Духовный лидер имеет для мусульман значимость, в чём-то сходную с Папой Римским для католиков. Поэтому вопрос о том, кого из них считать «настоящим» — это не только светский, но и религиозный вопрос, причём колоссальной важности.

Одна из ветвей, названная шиитами, считает, что духовные лидеры мусульман могут избираться лишь из числа потомков пророка Мухаммеда. Кого считать таким потомком, а кого — нет, это отдельный вопрос. Есть и другие фундаментальные для мусульман отличия.

С веками споры о выборе новых духовных лидеров лишь множились, а дробление ислама (и шиитов) на всё новые ветви продолжилось. После очередного внутреннего конфликта, привычно завершившегося кровопролитием, выделилось религиозное течение исмаилитов, приверженцев убитого претендента на звание духовного лидера всех шиитов по имени Исмаил. Но и они лет двести тому назад раскололись на мусталитов (последователей аль-Мустали) и низаритов (последователей аль-Низара), и снова из-за споров о том, кого считать своим новым духовным лидером. Сирийская община низаритов и есть те самые страшные и ужасные «ассасины»5.

Что мне даёт это знание? Чем мне могут быть опасны те, кто приучен убивать при свете дня, желательно при большом скоплении народа, напоказ, и невзирая на сколь угодно большую охрану? А могут ли они быть полезны?

— Не хочу врать и обнадёживать тебя. Я понимаю, о чём ты, но не имею к вашему народу отношения. Я служу непосредственно Господу, а не римскому Папе, и уж тем более не вашему имаму. Но ты ведь проник сюда с какой-то целью. С какой?

— Понимаю, такиййа6, - протянул собеседник, блеснув белками глаз. — Сто лет и более — долгий срок. Особенно для тех, кто вынужденно остался на чужбине. Мы, — проговорился он, — и не рассчитывали на многое, просто хотели проверить слухи. Поверь, самые лестные слухи.

Я лишь досадливо поморщился, но не объяснять же ночному гостю его ошибку?

— О чём ты?

Мужчина оживился.

— Я был восхищён! — он сорвался на громкий шёпот, но тут же спохватился. — Несколько недель назад армия Египта выступила к Акре. Султан призвал всех своих вассалов помочь ему сбросить христиан в море. Эмиры Хамы и Хомса собрали свои войска, оголив даже границы, и выступили ему навстречу с осадным обозом, везущим стенобитные орудия. Эмир здешней крепости тоже послал своих людей. И тут Маркаб (арабское название крепости Маргат; примечание автора) подаёт сигнал тревоги. Его подхватили все сторожевые вышки и передали дальше. Поначалу никто вообще не понял, что произошло, и решили, что речь идёт о вражеском вторжении.

Одна единственная вылазка привела к тому, что целая армия задержалась на несколько дней, а осадный обоз со стенобитными орудиями и вовсе опоздает на декаду. Стражники никого не поймали и теперь о вновь поднявших голову ассасинах заговорят не только по всей Сирии, но и далеко за её пределами. Это, конечно, влечёт для нас определённые неудобства, но это первая обнадёживающая для нас весть после длинной череды тяжёлых поражений, потери независимости, гонений за веру и тысяч лишений. Те, кто решили, что всё кончено, и впали в уныние, вновь воспрянут духом.

Для меня известие о выступлении сарацинской армии оказалось новостью. Нет, в пути я слышал, что война возобновилась, но не ожидал, что арабы так быстро соберут свои силы. Может с султаном получится договориться? Ведь сарацины тоже чтят Бога, пусть и по магометанскому обряду.

— Когда египетская армия подойдёт к Акре?

Собеседник не пытался мяться или торговаться, хотя видит Бог, я готов был дорого заплатить за любые сведения о происходящем. Вместо этого он просто бескорыстно ответил.

— Через две недели. Твои братья уже извещены.

— Так чего вы хотите?

— Ты выкупаешь у эмира единоверцев. Я хотел сказать тебе, что этот жадный и бесчестный человек под видом христиан отдаёт тебе всех, кого может. Не только католиков, но и греков, христиан востока, иудеев, язычников, даже мусульман, да гореть ему в аду. Прошедшим днём стражники схватили некоторых из наших, в том числе и мою семью. Мы живём бедно, и этого оказалось достаточно.

