- Зашевелился в своей Орде идолище поганый, - сказал Мээлис.
- Да уж, Батяхан так просто от Ливонии не отступит, - согласился Добрыша.
- Наверняка тевтоны неспроста к нам лезут, - заметил Илейко.
- Я бы к ним с ответным визитом нагрянул, - проговорил Алеша.
Все посмотрели на него, в том числе и избитый эст. Неужели Попович предлагал начать войну? Дело-то непростое, ввязавшись - потом удастся остановиться не вдруг.
- Да нет, - поспешил успокоить товарищей Алеша. - Мне бы к ним лазутчиком пробраться. Узнать, что они дальше замышляют, и кто за всем этим стоит.
Мээлис отрицательно покачал головой:
- Рано, потому что ничего это нам не даст. Тевтоны идеей прикрываются. С пеной у рта противоборству язычникам предаются. Помимо Батихана, кто у всех на слуху, ни о ком реальном выяснить не удастся. Нам же сейчас организоваться нужно, чтоб дать отпор, подраться, как человек с человеком, не испытывая страха. А то удумали, гады, на испуг нас взять.
Он рассказал, что каждый из тевтонов носит с собой отрубленную собачью голову и трясет ею при первой же возможности: с вами, собаками, такое же сотворю. Неприятное зрелище, кощунственное даже в некотором смысле. Словно оскорбительный намек на Иоанна-крестителя, либо на праздник Пасхи.
Тевтонов незамедлительно прозвали в народе "псами-рыцарями". Те же только скалятся, довольные. И, вдобавок, свой обряд крещения ввели в обиход. Нормальному человеку этот обиход не понять, но кто ж нормальный будет являть себя народу с собачьей головой в руках?
Придут псы-рыцари незваными гостями, перережут недовольных и противящихся, а прочих соберут всех вместе и объявят: "Нихт шиссен. Айнтопф. Ищ хабе троммель". Шабаш, значит с прежней религией, а мы предлагаем полный шабаш, в смысле развлекалово для ведьм. Выберут добровольцев, в основном из девушек и женщин - тех, что покрасивее - побьют их для острастки и начинают свой обряд. На распущенные волосы одевают венец из березовой коры, как бы терновый, руки сзади связывают, ну, и ноги тоже.
Тут же находится у них "епископ", тоже с собачьей головой под мышкой, он и объявляет:
"Мы вас есть крестить, как вы есть уметь. Драх нах остен".
Все примолкают, потому что непонятно. Но "епископ" машет поочередно крестом и головой из собаки и дает сигнал. Тотчас же бересту на голове несчастной поджигают и волокут ее, кричащую от боли, к ближайшей воде.
"Огонь унд вода, фойер и вассер", - радуется "епископ" и девушку с горящей головой бросают в реку, озеро, либо ламбушку. Причем, место выбирают поглубже, сволочи.
"Не утонуть - человек, утонуть - ведьма", - объясняет тот же распорядитель. В общем, топят всех, а остальных бьют мечами - вот и все "крещение". "Инквизицией" еще называют, во славу бога-вседержителя и его наместника Бати-хана. Истребление с религиозной платформой.
Если же водоема поблизости не наблюдается, то водой можно и пренебречь - в самом деле, не в бочку же макать! Просто привязать к кресту, обложить дровами и спалить к едрене фене. Хотя, вполне можно и еще упростить - прикрепить к обычному столбу. Или же, экономя силы и столбы, в сарай загнать - и коллективно всех сжечь. Люди горят плохо, но нет такой необходимости, чтобы всех их непременно в прах и пепел превращать. Запах, крики и стоны, копченая плоть - вот средство влияния. Устрашение и страх - все, на чем зиждется любое государство, а для построения его любое влияние хорошо. Церковное - самое лучшее. Любое массовое уничтожение людей именем бога оправдывается. Только, что это за бог такой, которому нужно приносить в жертву его же детей, пусть и обозванных "рабами"? Это не Господь, это самозванец. Господь - Он другой.
А за псами-рыцарями венецианские венеды тут, как тут. Куявы им по башке надавали, так они к полянам ломятся, чтоб, стало быть, нести людям "чистое, доброе, светлое". И что хуже - венецианцы, либо тевтоны - еще неизвестно.
- Хуже всего - всеобщая людская апатия и безразличие.
Это Алеша Попович сказал. Добрыша посмотрел на него незатуманенным взглядом, но промолчал. Зато Илейко молчать не стал.
- Хуже, когда человек живет чужой головой. Любые поступки другим влиянием оправдать нельзя, - сказал он.
