Первым делом он отправился к чиганам, стоявшим за семи холмами целым лагерем, а, точнее - табором. У князей в последнее время было модно приглашать к себе на попойки чумазых парней с бубнами, которые гнусавыми голосами выводят рулады-здравницы, а несчастный медведь, не достигший взрослого возраста, прыгает на задних лапах, устремив взгляд куда-то в небеса. Вася это увлечение не разделял. Чигане ему нужны были по чисто коммерческим делам.

Коммерция всегда замешена на надувательстве, а большая коммерция - на большом надувательстве. Чигане - все коммерсанты. Им можно заказать лошадей, причем, в любом количестве, причем, даже если у них нет ни одной кобылы поблизости. Но так не бывает: где конь - там обязательно появится чиган. Такая уж у них манера, они за версту чувствуют четвероногих скакунов. А двуногих скакунов не бывает - разве, что зайцы. Но мчаться в упряжке из зайцев - как-то не прижилось.

- Чего надо? - спросили чигане, окружая и протягивая вперед жадные грязные руки.

- Мне зайцы нужны, - отмахиваясь от рук, сказал Василий.

- Сколько? - спросили без всякого удивления жители табора.

- Сорок, - ответил Вася. - Чтоб гарцевать могли и хорошо подкованные.

- Денег сколько дашь? - замотали головами чигане.

- Не обижу, - ответил ливонец, брезгливо вытаскивая из кармана заползшего туда чиганенка. - Задаток сейчас. Остальное - по факту. Сорок - и не меньше.

- Куда доставить?

Василий задумался: сорок голов - это целый табун. Пригнать к ним на постоялый двор - создать неудобства и себе, и прочим жильцам. Он знал, где располагались батиханские конюшни, но хотелось бы, чтобы это не было просто передачей скакунов из одних рук в другие. Нужно было, чтоб принимающая сторона оценила масштабность подарка.

Судя по полученным разведданным, у этого camerlingo в помощниках ходил один тип, ранее занимавший в войске немалый пост, да вот решивший на старости лет удариться в религию. Атавизмом прошлой жизни была скромная усадьба и конюшня с ней. Вася решил, что это наиболее подходящее место, поэтому выдал наседающим чиганам адрес и тут же ретировался.

Ливонец понимал, что в лучшем случае придется ждать дня три, никак не меньше. Конечно, что-то в стойле у чиганов было, но вот остальное количество голов, по всей видимости, придется воровать у несчастных римлян. Впрочем, чигане не такие уж безголовые, чтобы заниматься кражами поблизости. Найдут животных без особых опознавательных примет.

Каково же было его удивление, что уже на следующий день посыльный чиганенок прибежал к Василию и потребовал всех денег за заказ. Ливонец, конечно, дал мальчишке волшебного пендаля, а сам под охраной Добрыши отправился в конюшни экс-военно начальника.

Уже на подходе он заподозрил что-то неладное: из двора этого столпа батиханской веры доносился многоголосый хохот, к нему спешили люди, радостно блестя глазами предвкушением веселья. Тут же стояли чигане и потирали свои носы.

- Дэньги давай, дэньги, - сказали они Василию.

Казимирович несколько смутился и остановился в замешательстве. А Добрыша вошел в ворота и сразу же принялся хохотать. Так над взяткой в виде лошадей не смеются. Он сам осторожно высунул голову во двор и замер в полном недоумении: везде, куда ни брось взгляд, сидели и стригли ушами, запряженные грязными веревками попарно и по тройкам зайцы. К ногам каждого из них были привязаны подковы, от которых те тщетно пытались избавиться, дрыгая ногами. Отчего казалось, что все зайцы танцуют под слышимую только им музыку.

- Почему зайцы? - спросил Вася у Добрыши.

- Почему зайцы? - эхом отозвался веселящийся Никитич.

- Сам заказал сорок человек зайцев в упряжках. Подкованных, - чигане решили, что вопрос адресован именно им. - Дэньги давай!

Подошел хозяин имения, вытирая с глаз слезы, проступившие от смеха. Давно уже у него в конюшне не слышалось конского ржания, запустело все, заросло. А тут - получите: целое стадо зайцев. Ржать, конечно, и они не могут, зато танцуют очень даже душевно. И от нервного стресса, наверно, подъедают все вокруг себя - и бурьян, и мусор, и прочие окаменелости.

