– Весь сброд, который только сможете собрать со всех уголков страны. Педофилы, убийцы, маньяки, насильники-рецидивисты, коллекторы…

Президент участливо кивал в такт моим словам, но потом резко спохватился.

– Коллекторы?! Вы серьезно?

– Нет, конечно же. Я просто пытался пошутить. – На моем лице не дрогнул ни единый мускул, и собеседника моя неподвижная мина ставила в затруднительное положение. Он на самом деле не мог определить, серьезен я или шучу. – Не берите в голову.

– Как скажете, – глава государства обозначил совсем мимолетную улыбку краешком губ, скорее больше из вежливости. – Но я хочу напомнить вам, что в нашей стране введен мораторий на смертную казнь, поэтому…

– Сейчас не время для экивоков, – грубо прервал я президента, отчего тот, судя по мимике, несколько рассердился, но пытаться выказывать мне свое недовольство все же не стал. – Мы либо действуем без оглядки на все условности, либо через пару десятков лет Древний будет вводить по всему миру уже свои моратории.

– Что ж… я понял вас, Сергей, – кое-как выдавил из себя мой собеседник. – Это обсуждаемо.

– Но это еще не все, – «обрадовал» я его.

– Что еще?

– Я хочу встретиться с человеком, который командовал войсками во время противостояния со мной.

– Зачем он вам? – Президент прищурил глаза, словно заподозрил меня в чем-то нехорошем. – Вы хотите мести?

– Мести? Пожалуй, что нет, ведь моя месть уже свершилась. И в отношении него я не питаю никаких негативных чувств. Он честно исполнял свой долг и делал то, что должен.

– Я бы с вами поспорил...

– Но мы ведь не будем тратить время на бесполезные споры, не так ли? – С некоторым нажимом осведомился я, сверля взглядом объектив камеры, отчего президент, как мне показалось, заерзал в своем кресле. – Этот человек решился на отчаянный шаг, чтобы спасти страну, я думаю, что его участие в этой операции сможет помочь.

– Он скинул на столицу термоядерный снаряд, ни с кем не согласовав свои действия! – Едва не зарычал глава, стиснув кулаки. – Вы считаете, что этот военный преступник способен хоть на что-то полезное?!

– Да, я так считаю, – невозмутимо ответил я, пропуская мимо ушей остальную часть его полной негодования реплики. Иного бы вполне мог и напугать гнев первого лица страны. Но не меня.

Президент еще некоторое время гипнотизировал глазок объектива гневным взглядом, но потом вмиг расслабился, положив ладони на столешницу.

– Что-нибудь еще? – Почти мягко поинтересовался он.

– Да, мне потребуется провести консилиум с опытными зоологами и палеонтологами. Не обязательно с лучшими, достаточно просто хорошо подкованных в теме.

– Хм… не буду даже спрашивать, зачем это нужно. Надеюсь, это последний пункт в списке?

– Разумеется, нет. Еще мне будут нужны добровольцы.

– В плане?

– Люди, готовые принести себя в жертву.

– В жертву? – Глупо переспросил мой собеседник, и у меня вдруг сложилось впечатление, что он не совсем понимает, кто я такой на самом деле.

– Именно. Причем, они должны вызваться на это сами. Никаких понуканий, никакого шантажа, никаких принуждений. Только по своему собственному желанию.

– И где нам взять столько самоубийц?! – Возмутился российский лидер.

– И не просто самоубийц, – подлил я масла в огонь, – а только лишь подходящих.

– Вы ставите очень сложные задачи, Сергей…

– Я и не говорил, что будет легко, сейчас и мне, и вам нужно мобилизоваться и приложить множество усилий. Нам предстоит война. Кровавая, грязная, тяжелая. Лучше подумайте о том, кого станете отправлять на передовую, если у меня ничего не выйдет.

– Надеюсь, вы знаете что делаете, и до этого не дойдет, – нахмурился президент.

– Я тоже на это надеюсь…

Пока российское правительство готовило для меня плацдарм для выращивания Измененных, я решил не терять времени даром и отправиться на свидание с Амелиным. Кто бы мог подумать, что моим главным оппонентом в минувшей войне будет тот самый военный, который хотел перетянуть меня в качестве инструктора в свое ведомство и, по сути, стал тем, кто помог мне бежать из «Матросской Тишины». Ирония жизни, порой, кидала нам такие жестокие насмешки, что невольно становилось затруднительно поверить в то, что судьба на самом деле слепа.

