Был среди моих Измененных и Флинт — вурдалак, у которого срослось нижнее и верхнее веко на одном глазу, но жемчужиной моего зверинца стал Князь. Поистине могучее создание, бывшее при жизни одним из бойцов спецназа Альфа. Смерть и пытки преобразили его внешность, сделав грозой для всего живого. Я уже однажды спустил его на отряд военных, чтобы посмотреть, сможет ли мертвая плоть и пятисантиметровые когти противопоставить что-нибудь броне и свинцу.

Князь порвал тридцать человек в такие мелкие клочки, что даже не было смысла пытаться их поднять. На все про все у него ушло чуть меньше полуминуты. Менее чем секунда на каждого противника. И это при том, что четверо из них успели запереться в броневом автомобиле и попытались отсидеться там до прибытия подкрепления.

Самое интересно было в том, сколько ранений получил при этом Измененный… ни одного. Да, он двигался с такой умопомрачительной скоростью, что обученные кадровые военные не смогли в него попасть ни единого раза из трех десятков стволов.

Единственный минус всего этого был в том, что не все могли пережить, если это слово вообще можно употребить к трупу, это превращение. Трансформация протекала у покойников неодинаково, и многих она заводила в эволюционные тупики. Достигая определенного переломного момента, до которого доходило сто процентов реципиентов, дальше она шла в полный разброс. То ли Измененных требовалось взращивать на определенных эмоциях, то ли как-то контролировать этот процесс своей Силой, то ли ключевое значение имели личные качества превращаемого мертвеца.

Но закономерностей я вывести пока еще не смог. Из полутора сотен марионеток до окончательной трансформации дошли только четыре. Флинт, Жонглер, Ятаган и Князь. Они были жемчужинами моей армии.

В общем, глядя на то, как обращаются и растут мои щенки, да еще и совмещая это с воздаянием всем тем мразям, которые желали моей смерти, я совершенно выпал из реального мира. Новая сторона неизведанного дара захватила меня с головой, и я сутками не выходил из подвала, став действительно похожим на стереотипного темного мага, запершегося в подземной лаборатории своего замка.

Будь моя воля, я бы продолжил заниматься одним только этим, развивая свой талант, постигая его таинственные грани и превращая остаток жизни своих врагов в кромешный и беспросветный ад. Я уже изловил их всех, до кого только смог дотянуться. К величайшему сожалению, некоторые особенно шустрые успели сбежать не только из столицы, но и вообще из страны, и сейчас я в моменты редкого безделья размышлял, как бы мне их половчее изловить?

Но все чаще и чаще мои мысли возвращались к Дамиру. Моему беспокойному сознанию не удавалось успокоиться от осознания того, что майор оставался единственным, кто сыграл не самую маленькую роль в моих несчастьях, но так и не понес никакого наказания за это. Да, я понимаю, что он не со зла, я допускаю, что он действительно не сумел разгадать замысла Сухова, что он на самом деле не желал мне ничего плохого. Но оправдывает ли его это?

Я дословно помнил, что ответил на это Чехоеву, прежде чем убить его: «Право на ошибку есть у каждого, но это не значит, что за свои ошибки не придется отвечать». Так есть ли хоть одна причина, по которой я не должен заставить Галлиулина разделить участь моих пленников? Может, это наша прошлая дружба? А так уж ли я ей дорожу, чтобы мириться с тем, что один из виновников произошедшего со мной, ходит и дышит со мной одним воздухом? Один из тех, по чьей вине я вообще стал таким!

Это были для меня новые мысли, и, признаться, я не мог придумать возражений на них. Все больше я склонялся к мнению, что Дамир должен ответить за все, что он просто обязан увидеть лично, в кого он превратил меня.

И я почти принял решение отправить за старым «приятелем» нескольких марионеток, когда вдруг вооруженные силы в столице пришли в движение. Это ненадолго отвлекло мое внимание.

