Территорию парка разбили на отдельные зоны, каждая из которых была отдана в пользование одной из стран-участниц. Конечно, самые развитые и влиятельные державы получили наиболее обширные угодья поближе к центру. Мескии отдали самый просторный участок, на котором был выстроен огромный государственный павильон, отдельные павильоны гигантов мескийской промышленности и науки, таких как корпорация «Онтис» и университет Калькштейна, а также Галерея Механики.
Ингрийцы воздвигли у себя Жемчужный павильон, похожий, как и все, что они любили, на помесь изысканного дворца с неприступной крепостью. Стены этой махины медленно меняли цвет, ибо, как известно, в Ингре выращивали великолепный жемчуг восьми разных цветов по числу существующих феодов.
Гассельцы, словно поленившись, не стали пытаться как-то подчеркнуть свою особенность. Их павильоны, как главный, так и вспомогательные, были красивы, местами изысканны, соответствовали традициям чулганской архитектуры, но и все на том. Ни статуи великих правителей, ни большая позолоченная астролябия на фонтане, ни даже оптический аттракцион «Око Гасселя», способный показать панораму всего города с высоты птичьего полета, не делали обитель чулганов особенно притягательной. По крайней мере, в моих глазах.
Винтеррейкцы, строя свой павильон, явно пытались возвести здание выше мескийского, что им удалось не без помощи особой скульптурной композиции на крыше: статуи языческих винтеррейкских богов красовались там полированной бронзой, обступая одного из своих новых братьев – современного бога войны «Хотарна»[150]. Также отдельных павильонов удостоились виднейшие винтеррейкские компании под началом таких гениев, как Эрих Крупхайнц, Теодор Ганц Лихтер и, разумеется, Родрольф Дейшель, создавший несколько лет назад новый тип двигателей, быстро набиравший популярность.
Экспозиция Арбализеи отличалась особой оригинальностью, она походила на огромный амфитеатр для навмахий. Почти всю территорию занимало глубокое рукотворное озеро, по периметру которого возвышались трибуны. В озере находилось несколько десятков кораблей – частью безумно красивые плавучие павильоны, а частью экспонаты, новинки военно-морского флота Арбализеи. Из военных особенно выделялись броненосец последнего поколения «Солнце Зарихара» и броненосный крейсер «Серебряная стрела».
Прочие страны тоже постарались придать своим территориям какую-то изюминку. Во владениях Картонеса помимо Базилики Мод и «Ресторации Гиганто» вознеслась к небу прекрасная смотровая башня. Это не могло не огорчить таленмаркцев, так как они собрали у себя огромное колесо обозрения.
Раххиримы решили превратить свою экспозицию в царство белой зимы посреди раскаленного арбализейского лета. С помощью магии они создали закрытый купол обособленного микроклимата, в котором нетающий снег сверкал россыпями алмазов на ярком солнце, а все дети бесплатно получали мороженое.
А кроме того в выставке участвовала еще уйма стран, таких как Остеркрецце, Валензи, Мергер, Кравеция, Карахсепия, Кель-Талеш, Бенг, Бержит, Сибуи, Хосса-Падиква, Сингард и многие, многие другие. И хотя стран насчитывалось предостаточно, мало кому из них было что представить, кроме достижений сельского хозяйства, изысков национальной культуры, архитектуры и кухни. Тем не менее посетителям нравилось.
– Пойдем скорее, Себастина, пока очередь к смотровой башне еще не так велика. Хочу увидеть представление с лучшей точки обзора.
Тэнкрис, стоявший в очереди, а не пользовавшийся видовыми привилегиями, все еще был зрелищем несколько удивительным, но очень, очень арбализейским. Социальные реформы короля, прославлявшие идею равенства возможностей, замешанного на меритократических принципах в современном государстве, потихоньку начинали действовать. По крайней мере, живым примером тому было мое поведение.
Себастина громко хихикала, пока мы поднимались в застекленном лифте на смотровую площадку, однако другие посетители аттракциона почти не замечали ее странного поведения, так как с восторгом оглядывали прекрасную панораму. Смотровая площадка имела по периметру двадцать подзорных труб, до которых яростно стремились добраться дети, а над нею реяло большое полотно картонесского флага.