- Просто уборка Авгиевых конюшен какая-то, - сказал он Василию.

Тот, все еще слегка ошеломленный, не совсем правильно расслышал, поэтому отреагировал весьма своеобразно.

- Да, - сказал он. - Убрать aukio (площадь, поляна, в переводе с финского, примечание автора) у конюшни только зайцам по силу.

- Э, - опять подали голос чигане. - Дэньги где?

- Сколько с меня? - поинтересовался хозяин, старательно скрывая свое чрезвычайное удовлетворение от того, что и потеха случилась, и порядок образовался, и пироги с зайчатиной.

- Я с этим разберусь, - сказал Василий и отвел чиган в сторону.

- Что же вы, разлюбезнейшие конокрады, денег с меня ждете, как за лошадей? Но, сколько зайца не корми, а грива у него не вырастет, - сказал он.

- Зачем такое говоришь? - возмутились чигане. - Сам заказал, сам цену назвал, сам плати. Грива - у львов, при чем здесь зайцы?

- У меня тоже грива, - хлопнул себя по шее Вася (griva - шея, затылок, в переводе с рунического санскрита, примечание автора). - Мы - ливонцы, стало быть - львы. Так что не надо нас злить, договоримся по-хорошему, разойдемся мирно, останемся довольны сотрудничеством.

- А, - заметили чигане. - Ливы. Понятно. Ливия, Ливан - хорошие места. Тогда мы согласны на половину от той половины, что ты обещал.

- Ну, когда это было - Ливия и Ливан? Так давно, что и памяти никакой не осталось, - вздохнул Вася. - Мы - это с финнами рядом, которые колдуны и моряки. Понятно?

- Пираты, - согласились упорные чигане. - Финикийцы. Треть от обещанного.

Сошлись на четверти. Василий уплатил, поставщики зайцев мигом испарились, продолжая теребить свои носы. Обычай у них такой, либо опасались получить "по сопатке"?

Хозяин конюшни с зайцами остался доволен. Может быть, если бы он был помоложе, да пришел в лоно церкви не по зову души на старости лет, а по профессиональному набору в юношестве, табуном лошадей можно было распорядиться не менее корыстно, чем "живыми" деньгами. Но не нужны ему сейчас были ни деньги, ни лошади. Покой - вот и все, чего жаждала душа старого солдата. А зайцы для этого - самое то.

При его содействии Васино заявление без задержек миновало недра стола camerlingo и попало к самому Бате-хану.

- Ого! - сказал главный поп. - Тут-то мы и развлечемся. Кардиналы и епископы, легаты и постулаты, сейчас вы увидите, как могут низко пасть те, кто желает высоко взлететь.

- Непонятно, - ответили все вышеперечисленные хором.

- "Как сослужите вы службу, я приму казну,

Не сослужите службы - головы срублю (слова из беломорской былины, примечание автора)". Так и передайте этим ливонцам, - сказал Батя-хан и хлопнул ладонями о столешницу.

Передали, конечно, очень быстро. После удачной шутки с зайцами ливонцы обрели некоторую популярность. Видимо поэтому и взбеленился Батя-хан, обостренное чувство юмора которого состояло полностью из "чувств" и вообще не состояло из "юмора". На тот момент он полнился негодованием: как они, дикари, могут шутки шутить и зайцев за коней выдавать? Дары, конечно, дело хорошее, но смиренность - еще лучше.

Ему хотелось топать ногами и кричать: "Где мои кони?" Лошадей у него в хозяйстве хватало, но разве могут быть лишними средства для передвижения? К тому же древней северной породы?

Впрочем, не кони, так что-нибудь иное могла вызвать гнев у столпа новой веры. А холуи бы заметили, что гнев - справедливый. Так принято во все времена и у всех народов, лишь бы царь был, а услужливо им восторгаться найдется не одна дюжина прикормленных к власти людей.

Сначала и Вася, и Добрыша порадовались, что так быстро удалось пробиться на аудиенцию. Оба сразу же воспряли духом, представив, как один поедет жить к ненаглядной Маришке, а другой отправится в Сельгу, чтоб просить руки Настеньки. Обрадованные такими перспективами, они сразу и не заметили, что возле них образовалась стража из иноземных наймитов (швейцарцы в этом деле преуспели и навсегда закрепились в таком качестве, примечание автора), и возможности свободного передвижения свелись к нолю.