Военные собирались в крупные отряды, которые централизованно двигались к моим юго-западным заслонам. И первое мое впечатление было таково, что они собираются прорвать линию обороны мертвецов, чтобы получить доступ к воздушным гаваням столицы. Эх, зря я их все-таки не повзрывал и не превратил взлетные полосы в подобие марсианского ландшафта. Тогда бы они точно никому не были нужны.

Что ж, решено! Как только отобью атаку, займусь и этим, а пока следует стянуть побольше легионеров на рубежи, иначе их таким количеством войск вполне могут смять.

Хм, похоже что армия собралась устроить целое генеральное сражение, столько сил пришло в движение. Такое ощущение, что они бросили в бой абсолютно все свои силы, сосредоточенные в столице. Может, они вообще решили устроить прорыв и уйти из города? Звучит хорошо, но вряд ли правда. Если только в каком-нибудь глухом танке не сидят представители политической элиты, конечно. В таком случае они вполне могут попытаться трусливо сбежать, бросив город на мою милость.

Жаль, что я ограничен лишь коротким поводком в полсотни километров, и не могу видеть того, что происходит далеко за пределами Москвы. Честно говоря, я сильно удивлен, что власти до сих пор не попытались привести себе подмогу с остальной части страны, чтобы попытаться раскатать мой легион сразу с нескольких сторон.

Однако же вряд ли им известны истинные пределы моих возможностей. Вероятно, они просто перестраховываются, опасаясь, что московский сценарий повторится и в других городах, поэтому не спешат стягивать все свои силы в одно место. Или бо́льшее количество военнослужащих, чем уже расквартировалось в Москве, могло спровоцировать проблемы с провизией, как знать? А может они и вовсе давно уже собрали здесь максимально доступные ресурсы, и сильнее оголять другие рубежи огромной державы было попросту нельзя. Пусть сейчас и не средние века, когда зазевавшаяся страна может получить от хищного соседа вооруженное вторжение, но и совсем расслабляться тоже никогда нельзя. В этом я государственных деятелей вполне мог понять.

Впрочем, все это лишь мои догадки. Как дела обстоят на самом деле, мне доподлинно неизвестно. Ну вот не стратег я, и ни один из моих мертвецов таковым не был. Даже бывшие спецназовцы, которые имели прекрасную тактическую подготовку, в масштабах сотен тысяч начинали пасовать. Они не были способны аргументированно мыслить в масштабах целых армий. Поэтому мне приходилось всегда действовать, полагаясь исключительно на грубую силу — на практически неуязвимые для пуль тела марионеток, да на усиливающее свойство чужого страха. А чтобы военные совсем не скучали, я изредка проезжался по местам особо крупных столкновений, и поднимал в виде глупых и медлительных зомби всех, кто только попадал в мое поле зрения.

Правда, не помню, когда последний раз я это делал. Вчера? Нет, вряд ли, я же не выходил из подвала гораздо дольше. Может, во вторник? Или все-таки на прошлой неделе? А впрочем, какая разница…

Я уж было решил вернуться к своим излюбленным занятиям, скинув задачу разобраться с армией целиком на плечи легионеров, когда вдруг разбросанные по всей Москве наблюдатели сообщили мне, что военные резко изменили направление движения на более западное.

То есть теперь вся эта несметная человеческая масса, заполонив все улицы на многие километры, двигалась… прямо ко мне.

Неужели они все-таки догадались, где меня искать?! От внезапного приступа злого веселья и предвкушения я вскочил с кресла, в котором сидел, терзая плетьми Силы растянутых пленников. От переизбытка чувств я отвесил ближайшему узнику такую пощечину, что у того аж лопнула щека, повисшая рваным лоскутом и обнажив окровавленные зубы.

Отупленный нескончаемыми муками, перемежающимися короткими моментами покоя, узник даже не осознал, что с ним только что произошло. Наверное, после всего испытанного в этом подвале, такой удар был для него чем-то вроде легкого пошлепывания, а боль от зияющей на его лице неровной рваной раны воспринималась чем-то не страшнее легкой мигрени.

— Князь, Ятаган, Флинт, Жонглер, — призвал я своих Измененных, хотя никакой надобности делать голосом в этом не было, — пойдемте со мной. К нам спешит очень много гостей…