Возле блюд со сластями стайкой собрался народ: жуя птифуры, звезды обсуждали выборы в Госдуму и партийные рекламные концерты, на устройстве которых можно срубить хорошей капусты – тема волновала всех. Первым этот метод опробовал шеф генеральской хунты Корнилов, когда пригласил рекламировать правительственную партию Вертинского и Веру Холодную, разъезжавших по империи под примитивным, но доходчивым лозунгом: «Царствуй над нами, царь православный». Однако сейчас среди большинства жующих преобладало уныние, ибо рейтинг правящей партии «Царь-батюшка» и без того был высок, что позволяло обходиться без услуг модных артистов. Последних это лишало приличных финансовых вливаний.
– Его величество уже давно гложет мысль, – с набитым ртом высказывал ценную мысль бард Андрей Старикевич. – Как бы создать в империи политическую систему по типу Северо-Американских Штатов – чтобы присутствовало две важных партии, а более никого. В связи с этим партию «Царь-батюшка» собираются разделить пополам: на «Царя» – для монархистов, и «Батюшку» – для православных. Список первой партии возглавит государь император, а второй – Иисус Христос; как подтвердил обер-прокурор Синода, согласие Спасителя уже получено. Хотел бы я знать, кто в нашей драгоценной империи не проголосует за такие кандидатуры?
– Это клево, – радостно поддержал его блондин из трио «Петрушки Лимитед». – Значит, можно обалденный гешефт срубить. Сначала едешь, рекламируешь с утра на концерте «Царя», а после обеда – уже «Батюшку». Скажем, исполняешь «Тучи», а потом кричишь со сцены: «Дорогой наш император – круче ты, чем терминатор!», тут же врубаешь «Пух», и снова: «Хочешь жить годов до ста? Голосуешь за Христа!» От обоих партий конвертики с гонораром собрал – и вечером айда в баньку с девочками.
Поникшие гости заметно оживились, предвкушая перспективу хорошего заработка. В глубине зала мигнула вспышка фотоаппарата-«мыльницы»: бульварные журналисты и тут находили свой хлеб. Обычно на закрытые тусовки не пускали владельцев оснащенных «дальнобойными» объективами камер, но редакции изощрялись – нанимали «бутербродных репортеров». До «смуты» (как официально именовалось в СМИ кратковременное свержение монархии в 1917 году) с мелкими акулами пера расплачивались за статью рюмкой водки и бутербродом. Сейчас традиции сохранялись, однако фото, снятое исподтишка мобильным телефоном (или камерой-«мыльницей») ввиду инфляции стоило дороже – бутылку среднего коньяка с нарезкой семги. Однако предосторожности были лишними: если кто-то и отворачивался от вспышки, то сугубо формально – гости сами лезли в кадр, показывая приколотый к лацкану пиджака золотой значок с профилем государя. Продемонстрировать лояльность трону было полезно – так считал даже экс-анархист Андрей Старикевич, которого еще 25 лет назад после концертов запихивали в «козла» и всю ночь допрашивали в жандармерии. Сейчас Старикевич объяснял в интервью: он всегда сердцем болел за государя императора, а критиковал лишь отдельных людей в министерстве двора.
Украдкой щелкнув Старикевича, засовывающего в волосатый рот тарталетку с красной икрой, редактор Юля спрятала «мыльницу» в сумочку, сработанную под крокодиловую кожу. Со Старикевичем было опасно связываться – он находился в числе тех, кто подписал челобитную к царю с просьбой оградить звезд от вмешательства бульварной прессы. Злые языки назвали подачу челобитной «продуманным пиаром»: группа певцов и актеров явилась к Кремлю босиком, одетая в посконные рубахи, и пала на колени, держа копии челобитной на обнаженных головах. Министру двора, графу Иннокентию Шкуро, пришлось выйти перед телекамерами и быстро собрать прошения, сохраняя улыбку на каменном лице. В челобитной цвет нации просил ввести против непослушных репортеров битье батогами, а в случае повторного проникновения в частную жизнь звезды – применить насильственное пострижение в монастырь. Через неделю обер-гофмейстер императора, князь Слоновский собрал всех звезд за чаепитием в Кремле и попенял им за показное шоу а-ля «бояр рюсс». Мол, возвращение к корням – оно замечательно, но надо ж Западу показывать, что у нас не Саудовская Аравия, а просвещенная европейская монархия – иначе государю станет совсем неудобно с другими королями за одним столом лобстеров кушать.
