— Да, сир, если будет на то воля Божья.

— Так соблаговолите же выйти и помолиться Господу нашему, дабы он вразумил вас.

Как и предписывали данные заранее инструкции, я повиновался и вышел, сопровождаемый одним из братьев. Тамплиеры — рыцари, сержанты, служители и капеллан — сели. Магистр ещё раз воззвал к ним:

— Прекрасные сеньоры, вы видите, что сей благочестивый муж одержим горячим желанием вступить в ряды нашего Ордена и утверждает, что отныне готов во все дни своей жизни быть его слугой и рабом. Я уже спрашивал, — нет ли среди вас кого-либо, кому известно нечто, что может послужить препятствием к принятию его в Орден, ибо потом будет поздно?

В зале вновь повисает молчание. Ни на йоту не отступая от требований Устава — все предосторожности должны быть приняты, — магистр, обращаясь к присутствующим, повторил свой вопрос:

— Желаете ли вы, чтобы он вступил во имя Господа?

И хор голосов ему ответил так, как заведено:

— Пусть вступит во имя Господа, сир.

Дождавшись этих слов, брат Риккардо вышел из церкви ко мне как к соискателю. Мне ещё раз объяснили, что нужно делать и как следует держать себя перед капитулом. После этого мы вновь возвращаемся в церковь, где я опустился на колено перед магистром и, сложив руки, заговорил:

— Сир, я предстаю перед Господом, перед вами и всей братией, чтобы просить и умолять вас во имя Господа и Пречистой Девы Марии принять меня в ряды братьев и сделать меня, желающего стать слугой и рабом Ордена отныне и навеки, соучастником его благих деяний, как духовных, так и мирских.

Меня вновь спрашивают, неуклонно следуя церемониалу:

— Твёрдо ли вы решили, прекрасный брат, стать слугой и рабом Ордена и отказаться от следования собственной воле, чтобы повиноваться чужой? Готовы ли вы терпеть все тяготы, сопряженные с пребыванием в Ордене, и исполнять все приказы, которые вы будете получать?

— Да, сир, если будет на то Божья воля.

Магистр встал со скамьи и, обращаясь к капитулу, возгласил:

— Прекрасные сеньоры, восстаньте и восславьте Господа нашего и Пречистую Деву Марию, да будет на всё воля Всевышнего.

Мы все исполняем указание, начав читать вслух «Отче наш», а капеллан — молитву Святому Духу. После этого магистр взял с аналоя раскрытую книгу, ожидаемо оказавшуюся Евангелием, и протянул мне.

— Прекрасный брат, честные отцы, которые говорили с вами, сообщили вам наши непременные требования, но что бы вы ни ответили, это лишь суетные и легковесные слова, и мы не понесем большого ущерба от того, что вы утаили от нас. Но вот святые слова Господа нашего, и на наши вопросы отвечайте правдиво, ибо если вы солжете, вы совершите клятвопреступление и должны будете покинуть Дом, да храни вас от этого Бог!

Новая пауза, особенно тягостная для меня, хоть я и знаю, какими будут следующие слова.

— Прежде всего, мы спрашиваем вас: не имеете ли вы жены или невесты, которая могла бы претендовать на вас по закону Святой Церкви? Ибо если вы лжете и если случится так, что завтра или позже она явится сюда и сможет доказать, что вы были ее бароном, и потребует вас по закону Святой Церкви, вас лишат чина тамплиера, закуют в железо и определят на работы с рабами. После же отбытия постыдного наказания вас отдадут той женщине, и вы навсегда покинете Дом. Прекрасный брат, нет ли у вас жены или невесты?

— Нет, сир.

— Не состояли ли вы в другом ордене, где давали обеты и обязательства? Ибо если вы это делали и этот орден вас изобличит, вас лишат чина тамплиера и отдадут тому ордену, но прежде вас подвергнут постыдному наказанию, и вы навсегда покинете Дом.

— Я служил послушником в ордене Сантьяго, но не приносил ни обетов, ни обязательств.

Этот ответ несколько отличался от канонического, предписывающего ответить простое «нет, сир». Я состоял и состою в Братстве Грааля, но грех мелкого и вынужденного лукавства был мне заранее отпущен Посланником Его. Но ложь есть ложь, и мысленно я клянусь не уронить чести этого Дома. Внимательно изучающий меня взглядом магистр чуть смягчает суровое выражение лица и едва заметно ободряюще кивает.

