На завтрак мы пришли последними.

– Ровный, – начал утреннюю промывку мозгов эльф, – хасанов, понятно, я накормил, но твое зеленое чудовище кормлю в последний раз. И вообще, забирайте его к себе, у вас места больше. Может, и вообще усыновите.

– Он у них с голоду умрет, они сами-то, дай волю, из постели вылезать не будут, даже на завтрак, – подначил Малик.

– Завидуйте молча! – Софья показала язык брату и пошла к плите – готовить зелье для Лекама.

Одевшись, я вышел с кружкой отвара на крыльцо. Мимо проскочила Софья и побежала к землянке – кормить Торку, последнее время она взяла его под свою опеку. Я, глядя вслед шерстяной юбке, свисающей до самой земли из-под тулупчика и ровно лежащей на месте пониже спины, не заметил отца, вышедшего, как и я, выпить на морозе обжигающего напитка.

– Все любуешься!

– Угу, – ответил, прихлебывая из кружки.

Мы пару мер помолчали.

– Что дальше делать будем?

Отец отпил напитка. Он прекрасно понял меня.

– Деньги на исходе. Надо или до гномьего банка добираться, или в обоз к Темным землям идти.

– Селяне говорят, смутно там сейчас.

– Селянам везде дальше своей ограды смутно. Зато навар больше будет.

– А вообще как жить, думал?

– Надо грамоты на нас с Шальными новые покупать и оседать где-нибудь в глуши. Хоть даже и у Савлентия, он не прогонит.

– Как дорого, думаешь, это обойдется?

– Не меньше ста золотых на каждого, а возможно, и больше. Маги дорого берут за свои печати, а без них документы – бумажки. Да и разумного, который за это возьмется, еще поискать надо.

– Хорошая сумма натекает.

– Угу. – Отец допил свою кружку.

– Когда едем?

– Как дороги встанут, после оттепели.

– Все поедем?

– Волнуешься за нее?

– Есть такое.

– Можно и у Савлентия оставить, а остальные все едут. Не думаю, что без оголенных мечей обойдемся, в темном приграничье и в хорошие-то времена редко без драки проходило.

– Ну и хорошо.

Отец зашел в дом. Я кинул снежок в Малика:

– Пойдем к клыкатому, а то опять по лесу с бревнами будем бегать за опоздание.

– Так он все равно позже приходит.

– Он, может, и позже, а когда мы опаздываем, как-то об этом узнает. Зови Софью.

– Твоя жена, ты и зови. – Малик перехватил мой повторный снежок и отправил его обратно.

Зря я поторопил всех, тренировались сегодня без Храма. Он появился, расставил нас привычно – двое на одного, и ушел в дом.

– Чего звали, – орк впустил в дом клубы морозного пара, – у меня там молодежь без присмотра, покалечат еще друг друга.

– Не покалечат, разве что Малику сестра причинное место отобьет за длинный язык, так она в своем праве. Да и будет потом кому дуэтом с остроухим петь. – Дед восседал во главе стола, по бокам молчали Лекам и Рамос, – садись давай.

Орк сел напротив деда.

– Чего я вас позвал. На днях худо-бедно дочитал те грамоты из темного жезла. Долго думал, что с ними делать, но так и не решил. Бумаги эти – письма моего сына к норанскому императору. То, что в них написано, – очень интересно. Думаю, что Орден сов мог по чьему-то заказу и убить за них. Я решил рассказать и вам, вдруг что со мной случится, так хоть кто-то знать будет…

– Не заимка, а академия какая-то, – ворчал Малик, перебираясь по занесенной тропинке, – то мечный бой, то магический.

Лекам ввел для нас троих новую дисциплину – магический бой. Поскольку арсенал наших боевых заклинаний был очень мал, вернее, представлял собой единственное плетение – «огонек», суть тот же «светляк», но без оболочки, весь урок состоял из того, что, держа в правой руке меч, левой мы должны были сплести плетение и запустить его в цель.

