- Что? - не дождавшись продолжения речи, осторожно поинтересовался Добрыша.

- Что - что? - строго переспросил Василий, а потом, вдруг, рассмеялся, снова став похожим на того молодого и стройного гонца, прискакавшего однажды в Пряжу. - Да не боись, дружище! Все у меня в наличии: и сила, и сноровка, и даже экипировка. С вами бы пошел в Свею, коль вовремя узнал. Чертова тайна.

- Ну, так если бы не держали в секрете, не взяли бы Сигтуну.

- Верно, - согласился Вася. - И теперь - тайна. Князи сведения об этом обозе даже друг от друга скрывают. Так что надо придумать, когда нам выдвинуться, чтоб ни одна собака не пронюхала.

- Ага, - согласился Добрыша. - Особенно с лошадями нам это удастся соблюсти.

- Ты вот про всяких там Иринеев, Эвионов, Тертуллианов распространяться любил, а того не знаешь, что ничего в денежных делах делать сразу нельзя - риск огромнейший. Надо потихоньку, частями - тогда, глядишь, и получится. А в случае форс-мажора лишишься не всего, а только части. В общем, собирайся, выезжаем через шесть дней.

Но выехали они тем же вечером. Вася появился из ниоткуда перед возвращающимся на ночлег Добрышей, потряс перед ним удочками и скрылся к реке. Тот пожал плечами, но, в свою очередь, тоже взял снасти и отправился вслед.

Ловить рыбу они, конечно, не стали - укрыли удочки в лодочном сарае, а сами на маленькой лодке поплыли по Волхову в сторону Ладоги.

- А я думал, что нам на Ярицслэйвово дворище нужно, - в полголоса сказал Добрыша. Он догадался, что столь загадочная "рыбалка" имеет связь с пресловутым обозом.

- Поживем - увидим, - ответил Вася и подмигнул.

Они причалили к ничем непримечательному берегу, разве что какая-то грузовая лодка, на которой обычно камни перевозят, покачивалась возле него, привязанная к пригнанному откуда-то плоту.

- Ну, а теперь мы посмотрим на твою сноровку, проверим твою силушку, - сказал Василий. - Полезли!

К удивлению Добрыши, скрытый от всех глаз камнями, вроде бы беспорядочно наваленными со всех сторон, обнаружился ход, ведущий под землю. Княжий посланник запалил фитиль в масляном светильнике, заботливо припрятанном в специальной нише, и мотнул головой, как лошадь: следуй за мной.

Ход, узкий изначально, оказался далее достаточно просторным - можно было идти, и даже не пригибаясь. Он был древним, укрепленный камнями, уже покрытыми мхами. И, если судить по направлению, шел как раз в сторону Гостиного двора.

- Ну, вот, мы и пришли, - Добрыша чуть не уткнулся в спину остановившегося товарища. - Теперь берем эти кошели и двигаем обратно.

Они погрузили по мешку на каждое плечо, ухватились с двух сторон еще за один и пошли прочь. Каждый кожаный кошель был небольшого размера, но при этом чрезвычайно тяжелый.

"Да, с шеей, как у Васи, таскать такие тяжести - раз плюнуть", - думал Добрыша, потея и пытаясь не выпустить из рук мешок, который тянул за собой Казимирович. - "Интересно, откуда у князя столько богатств? Поди, еще и для себя прихватил что-то из этой "взятки". Да, слэйвины отнюдь не бедствуют".

Когда руки готовы были либо оторваться, либо отпустить становящийся все тяжелее кошель, они вышли, наконец-то на свежий воздух.

- А кто сказал, что будет легко? - утирая пот со лба, произнес Василий. Судя по тому, что он достаточно уверенно прошел в полной темноте обратный путь - светильник остался в подземелье - дорога эта была пройдена им не раз и не два. - Только не спрашивай, куда этот подземный ход ведет.

- Так в Гостиный двор, - пожал отекшими плечами Добрыша. - Да он большой.

- Вот то-то и оно, что большой - искать примешься, за сто лет не сыщешь.

- Была нужда, - хмыкнул пряжанец. Он попытался представить, как погонят через эту нору сорок лошадей.

Они сходили еще раз, причем груз показался легче. То ли привык, то ли другое содержимое.

- Все, - сказал Василий. - Можно ехать.

- А что с лошадями?

- Какими такими лошадями? - удивился тот. - Зачем нам лошади? Нам лошади не нужны.

Добрыша решил не переспрашивать - в конце концов, за груз он не отвечает - только за то, чтобы этот груз по дороге не потерялся.

- А, лошади! - воскликнул Вася и даже ладонью себя по лбу пристукнул. У другого человека, голова бы пренепременно оторвалась. - Приобретем где-нибудь там, ближе в Батиханству. Резервов у нас хватит. Не тащить же, право слово, их с собою через поля, реки и, что характерно - через смоленские грязи. Согласен?

Добрыша согласился условным пожатием плеч.

- Дареному коню куда не заглядывают? - развеселился Василий.

- В зад, - ответил Добрыша.

- Ну, кому, как удобнее, - засмеялся Казимирович. - Возьмем коней каких-нибудь, может, прихватим боевых ишаков и беговых верблюдов. Скажем, "дар от наших попов вашим попам". Неужто не примут? Еще и спасибо скажут. А иначе - международный скандал.

Они плыли на грузовой ладье, широкой, медлительной и почти неуправляемой. По берегам горели костры, ночная птица кричала с берега непристойности, тяжело плескалась сонная рыба, вытянутая течением к поверхности воды.

- внезапно запел Добрыша, и слова его песни поглощались туманной дымкой, подымающейся от реки.

- тут же откликнулся Вася, повторяя на разные лады припев.

  (слова и перевод песни Aerosmith "Livin" on the edge", примечание автора).

Они спустились по течению Волхова до самого города Ладоги, днем причалили к пристани, и Василий ушел по делам. Он собирался осмотреться и решить: дальше ли плыть в озеро, либо уже взять лошадей и повозку. Добрыша, конечно, отдавал предпочтение передвижению по воде, но его спутник полагал, что при неудачном развитии сюжета достать со дна добро будет невозможно. Впрочем, все поведение Казимировича говорило о том, что на сопровождении дорогих и вовсе - драгоценных - грузов он собаку съел. И, вероятно, не одну.

Вот только интересно, с каких таких щей слэйвинская знать Бате-хану взятку дает? Тот далеко, почитай, в самом Риме, у него там в свое время Павел, что считается апостолом, религию создал, которую вот уж не один век авторитетные еврейские власти поддерживают. А здесь - не то, что там. Они там придумывают, евангелия подчищают в политических целях, апокрифы всякие запрещают. А здесь не придумывают - знают. Гностицизм какой-то (гнозис означает познание, примечание автора). Чего копья ломать? Чем плохо познание? Тем, что страшно жить становится. А чем хорошо поклонение? Тем, что думать не надо, найдутся люди, которые за тебя этим делом займутся, овцу из тебя сделают. И жизнь проще.

Есть какая-то корысть в этих взятках. Неспроста былой Bhata-han ныне уже Bhatta-han, того и гляди обозначится, как Badha-han (bhata - наемник, слуга, bhatta - господин, учитель, badha - преследователь, ну, а han - означает того, кто убивает, в переводе с рунического санскрита, примечание автора). Какие могут быть причины, по которым один человек, ну, или группа людей, достаточно добровольно отдает немалые деньги другому человеку, ну, или группе людей?