Сверху было прекрасно видно, как массы народу расходятся по парку Последнего Праведника. Бросалось в глаза, что целых два из самых крупных павильонов еще не открылись. Один из них, мескийский, вообще был окружен с фасада шеренгой охранников. Второй, ингрийский, просто был закрыт по той причине, что мескийский еще не открылся. Ингрийцы упорно желали стать теми, кого всем придется ждать до последнего момента.
Перейдя на южную сторону площадки, я заглянул в трубу и удовлетворенно кивнул.
– Себастина, началось.
С юга приближалась черная громада «Вечного голода», тащившая под дном гондолы что-то очень внушительное, укрытое трепещущим под ударами ветра полотном умопомрачительной квадратуры. Огромная тень ползла по городу, затмевая солнце и голубой небосвод, заставляя букашек внизу испуганно приседать и восклицать. «Голод» достиг проспекта Гигантов, подлетел на расстояние половины километра к главному входу выставки и начал медленно спускать ношу на мощных лебедках. В это же время из ретрансляторов дирижабля лилось одно и то же послание на множестве языков: «Не пугайтесь, это часть выставки, никакой опасности нет! Слава Мескийской империи!»
Земля ощутимо дрогнула, когда груз коснулся ее, по лебедкам ловкими металлическими обезьянами спустились три шападо, которые отцепили крюки и, подрезав веревки, позволили полотну соскользнуть вниз. Мир увидел Гарганто.
Когда эта идея пришла в головы братьев эл’Файенфасов, они сочли ее полным бредом, но даже в том редком согласии смогло прорасти семя раздора. Принявшись наперебой доказывать друг другу, почему эта идея так ужасна и невыполнима, они за трое суток разработали базис технологических инноваций, которые позволили бы воплотить ее. А суть состояла в шагающем паровом доспехе размером с осадную башню. Потребовалось полтора года аварий, неудачных опытов и спущенных бюджетных миллионов, чтобы неугомонные братья-изобретатели смогли предоставить мне Гарганто – изделие-прототип проекта «Колосс».
Он имел тридцать два метра в высоту и двадцать шесть в ширину, боевую массу в двадцать тысяч тонн, низкий центр тяжести, короткие сильные ноги и длинные боевые манипуляторы, опускавшиеся едва ли не до земли. На правый манипулятор конструкторы насадили гигантскую клешню, а на левом красовался гигантский огнемет. Тыловая часть корпуса походила на огромный горб, из которого росли чадящие трубы. У Гарганто не было головы, но была бронированная рубка управления, встроенная в середину корпуса. По сторонам и чуть выше рубки в броне имелись две арки, из которых торчали стволы орудия «Читар» и тяжелого паромета «Цайгенхорн».
Душа этому механизму досталась очень мощная, но совсем не воинственная, сильная и спокойная, как вол. Несколько минут Гарганто неподвижно стоял, громко гудя внутренними механизмами. Затем внезапно он вздрогнул и утробно взревел, из труб на горбатой спине ударили потоки пара и дыма.
Три шападо, освобождавшие великана от тряпок, ловко спустились вниз. Сами по себе они тоже являлись новинками – первыми образцами серии «Рыцарь» модификации 1.0. «Рыцари» превосходили устаревших «Воинов» по всем параметрам, кроме незаметности. Они получились более крупными, что было не очень хорошо.
Заранее подготовленные люди прямо на улицах вручили «Рыцарям» длинные пики с мескийскими флагами, и, сверкая зеркальной сталью – исключительно парадный вариант, – они двигались впереди Гарганто.
Великан тоже пришел в движение, его первый шаг выглядел ужасно тяжелым, земля дрогнула вновь. Какой-то миг казалось, что махина рухнет под своим собственным весом, но гений братьев эл’Файенфасов этого не допустил. За первым шагом последовал второй, затем третий, и Гарганто стал набирать свою максимальную скорость – двадцать километров в час при условии отличной дороги.
