Тактическая подготовка, десятки всевозможных алгоритмов штурма и обороны, навыки огнестрельного боя, ситуационная стрельба, скрытное передвижение, устройство засад и многое-многое другое. Все это стало доступно тысячам моих покойников, вознося даже распоследнего растяпу, который при жизни ничего кроме самодельной финки не держал, на уровень подготовленного ветерана.
Я даже пожалел, что сперва спустил на прибывших бойцов Измененных, а не прибрал всех себе в целости и сохранности. Но сейчас уже ничего нельзя было исправить, и в моей армии теперь было два десятка сильно потрепанных консультантов, которые не могли напрямую принимать участие в операциях, но зато вполне исправно могли делиться своими знаниями.
И пусть остальные покойники не могли повторить все настолько идеально, как это делали с помощью вбитых в подкорку рефлексов спецназовцы, но им вполне удавалось воспроизвести требуемую последовательность действий максимально приближено к оригиналу. Вопрос в физической подготовке отпадал сам собой, потому что поднятый труп попросту не умел уставать, его мышцы не знали слабости и болей, а нестандартные и опасные ситуации и риск не вызывали дрожи в поджилках. Их руки всегда были предельно тверды, а разум сосредоточен на единственной цели — выполнить мой приказ.
Их не могли остановить пули. Даже если пулеметная очередь растерзает их туловище в ворох алых хлопьев, рука, сжимающая оружие, все еще могла жать на спуск. По сути, им даже отсутствие головы не мешало им прицеливаться, потому что коллективный разум всегда готов был направить ослепленного стрелка. Пусть я еще не никому демонстрировал этих устрашающих способностей в уличных боях, не желая вызывать лишние подозрения и сеять панику, но я ни на секунду о них не забывал.
В общем, этот факт сильно скрашивал сокрушительный провал, который постиг мою небольшую операцию. Как можно было догадаться, все те, кого пригласила Шулегина на званый вечер, в действительности оказались лишь мелкими коррупционерами, которые просто никак не могли стоять за всем тем, что приключилось со мной за последние месяцы.
Как я и боялся, они были слишком мелкими сошками, которые пытались скрасить свою серую жизнь этими ничтожными копейками — доходами от своих махинаций и преступлений. Нет, конечно, для среднестатистического обывателя суммы, которые получала эта гоп-компания, могли бы показаться очень даже существенными. По сути, на эту прибыль каждый из участников этих серых схем мог купить себе несколько квартир в Москве. Но все равно, это не те люди и не те деньги, за которые офицеры ФСБ стали бы пытаться убрать вообще кого-либо, прибегая к помощи криминала или беглых наемников.
А помимо этого, будто моего недавнего провала было недостаточно, суровая жизнь решила меня еще сильнее наклонить. Недавно правительство объявило военное положение, и в Москву хлынули целые колонны бронетехники, против которой все мои легионеры оказались лишь простым мясом. Хоть теперь я и знал благодаря спецназовцам тысячу и один способ уничтожить БТР или БМП, но необходимого для таких финтов вооружения у меня не было. И поэтому, максимум, на что все мои преданные покойники были способны, это окрасить красным шины или гусеницы тяжелых военных машин.
Задолго до всего этого, выросший на фильмах про Великую Отечественную Войну, я наивно полагал, что простая бутылка с бензином, в простонародье коктейль Молотова, решает эту проблему по щелчку пальцев. Я ведь неоднократно видел в кино, как храбрые воины Красной Армии сжигали вражеские танки таким приемом, и свято верил в его действенность.
Но бойцы спецназа и мертвые чеченцы единогласно опровергали мои почерпнутые из кинематографа знания. Мне даже показалось, что они слегка насмешливо, будто потешались над узколобым и наивным штатским, демонстрировали в ответ образы полностью боеспособных бронированных машин лишь со слегка закопченными огнем бортами. Ну а кто я такой, чтобы ставить под сомнение мнение тех, кто сделал войну своим ремеслом?