Алеша отвернулся и сделал вид, что разглядывает какое-то важное промерзшее до самих корней дерево. На самом деле после этих слов Илейки его начала колотить какая-то дрожь, и чтобы справиться с ней, ему пришлось напрячь все свои силы. Перед глазами поплыли красные круги, и опять в голову пришло давешнее мучительное видение. "Лишь бы никто не обратил внимания!" - подумал он, но Мээлис отвлек новгородцев своими рассуждениями, суть которых сводилась к одному: нужна помощь в специально обученных людях для махания мечом, уколов копьем и стрельбе из лука.
- Это можно, - согласился Добрыша. - Но куда же их поместить? Никто же не знает, где эти псы-рыцари в следующий момент окажутся?
- Так не нужно сидеть и ждать нападения, - горячо проговорил Мээлис. - Будем патрулировать. Тевтоны - не духи, им несчастные собаки нужны. Они в лесу зимовать не умеют. И передвигаются они не по воздуху. Они не люди, но ничто человеческое им не чуждо.
На том и порешили. В первом же рейде Алеша, Илейко и Михайло с людьми, сопровождаемые следопытами и дружиннками Мээлиса, настигли на берегах замерзшей реки Эмайыга возле деревушки Хаммаст отряд псов-рыцарей. К удивлению новгородцев, тевтоны повели себя совсем не по-рыцарски - кинулись наутек, хотя силы были примерно равны.
Короткая и яростная сеча выявила бездарность стратегии побежденных - спасти свою жизнь любой ценой. Ни один из тевтонов не ушел, потому что такой возможности им не дали. Впрочем, не все здесь были немцы. В разгромленном отряде сражались и свеи, и жмудь, и, конечно же, слэйвины. Из рыцарских атрибутов у них имелись только собачьи головы, одеты же были - кто во что горазд.
- Что это за воины? - возмущался Потык. - Это партизаны какие-то. Сброд, да и только.
Действительно, возможно было предположить, что это - набранные по близлежащим городам и селениям отщепенцы. Хотя был один, несший штандарт почему-то князя Улеба - Глеба - но герб был на скрытой под кожаным доспехом рубашке, так что не в счет. Любой может на себя напялить. Вот если бы махал им, воздетым на копье - тогда другое дело.
В то же самое время, как выяснилось позднее, на деревню Моосте пришел отряд тевтонов - по всем правилам, с обрядом, "епископом" и показательной резней. Правда, провели они все это дело в спешке и быстро откатились в сторону города Одепне, но до самого городка не дошли: растворились по дороге.
Когда отряд Илейки вернулся к Плескову, то произошел странный эпизод. Городские головы, печально вздыхая, поведали, что у Хаммаста "проклятые тевтоны" истребили всех дерптских дружинников: напали в спину и изрубили в капусту, никто не спасся.
Михайло пытался, было, возразить, но Алеша скрытно показал тому кулак, и гуанча подавился словами. До него сразу дошло: если событие перевернуто с ног на голову - значит, это случилось не само по себе, это кому-то нужно. Если тевтоны исчезают в ливонских городах, значит, они там и базируются. Вероятно, даже, в виде каких-нибудь купцов и просто богатых бездельников. Это, без всякого сомнения, измена. Только от кого же она исходит?
Мысль об измене пришла в голову всем, вероятно, в том числе, и самим изменникам. То есть, они, конечно, посчитали, что почти раскрыты, поэтому и затаились. Разрозненные нападения тевтонов на деревни прекратились. То ли их всех перебили патрули Добрыши, то ли наступила пора жестких крещенских морозов. Весь народ по домам сидел и печки топил.
Только Мишка Торопанишка к этому делу руку свою не прикладывал: он помнил, чем это обернулось для него несколько лет назад (см также мою книгу "Не от Мира сего 3", примечание автора). Вообще, Хийси не совсем уютно чувствовал себя в больших городах. Гораздо лучше ему было в лесу, да зимой все лесное естество замирало: либо в спячку впадало, либо жило только одним - ожиданием весны. Мишка тоже ждал, когда снег сойдет, а вместе со снегом сойдут и они с Пермей. Решил он податься в Биармию, полагая, что, может, найдется и для него там какая-то бесхозная лесная вотчина - все-таки земли глухие, нога человека не ступает. А если и ступает, то ее биармы тут же и оторвут, оберегая покой Золотой Бабы, лишившейся своего Грааля (см также мою книгу "Не от Мира сего 2", примечание автора).