Между тем к беседе у исчезающих пирожных присоединилась певица Анна Рабинович, славившаяся на всю Белокаменную исключительным размером упругого бюста: к ее груди, как она клялась, не прикасался скальпелем ни один пластический хирург. Проглотив птифур, Аня потянулась за вторым – было видно, что девушка нервничает. Звезды почтительно расступились, глядя на зазывно вибрирующую в вырезе платья грудь Рабинович: розовые «мячи», казалось, жили отдельной жизнью.
– Что же нам делать, господа? – с французским прононсом плаксиво произнесла Аня, уронив щедрую слезинку на подсохший птифур. – Злобный маньяк на всех нас настоящую охоту объявил – хуже, чем папарацци. Машеньку Колчак словили на стоянке такси возде клуба, Виски позвонили на мобильник и пригласили на вечеринку с олигархами, а Кшесинскую похитили прямо из гримерки. Видели по ТВ, что это чудовище с ними сделало? Зарезало самым ужаснейшим образом, словно на скотобойне-с.
– И главное, не тех режут, – поддакнула девушка из популярного трио деревенских барышень «Завод». – Почему бы маньяку не нападать на кого-нибудь помощнее, а? На Валуева или Облучко, например.
– У вас, mademoiselle, мозги замерзли, – невежливо буркнул боксер Облучко, сокрушая квадратной челюстью сразу шесть птифуров. – Убивец копирует лондонского Джека Потрошителя, резавшего сугубо баб. Если бы Потрошитель позиционировал себя как серийный убийца боксеров, то я боюсь, у него начались бы существенные проблемы с самого начала.
– Да, но он резал проституток, – не унималась девушка с «Завода». – Женщин, которые спят с мужчинами за деньги. При чем здесь, собственно, мы?
Среди дам наступило гробовое молчание, прерываемое конфузливым покашливанием. Поняв, что сказала что-то не то, «заводчанка» покраснела как рак и передвинулась к пирамиде с шампанским. Паузу прервал выпуск новостей Главного канала, транслировшихся на экране под потолком.
– Сегодня его сентябрейшее императорское величество в сопровождении всемилостивейшей государыни императрицы и их высочеств цесаревен, – с подобающим уважением произносил диктор, – высочайше изволили изловить рыбку в подмосковном пруду государственной резиденции new-Царское Село. Его величество с благословения Господня поймал щуку весом на пять фунтов и два золотника, кроме того, леща на полтора фунта и плотвичек немерено. В ловле участвовал его высочество князь Монако Альберт Второй, прибывший консультировать имперское министерство налогов по поводу переноса игорных заведений в леса загородных деревень.
На экране появилось фото – голый по пояс император с накачанными бицепсами и удочкой-спиннингом в руках. По толпе покатились девичьи вздохи, одна из дам предоргазменно взвизгнула, закатив глаза. Монархист Леонтий Михайлов, по православному обычаю наливавший себе уже пятый бокал, выронил посуду из рук и грузно упал на колени, размашисто крестясь.
– Батюшка! – отчаянно взывал он, протягивая руки к экрану и вытирая паркет джинсами от Лагерфельда. – Не уходи, зайчик самодержавный – на кого бросаешь? Как я без тебя хлебушка-то откушу, пупсик мой коронованный?
Звезды с завистью оценили реакцию Михайлова – он обладал уникальной способностью первым падать ниц, причем обязательно при свидетелях. Через неделю государь должен был лично вручить ему золотой ключ камергера.
– Можно Тимотэ еще зарезать, – развила теорию Аня Рабинович. – По крайней мере, по нему никто плакать не будет. А потом митинги пойдут многотысячные, где все будут требовать от присяжных убийцу оправдать.
Аксинья, теребя на груди бэйджик Главного канала, молча наблюдала, как пробивная соперница скользила по залу, жужжа затвором «мыльницы». Она тоже захватила с собой фотокамеру, но, как назло, забыла вставить батарейки. Вот уж не повезло так не повезло. Может, зря она пошла работать на телевидение? Утонешь в интригах: если человека два дня нет в кадре, с ним перестают здороваться. Рейтинги падают – в прошлом году в фаворе был «Клуб веселых монархистов» (КВМ), а теперь всех зрителей перетащил Comedy Club. Ничего. Она через годик-другой в аспирантуру пойдет, а там, глядишь, и докторскую защитит: диплом гарантирует получение графского титула. Вот тогда и придет ее время – будет эта змея Юля приседать в ее присутствии в книксене и подобострастно щебетать: «Ваше сиятельство» – глядя, как сам барон фон Браун ей ручки целует.