Так что единственным доступным мне средством оставался тротил. Пусть у меня было его не так много, как простого стрелкового оружия, пусть у меня было еще меньше капсюль-детонаторов, необходимых для подрыва, но, теоретически, я вполне мог уничтожить около сотни единиц бронетехники. Единственным слабым местом этого было допущение, что военные подпустят моих диверсантов прямо к своему транспорту. Но они, понятное дело, не были конченными дураками, и разрывали крупнокалиберными пулеметами в багровую пыль любого, кто приближался слишком близко.
Однако, имей я даже способ подобраться вплотную к чужой броне, мне бы не удалось решить эту проблему. А все по одной простой причине — по наши души прибыло слишком много техники.
И будто бы одной этой проблемы было мало, военные и полиция с чего-то вдруг обрядили своих людей в костюмы химзащиты. Сперва я не понял причины такого странного решения, а потом чуть ли не подставился, едва сумев разрулить ситуацию без особых для себя потерь.
Оказалось, что толстая резина ОЗК очень даже спасает людей от моей Силы, являясь для нее самой настоящей преградой. Костюмы, конечно, не были полностью герметичны, это все-таки не скафандр, и я вполне мог проворачивать тот же фокус, который пытался провернуть в изоляторе, когда собирался убить Сухова. Но это все равно заметно усложняло процесс умерщвления противника даром. Если сквозь ткань и одежду энергия смерти проходила совершенно беспрепятственно, словно не замечая преграды, то в случае с костюмом химзащиты, приходилось тратить несоизмеримо больше времени.
Мне требовалось подходить чуть ли не вплотную к солдатам противника, выпускать множество туманных щупалец в пространство, насыщая смертью сам воздух, окутывать человека словно коконом, и пропихивать в мелкие щели достаточное для убийства количество энергии. И вот только после этого, когда внутри вражеского облачения скопится достаточно Силы, я мог начинать формировать какую-нибудь атакующую фигуру. Сложность оказалась еще в том, что из-за близости энергии смерти, люди начинали истово паниковать и суетиться, выискивая причину своей внезапной тревоги, чем несказанно усложняли мне работу.
В конечном итоге, после одной единственной попытки завладеть телами охраны на одном из заградительных пунктов, я понял всю бесперспективность этой затеи. Пули действовали гораздо эффективней и на гораздо большей дистанции. Так что моя идея захватывать экипажи БТР-ов вместе с транспортом, провалилась с громким треском.
Но тут произошло еще одно знаковое для меня событие — полковника Демина наконец-то похоронили, о чем мне сообщили преданные наблюдатели. И теперь мне кровь из носу надо было попасть к нему на могилку, чтобы перекинуться парой слов. Однако сделать я этого не мог, потому что кордоны на дорогах стали для меня настоящей проблемой, и пока я не придумаю, как ее можно преодолеть, нечего даже и помышлять о том, чтобы отправиться куда-либо.
Расхаживая по богатому особняку Сафарова словно по музею, настолько гигантским и богатым было его жилище, я занимался мозговым штурмом, периодически дергая то за одну, то за другую ниточку из несметных тысяч подконтрольных мне разумов. Идей было много, но гарантированно эффективных пока не находилось. Что же мне противопоставить толстой броне и крупным калибрам?
Даже у Измененных не было какой-либо аномальной стойкости против пуль, и выстрелы даже из оружия обычных стрелковых калибров исправно рвали их на кусочки. Что уж говорить про более тяжелое вооружение, которое водружали на башни БТР-ов и БМП-шек? Единственное, что могло помочь новому виду марионеток, так это только их невероятная быстрота. Поразить такую подвижную цель не очень-то и просто, но я упрямо не желал светить возможности своей малочисленной гвардии. По крайней мере до тех пор, пока не буду уверен на сто процентов, что не останется ни единого достоверного свидетельства, способного натолкнуть военных на разгадку моего секрета. Лучше я буду их использовать скрытно до поры до времени, а там посмотрим.