— Не имеете ли вы долгов перед кем бы то ни было, которые не в состоянии заплатить самостоятельно или с помощью своих друзей без участия нашего Ордена, ибо в таком случае вас лишат чина тамплиера и предоставят в распоряжение кредиторов, по отношению к которым Орден не может нести ответственности за ваши долги?

— Нет, сир.

— Здоровы ли вы телом, не подвержены ли каким-либо очевидным болезням, ибо если будет доказано, что вы были больны до вступления в ряды нашей братии, вы покинете Дом, да храни вас от этого Бог!

— Нет, сир.

— Не обещали ли вы и не давали ли какому-либо мирянину, или тамплиеру, или иному человеку деньги или что-либо ценное, чтобы он помог вам вступить в наш Орден? Ибо это является симонией1, и вы не можете иметь в том оправданий, а если вас уличат, вы навсегда покинете Дом.

— Нет, сир.

— Являетесь ли вы сыном рыцаря и дамы, рыцарского ли вы рода и рождены ли в законном браке?

— Воистину так, сир.

— Не состоите ли вы священником, дьяконом или же субдьяконом? Если вы это скрываете, вы покинете Дом.

— Нет, сир.

— Не наложено ли на вас церковное отлучение?

— Нет, сир.

Магистр отвернулся от меня, обращаясь к другим членам капитула:

— Нет ли еще вопросов?

— Нет, сир, — один за другим ответили ему собравшиеся братья.

Магистр вновь развернулся ко мне:

— Прекрасный брат, на все вопросы, которые мы задали вам здесь, соблаговолите отвечать правду, ибо если вы допустите хоть каплю лжи, то навсегда покинете Дом, да храни вас от этого Бог!.. Внимайте же, прекрасный брат, внимайте тому, что мы вам говорим. Обещаете ли вы Господу и Святой Пречистой Деве Марии отныне и во все дни вашей жизни повиноваться магистру и тем командирам, которые у вас будут?

— Да, сир, если будет на то Божья воля.

— Обещаете ли вы Господу и Святой Пречистой Деве Марии отныне и до конца ваших дней сохранять телесное целомудрие?

— Да, сир, если будет на то Божья воля.

— Обещаете ли вы Господу и Святой Пречистой Деве Марии отныне и до конца ваших дней не иметь собственности?

— Да, сир, если будет на то Божья воля.

— Обещаете ли вы Господу и Святой Пречистой Деве Марии отныне и до конца ваших дней следовать славным обычаям и правилам нашего Ордена — тем, которые есть и которые установят магистр и благочестивые отцы нашего Ордена?

— Да, сир, если будет на то Божья воля.

— Обещаете ли вы Господу и Святой Пречистой Деве Марии, что отныне и до конца ваших дней всеми силами и талантами, коими наделил вас Господь, будете споспешествовать завоеванию Святой Земли Иерусалима, а также сохранению и защите тех земель, которые завоеваны христианами?

— Да, сир, если будет на то Божья воля.

— Обещаете ли вы Господу и Святой Пречистой Деве Марии, что отныне и до конца ваших дней вы не смените этот Орден на другой, сильнейший или слабейший, ни ради худшего, ни ради лучшего, если только вам не будет дано разрешение магистра и монастыря, которые имеют на то право?

— Да, сир, если будет на то Божья воля.

— Обещаете ли вы Господу и Святой Пречистой Деве Марии, что отныне и до конца ваших дней вы не окажетесь в той местности или городе, где ни один христианин не был напрасно и безосновательно подвергнут лишениям — ни по собственной воле, ни по своим соображениям?

— Да, сир, если будет на то Божья воля.

Несмотря на то, что все слова давно были мне известны, происходящее заставило изрядно волноваться. Впрочем, осталось немногое. Магистр, внимательно глядя на меня, выждал положенную паузу, и, не дождавшись возражений, торжественно произнёс:

— Именем Господа, и Святой Пречистой Девы Марии, и святого апостола Петра, во имя отца нашего папы, и всей братии Ордена тамплиеров мы распространяем на вас благодеяния, как те, что были оказаны Ордену с момента его основания, так и те, которые будут оказаны до его конца, — на вас, вашего отца, вашу мать и всех представителей вашего рода, которых вы пожелаете признать. И вы тоже распространите на нас благодеяния, которые вы совершили и еще совершите. Итак, мы обещаем вам хлеб и воду, бедное монашеское облачение и много трудов и лишений.