— В оправдание генерала я могу сказать, что он действовал небезосновательно. Секирин уже тогда совершил свое первое убийство. А может даже и не первое, кто знает. С его способностями скрыть следы своих преступлений было проще простого.

— Но конкретно это он почему-то скрыть не смог?

— В этом вопросе я целиком полагался на профессионализм Андрея Геннадьевича, царствие ему небесное. Вероятно, что-то Секирину помешало…

— Или, — перебил президент, — действия Сухова поставили медиума в такое положение, что ему пришлось совершить убийство. И поскольку это было для него впервые, он попросту не мог предвидеть последствия своих действий?

— К сожалению, я данной информацией не владею. — Максимально корректно открестился от ответственности Николай.

— Хорошо, продолжим. Значит, Секирина поймали и стали судить. Причем, судить с множеством грубых уголовно-процессуальных нарушений, так?

Полукар, заслышав эти слова, похолодел. Этой информации точно не было в той папке, которую он передал главе, а это значило, что он сам наводил справки и интересовался Секириным. Сейчас отвечать следовало крайне осторожно…

— Я не следил за ходом судебного процесса, целиком полагаясь в этом деле на компетентные органы.

— Так не следили, что даже не имели разговора с судьей, которая вынесла Секирину приговор на двадцать пять лет?

По спине Николая скатилась капелька ледяного пота. Он никак не ожидал, что президент настолько глубоко станет копать в этом направлении.

— Я всего лишь просил ее максимально ответственно подойти к рассмотрению дела Секирина, только и всего.

— Я вас услышал, Николай Илларионович. Пожалуйста, продолжайте.

Полукар украдкой перевел дух и продолжил свой рассказ. Буря миновала, быть может не навсегда, но на ближайшее время точно.

Сухая выжимка событий последних шести месяцев не отняла много времени. Николай рассказал максимально беспристрастно обо всем, что произошло вокруг Секирина, стараясь при этом не подставить ни себя, ни покойного товарища. И на протяжении всего повествования, Полукара не покидало странное ощущение, что президент уже достаточно подробно знаком с этой историей. Гораздо подробнее, чем ее сейчас пересказывал Николай.

— Удивительный и крайне опасный человек… — вздохнул глава, когда доклад подошел к своему завершению. — Столько лет жил спокойно и честно, почти открыто демонстрируя свои выдающиеся способности, а потом в один миг превратился в оружие массового поражения.

— Есть еще версия, что Секирин сам был Нелюдью, слишком уж разительно отличается его психологический портрет от того, что происходило в Москве последние месяцы. А личность настоящего Аида остается по-прежнему неизвестной.

— В любом случае, — припечатал лидер государства, не став углубляться в дебри различных теорий, — я хочу, чтобы ситуация в России была под полным контролем. Если хоть где-то события начнут развиваться по столичному сценарию, вы должны расшибиться, но наладить диалог с этим… существом. Более того, следите за событиями и в остальном мире. Не приведи бог, где-нибудь объявится обиженный на страну повелитель мертвых, набирающий свою армию! Он уже продемонстрировал змеиную мстительность, и за ту обиду, что нанесли ему, наверняка захочет расквитаться.

— Если он жив…

— Если он жив, — легко согласился президент. — Однако, насколько я вижу из отчетов, его тело опознать не удалось, и вероятность того, что он выжил, сохраняется?

— Это маловероятно, — попытался вклиниться в диалог премьер-министр, — выжить вблизи пусть и небольшого, но все же ядерного взрыва задача не такая простая…

— Для человека! — Веско прервал его президент. — А что вы знаете о способностях Аида?! Он может оказаться даже более живучим, чем его мертвые приспешники, как бы это странно не звучало.

