнение, и нагнетать напряжение, пока король не перестанет нас игнорировать. Зеньор эл’Травиа говорит, что король прославился как великий уравнитель, тэнкрис нового века, но на деле он игнорирует простолюдинов даже лучше, чем любой другой, более консервативный тэнкрис.

– Любопытное мнение. А вы что думаете по этому поводу?

– Мы маленькие люди на чужой земле в мире, который создал ваш народ. Здесь слабых не милуют, коли они не под защитой сильных. А вот Лария никогда не искала покровительства, она была свободной от власти больших держав, тем мы и гордились. Теперь же и не знаю…

То ли усталость затмила разум и лариец вдруг стал говорить слишком откровенно, то ли просто накипело, а выпитое за ночь дало о себе знать. Что ж…

– Откровенность за откровенность, герр Ром. Солермо эл’Азарис великий политик, его социальная инициатива за уравнение в правах представителей разных видов и классов кажется мне своевременной. Мир уже готов измениться, и по этой причине у нас в Мескии тоже были проведены масштабные реформы. Тэнкрисы считают себя консерваторами, но порой и мы должны проявлять гибкость, чтобы вписаться в очередной вираж истории. Однако, при всем уважении к королю Солермо, его уравнительская идея есть не что иное, как плутовство. Это по-своему гениально, ибо все виды разные, они неравны по умолчанию в своих физических и ментальных параметрах, как неравны, например, мужчины и женщины по воле самой природы. Воплощение идей короля дать каждому делать то, что у него получается лучше всего, лишь закрепит за разными видами определенные социальные роли, больше их закрепостит. Это кажется очевидным, если озвучить идею простыми словами, но талантливый оратор и не такое может преподнести под видом блага. Править же остальными, как всегда, будут преимущественно тэнкрисы, ибо это – наше.

– Многие считают, что вы не особо хорошо справились.

– Детали, которым не находится места в механизме системы, не обязаны любить эту систему. Главное, что она работает.

– Шестерни из костей, пружины из жил, смазка из крови – вот что это за механизм. Я изучал историю и скудным своим умишком понял, что все мироздание работает на одном-единственном источнике энергии – войне. Если это тэнкрисы создали мир таким, то руки у вас прикручены к чему угодно, только не к плечам.

– Любое оценочное суждение является субъективным, жизнь – это всего лишь путь к смерти, а опровергать в споре стоит знание, в то время как мнение не имеет реального веса.

– Это вы мне так сказали, что в гробу видали мое мнение?

– Я пообещал супруге перестать хамить собеседникам, так что от ответа на этот вопрос уклоняюсь.

Лариец устало, но искренне рассмеялся.

– С вами крайне интересно разговаривать, генерал Ром, и мы могли бы еще долго предаваться словесным баталиям, но – увы, у меня мало времени. Мысль, которую я изначально хотел донести, проста: в этом мире для тэнкрисов лишь одно всегда оставалось незыблемым – верность сюзерена вассалу. Да-да, именно так и никак иначе. Тэнкрис может предать своего господина, если разочаруется или возгордится, но тех, кто вручил в его руки свою судьбу, истинный тэнкрис не предаст никогда. Если Ганзеко эл’Травиа принял ларийцев под свое крыло, он будет сражаться за вас до последней капли крови. Да будет вам известно, генерал Ром, что утром того дня, до вашего путешествия на его остров, зеньор эл’Травиа нанес визит вежливости своему венценосному кузену. Со свойственным ему темпераментом зеньор эл’Травиа выразил Солермо эл’Азарису свое негодование по поводу замалчивания похищений и удалился с грандиозным скандалом. Король был в бешенстве. Если вам нужна надежная опора, можете считать, что обрели ее.

Проводив ларийца за порог с грузом новых размышлений, я приказал Себастине помочь мне одеться, а шоферу – вновь приготовить стимер к выезду. Следовало торопиться.

– Вы дважды назвали его генералом в ходе беседы, хозяин.

– Рассчитывал придать решимости. Джек Ром сомневается. Он не особо сильно склонен доверять кому бы то ни было, особенно тэнкрисам. Ларийцы всегда полагались только на себя, и после аннексии их государства оказалось, что были правы: на помощь никто не поспешал. Я напомнил ему, что он не просто главный беженец на чужбине, а тот самый Джек Ром. Возможно, я смогу использовать ларийцев, народ они крепкий и боевой. Пускай же их лидер соответствует, пускай не забывает, кто он такой. Передай Мелинде, чтобы приглядывала за юным Эзмероком и развлекала его по мере сил.

– Уже сделано. Куда мы едем, хозяин?

– В дом скорби Жозе Нельманского, подробности по дороге, благо ехать недолго.

Главное, чего я никак не мог понять, – почему бирюзовый? Почему этот цвет сопровождает Дракона Времени? Ответа не было, но, по крайней мере, он служил единственной более-менее надежной меткой врага. В ночном небе Арадона на моих глазах внезапно рождались и тут же погибали яркие «звезды», и если бы не выбросы дыма из лабораторий Пруаура, истинный цвет тех звезд был бы бирюзовым. Коралл тертува, это уникальное вещество имело исключительные свойства по смене цветов всего и вся. Технология обработки и применения хранилась в тайне, но даже дым из лабораторных труб, где кораллы проходили последнюю стадию обработки, приобретал возможности искажающей линзы.