— Но постой, — я был шокирован таким заявлением, — какой ему смысл в таком обмане? На сегодняшний день я выкупил около полутора тысяч единоверцев. Преимущественно женщин и детей.

— У него нет большого количества христиан. За пять прошедших лет кого-то выкупили или он выкупился сам, кого-то продали дальше, кто-то умер или принял ислам. Никто не считал, сколько у эмира рабов твоей веры. Зачем? А когда ты отдал гору серебра для их выкупа, то стали искать и считать. Тогда-то всё и вскрылось. Эмир мог бы выкупить твоих единоверцев в Хаме, Хомсе и других землях, но ему жалко тратить на это деньги. И он решил сбыть тебе под видом христиан всех рабов и бедняков, невзирая на их веру. Ты ведь не можешь лично опросить каждого. А после того, как ты ничего не заметил, он и вовсе потерял всякий стыд.

— Но люди же возмутятся!

— Кто? Богачи? Стражники? Вельможи? Их семьи не тронут. Зачем им возмущаться? А что-то от твоих денег перепадёт и им. Кто-то должен убирать хлеб и работать, а значит, эмиру потребуются новые рабы, которых он купит за твои деньги и гораздо дешевле. Поэтому недовольны лишь бедняки, но кому есть дело до их жалоб? Ты их слушать не стал, например. Да и если бы выслушал, то либо не поверил, либо они бы смолчали. Ведь узнав правду ты бы не стал платить за них деньги, и оставил в руках очень сильно расстроенного эмира.

Я молчал, вспоминая, как при осмотре выкупаемых рабов, один мужчина заявил, что он буддист, а не христианин. Язычника прямо при мне с извинениями вывели из толпы и отрубили голову, объяснив, что этот «неверный» обманул своего эмира, назвавшись христианином.

— Но чего боятся пленники? Я ведь не работорговец, они свободны.

— Ты отведёшь их в свои земли, а там твои соплеменники быстро выяснят, что многие из них не знают обрядов. Тебя выгонят из Ордена за растрату, а их сделают рабами.

Я пожевал в молчании губы. Нет, того, что меня выгонят я по понятным причинам не боюсь, но ситуация действительно неприятная. А главное — в ней виноват лишь я сам. Меня обвели вокруг пальца как малого ребёнка. Хуже всего то, что я уже передал эмиру деньги, а караван «выкупленных из неволи христиан» покинул крепость.

— Ты пришёл просить за своих?

— Не только. Остальные мусульмане считают нас еретиками, презрительно называют «голодранцами». Заяви я о том, кто есть, толпа разорвала бы меня на части. Я не боюсь смерти, а совершённое доброе дело, может быть, улучшит отношение ко всем нам. И мне просто больше некуда и не к кому идти.

Интерлюдия. Эмир

Крепость бурлила. Нет, на улицах и в коридорах не звенело оружие, не раздавались воинственные кличи, но ропот возник, и не собирался униматься. Впрочем, эмир не обращал особого внимания на бурление черни. Низы нужно держать в строгости, дабы они не забывались. Так что нынешнее испытание пойдёт им лишь на пользу.

Как ему докладывали, молодой и глупый христианский рыцарь, прибывший выкупать единоверцев, охотно внимал сладким речам, щедро платя за них звонким серебром. Неуёмные сплетники, с которыми бесполезно бороться, говорили, что он его привёз целую груду. Ещё говорили, что он указал на закопанную христианами казну, которую те спрятали, перед тем как сдать крепость. Говорили… впрочем, неважно, о чём говорят глупые слухи. Важно другое. Чужак заплатил огромный выкуп, а у него, эмира, не нашлось под рукой нужного количества рабов и пленников. Казалось, что их как грязи, но стоило начать искать и собирать, как возникли проблемы. Разумеется, он не собирался отказываться от денег, самих плывущих в руки. Это было бы просто глупо, верно? Перекупать рабов-христиан у других слишком накладно, да и времени займёт не мало. Поэтому он приказал страже хватать любых рабов, бродяг и бедняков, невзирая на их веру. Ну и конечно детей, ведь если отнять ребёнка у матери, то кто разберёт какой он веры? А золотые динары на дороге не валяются.