Но да, сейчас я шел к нему именно на свидание, потому что, как мне объяснили, бывшего генерал-полковника за его поступок обвинили во всех смертных грехах, причислили к врагам народа и заперли на долгие-долгие годы в тюряге на особом режиме. Не самая лучшая участь для спасителя страны, коим его должны были считать все, ведь так совпало, что именно после его ядерной атаки мое мертвое воинство пало. Но у президента на эту ситуацию был иной взгляд, и Амелину досталась за его «подвиг» максимально суровая награда.

Впрочем, насколько я слышал, он по этому поводу не переживал, поскольку сам считал, что выполнял свой долг. Оставалось надеяться, что лицезрение живого меня не сильно ударит по нему, и что заполучив нового врага в лице Древнего, он найдет в себе силы и упрямство двигаться дальше.

Не то чтоб я так остро нуждался именно в этом человеке, просто мне требовался какой-нибудь опытный стратег, который сумеет помочь спрогнозировать, какие дальнейшие шаги станет предпринимать Темный Жрец. И Амелин на эту роль подходил лучше кого бы то ни было. Если учесть, что он не побоялся уронить на головы своему же начальству ядерный снаряд, да еще и сделать это так, чтоб никто не сумел его остановить, значит, изобретательности ему не занимать.

А уж как удачно совпало, что он теперь находился в полной опале, это не передать! После такой пощечины от собственной державы, его будет сложнее настроить против меня, если у кого-либо из первых лиц возникнет такая надобность.

Так что сейчас я шел по неприветливым коридорам казенного дома, которые очень живо напоминали мне о моем пребывании в «Матросской тишине», и вдыхал тягучий смрад эмоций томящихся в заключении людей. Здесь, как мне показалось, в воздухе витали куда более тяжелые миазмы, нежели в том СИЗО, где мне довелось побывать в качестве заключенного. И если там условия были не сахар, то в этом месте, по-видимому, и вовсе их можно назвать откровенно скотскими. Кстати, первым свидетельством того, что именно таковыми они и являлись, стал тот факт, что в этом пенитенциарном учреждении отсутствовала комната свиданий в принципе. Поэтому сейчас меня сопровождали прямиком в камеру к бывшему генералу.

Идущие рядом правоохранители боязливо сторонились меня, не подходя ближе полутора метров, и украдкой, думая, что я не замечаю, рассматривали мое иссеченное когтями Морфов лицо. Ну, в этом их я мог понять. Хоть Дар и затянул все раны, шрамы никуда не девались, и сейчас моя рожа выглядела так, будто ее совсем недавно пытались перемолоть в мясорубке. Да и едва не оторванное ухо как-то криво приросло, довершая картину всеобщего уродства. Интересно, а что Вика скажет, когда увидит меня таким…

Подойдя к одной из многих металлических дверей, один из тюремщиков распахнул «кормушку» и заглянул внутрь.

– Встать! – Скомандовал он. – Отойти в угол, руки за голову!

А я вдруг увидел, как из передаточного окошка прямо в лицо полицейскому медленно выплывают клубы Тьмы, но тот, не умея их видеть, не проявляет никакого беспокойства. Я тут же подскочил к двери камеры, и оттер плечом ничего не понимающего тюремщика. Как я и ожидал, камера оказалась затоплена черным туманом, который мог означать только одно…

– Бегом за фельдшером! – Рявкнул я одному из правоохранителей, а потом повернулся к другому. – А ты быстро камеру отпирай!

Раздавшийся топот тяжелых берец известил меня, что мое поручение кинулись выполнять незамедлительно. Даже спрашивать не стали, кто я тут такой, чтобы раздавать указания столь приказным тоном.

Пронзительно скрежетнули металлические петли, и я залетел внутрь, втягивая разлитый в воздухе мрак. Собственно, врачи здесь уже не помогут. Если произошел исход Силы, значит, мозг умер, и никакие реанимационные мероприятия человека с того света уже не вернут.