Идти до площадки магического боя приходилось далеко, так как дед, только узнав о наших занятиях, предупредил, чтобы меньше чем за версту от дома мы не вздумали тренироваться: «Мне сарая, что снес Лекам, хватило, а тут вашими кривыми руками вообще все сожжете». В правильности выводов деда мы убедились на первом же занятии. «Огонек», брошенный левой рукой Малика, полетел совсем не в том направлении. Причем это оказалось самой маленькой проблемой. Упрямые плетения, выпущенные Софьей и Маликом, то гасли, не долетев до цели, то, наоборот, горели еще мер пять, угрожая пожаром. У меня дела обстояли еще хуже. Я правой рукой собирал плетение не менее трех мер, а левой вообще не получалось.

– Правая рука боевого мага, – напутствовал меня Лекам, – все время занята либо мечом, либо жезлом, поэтому надо развивать левую. Малик! У тебя и так сил на два «огонька», а ты их все в один вложил, беги теперь туши, а то опять дерево подпалим. Софья, не кидай пока, в брата попадешь, хотя кидай, может, быстрей научится потоки контролировать.

– Лучше покажите, как это? – съязвил Малик, зная, что у Лекама сил почти нет.

Через удар сердца он сидел на снегу, промаргиваясь от ослепившего его «светляка», прилетевшего в лоб.

– Как-то так, – улыбался Лекам.

Мы с восхищением смотрели на мага.

– Так, может, и нам «светляками»? И силы сэкономим, и бегать за ними не надо.

– А в бою ты тоже «светляками» будешь кидать? Да и как научитесь, сколько силы надо закачивать? Это движение должно происходить без участия сознания.

Вторым этапом магического боя стало развитие восприятия. На нас спускали хасанов, которые двигались в ускорении, как дышали – легко и непринужденно. Мы же должны были, находясь в нормальном состоянии, в миг перед ударом здоровенной туши уйти на ускорении в сторону и вернуться к обычной скорости восприятия. Тут бесспорным лидером был я, хотя по мере набирания опыта волчатами делать все это становилось сложнее. Если раньше я уходил от шести нападений из десяти, то теперь выходило избежать только пяти.

После магического боя мы еле доплетались до дома, где непроизвольно засыпали на часть времени. Софью данное состояние не устраивало, и она быстренько варила какое-то зелье, после которого силы возвращались уже мер через пятнадцать. Но об этом узнал Лекам и запретил нам его пить:

– Ваш организм должен научиться самостоятельно и быстро восстанавливаться, иначе без этих зелий вы так и будете моментально выдыхаться. А они не всегда при вас.

Спокойная жизнь закончилась в начале сезона цветов. Снег еще лежал кое-где потемневшими шапками, но лед на реке уже заканчивал свое движение. Сквозь пожухшую траву начали пробиваться первые ярко-зеленые росточки.

Отец вернулся из очередного ночного «похода в лавку» и принес неутешительные новости:

– В Орлином гнезде появились двое светлых в сопровождении десятка гвардейцев. Нас ищут.

– С чего так решил? – Дед нежился под весенним солнцем, сидя на крыльце.

– У них наши портреты, Майна сказала. Если дословно, мой, «Лекама, Храма, эльфа, дивчины красивой и двоих мальцов, один из которых больно на полоумного похож».

– Как нашли, интересно?

– Солд.

– Думаешь, светлым сдал? – поглядел на отца эльф.

Отец отрицательно покачал головой:

– Нет, гвардейцы местным рассказали, он в Еканул поехал, видимо, к дочери, там его светлые и сожгли. Ну, перед смертью, сами знаете, наверняка поспрашивали. Да и картинки, Майна говорит, хорошие, наверняка менталиста пригласили голову почистить, откуда и получили наши изображения.

– Тогда бы и деда нарисовали, – предположил Лекам.

– Я ему, пока шрам на груди лечил, плетеньице накинул, чтобы, значит, забывал потихоньку дорогу сюда, заимку, меня, вас. А при вашем отъезде в город силой плетение наполнил. Видимо, не успел все забыть.

– Ты знал, что он не вернется? – Отец с удивлением посмотрел на деда.

– Предполагал. Он не ваш, рано или поздно ушел бы, поэтому я и подстраховался. Вы на себя посмотрите, в кого пальцем ни ткни, барон, даже Храм чуть ли не принц оркский, да?

– Ну, из знатного рода.