— Однако же нежить пала, этому есть множество свидетельств, — попытался привести последний довод министр. — Скорее всего, это значит, что Аид погиб, и без его подпитки мертвецы не в состоянии больше двигаться…

— «Скорее всего» меня не устраивает. Я могу повторить, если вы меня плохо услышали — приложите все усилия, чтобы наладить контакт с Секириным, если он жив. Он наверняка затаил злобу на всех нас, потому что во всем произошедшем я усматриваю вину именно генерал-майора МВД Сухова, который должен был действовать от имени правосудия целой страны, а не играть втемную! И на этот раз я требую, чтобы ситуацию разрешали исключительно дипломатическими методами. Я понятно изъясняюсь?!

— Предельно! — Премьер-министр поспешно кивнул, опережая своего подчиненного, который хотел еще что-то спросить.

— Что же касается этой группировки изменщиков, — переключился президент на другие насущные вопросы, — то здесь следует приложить все силы, чтобы убедить общество в том, что именно они ответственны за ядерный взрыв в Москве. Заодно повесьте на них и все происшествия последних месяцев. Даю вам в этом деле полную свободу. Обвиняйте их в чем угодно — попытка государственного переворота, преступный мятеж, сепаратизм. Лишь бы нигде не всплывало даже намеков на ходячих мертвецов.

— Но, господин президент, как это возможно? — Озадаченно переспросил премьер. — Интернет просто завален видеозаписями со всевозможных ракурсов! Их будет совсем непросто опровергнуть!

— Непросто, — согласился лидер нации, — но ведь возможно? Мне неважно, как вы это сделаете, можете хоть среди полумиллиона трупов искать покойников с похожими лицами! Но общественность должна успокоиться, увидев, что это самые обычные мертвецы.

— Я вас понял, — хмуро отозвался министр, раздумывая, каким образом ему предстоит объяснять присутствие священников на передовой.

— Это хорошо. Если задачи ясны, то можете приступать. Я вас больше не задерживаю.

Президент взмахнул рукой, отпуская обоих своих подчиненных, но Полукар решился еще на один вопрос.

— Прошу прощения, но как быть с Амелиным?

— А что с ним? — Глава государства лишь вопросительно приподнял бровь, но от этого жеста почти физически ощутимо повеяло недовольством.

— Э-м-м… ну он ведь, получается, своими действиями спас столицу от нашествия нежити.

Николай уже понял, что президент настроен по отношению к военному генералу крайне негативно, но все равно решился продолжить расспросы.

— Спас столицу? — Холод в голосе лидера державы, казалось, мог целиком заморозить тушу мамонта. — Вы считаете это спасением, Николай Илларионович?

— По крайней мере, Нелюдь пала, никто больше не нарушает спокойствие в городе. Очевидно, что своим пусть и ни с кем несогласованным решением Амелин уничтожил врага.

— А знаете, что еще он уничтожил? Несколько квадратных километров Москвы, тысячи мирных жителей, экономику целой страны и ее репутацию. Это пиррова победа, возведенная на самоуправстве и предательстве, Николай! — Взор президента метал молнии, но Полукар все равно не жалел, что раскрыл рот. Хотя бы для себя, но он должен был узнать ответ. — Последствия проступка генерала мы будем расхлебывать еще не один год, и даже не десятилетие. Его преступное самоуправство в один миг отбросило нас на позиции страны третьего мира! Это не спасение, это начало всеобщей агонии! Чтоб вы знали, Николай Илларионович, уже в первую неделю после взрыва иностранные компании вывели из России семьдесят процентов своих активов! Догадываетесь, чем этот катастрофичный отток грозит бюджету?!

— Предполагаю… — Полукар изначально не хотел отвечать на этот вопрос, полагая его риторическим. Но вид разгневанного лидера целой страны, который обычно всегда был холоден и собран, настолько выбил его из колеи, что язык успел сработать раньше мозга.

— Предполагаете… а впрочем, хорошо, что вы спросили про Амелина. Его следует объявить одним из организаторов провалившегося переворота. Осветите в прессе все так, будто часть вооруженных сил его поддерживала, и именно они вступили в бой с лояльно настроенными к кремлю военными соединениями. Пусть этот ядерный взрыв будет выглядеть жестом крайнего отчаянья мятежников.