Гавриил сказал, что когда навалилась тяжесть и тьма все они, скорее всего, умерли. Остальное же поставило в тупик даже его. При этом у всех участников осталось висеть повторное задание на «штурм крепости», на которое Система их призовёт через неделю. Ведь оную «крепость» они так и не захватили. Но что произойдет при следующем призыве? С кем сражаться в пустых коридорах и залах? Люди были откровенно напуганы и чуждостью того места, и внешностью, и равнодушием тех, кто их расспрашивал, и своим абсолютным бессилием, и столь же полным непониманием происходящего. Даже одежду, в которой я их увидел, выдал им их ангел-хранитель или они приобрели её у него, пожертвовав свои баллы репутации на покупку нового комплекта снаряжения рыцаря-новичка.
Отмеченная Богом девушка тоже оказалась в числе этой сотни.
Что было у других групп? По-разному. Большая часть выживших оказалась охотниками и воинами. Несколько десятков принадлежало к другим профессиям, проще говоря, были крестьянами. Ну, в основном. Максимальное количество выживших в отдельной миссии составило 22 человека. И это в наиболее везучей группе, которой досталась миссия на сбор какой-то травы и кореньев на болотах. Жители этого мира почему-то очень боялись ходить в это место и не рисковали собирать желаемое сами, предпочитая оплачивать миссии. Впрочем, если из 100 человек из болот выбрались лишь 22, то, наверное, их опасения имеют под собой основание.
Из группы с наименьшим количеством выживших вернулся лишь один рыцарь, которого ангелу-хранителю пришлось лечить от безумия. Как он прошел через портал к Богу — загадка. Милостью Его, не иначе. Он рассказывал об оживших мертвецах и призраках, которые охотились за живыми в подземных катакомбах. Сам он выжил лишь каким-то чудом. Зарубил секирой нескольких неупокоенных мертвецов, а потом, когда на объединившихся в группу нескольких человек налетели призраки, попросту убежал и спрятался. И его не смогли или не успели найти. Что произошло с его товарищами, он не знает, слышал лишь за спиной ужасные крики. Ну а с учетом того, что с этого задания вернулся лишь один… Не думаю, что прояви он храбрость это что-то бы изменило. Но и не осудить мысленно его трусость у меня не получилось. Хотя как знать, может он сошел с ума от ужаса и лишь потом убежал? Даже Гавриил не смог ему точно ответить на этот вопрос. А он спрашивал, сильно, видать, его произошедшее гнетёт.
Трое выживших с другой миссии рассказали, что оказались в каком-то оазисе, где долго бродили среди песка и заброшенных рудников. Благо хоть источник воды в нем был. А потом, наутро, из-за барханов показался отряд конницы, который просто ловил вышедших ему навстречу и вязал. Рыцарей, попытавшихся его атаковать, частью убили, а частью опять же повязали. Разбежавшиеся люди пытались спрятаться кто где. Их искали и находили. Когда срок миссии истек, личное задание оказалось выполненным только у этих троих. Не потому, что они убили хотя бы кого-то из враждебных аборигенов. А потому что с вечера попытались выполнить личное задание, убив каких-то тварей, напоминающих гигантских пауков в одной из заброшенных шахт. Выжившие союзники утверждали, что на момент окончания миссии в живых и на свободе оставалось больше десятка человек, но домой вернулись только они.
Рассказы тянулись один за другим, но единственное слово, которое подходило под описание их всех, было слово «разгром». Рыцари несли ошеломительные потери везде, в каких бы условиях не происходила миссия. Описание нашего собственного задания, после упоминания того, как мы оказались в непредназначенной для этого одежде на снегу и морозе, тоже вызвало череду сочувственных взглядов. Хотя по сравнению с некоторыми рассказами, злоключения, выпавшие на нашу долю, уже не казались чем-то особенно ужасным.
Под конец Гавриил еще раз, обратившись сразу ко всем, объявил о создании в будущем «Аллеи памяти», в честь рыцарей, не вернувшихся с миссии. И что сообщенные нами сведения о погибших не будут забыты. Как и наши имена.
Потом мы все смешались в одну кучу. Все переходили от одной кучки выживших к другой, общались, менялись, рассказывали, откуда кто родом. Чаще всего абсолютно бесполезно, так как сами не могли дать каких-либо надежных ориентиров. Некоторые, подобно мне, стояли в этом столпотворении как непоколебимые гранитные утесы в бушующем море, потому что их обступила толпа желающих пообщаться. Я бы и сам не отказался пообщаться с некоторыми, но и не мог отказать тем, кто просил у меня помощи, совета или даже благословения. Да, находились и такие. Наш родной мир оказался необычайно велик. Рассказы некоторых людей о родных местах вызывали ощущение такой чужеродности, что не происходи это здесь, в этом месте, я бы заподозрил, что речь идет о каком-то другом, враждебном людям, мире. Особенно меня поразил один рыцарь, чей народ жил на каком-то небольшом острове посреди бескрайнего моря. Они никогда не видели других людей. Лишь слышали легенду, передаваемую из уст в уста, что их предки когда-то на лодках пересекли это бескрайнее море, приплыв откуда-то в поисках лучшей доли. А их народ — самые настоящие людоеды. Тут даже Гавриилу пришлось вмешаться, напомнив окружающим, что данный народ не виноват, так как никакие пророки за всю историю мира не посещали этот удаленный остров, лежащий посередине океана, и не могли наставить людей на путь истинный. Я перекрестился, представив эту картину, и что могло бы быть с нами, а рядом шептал слова молитвы какой-то турок. Мы переглянулись, и я впервые в жизни ощутил взаимопонимание между нами. И в его глазах тоже что-то такое мелькнуло. Я не знал кто он, лишь, что откуда-то из четвертой сотни, где выжило шестеро. А другого язычника рядом вовсе не помнил, слишком много их было.
Да что там людоеды. Я видел рыцаря, чьё племя даже колеса не знало. Слава Всевышнему, хотя бы огонь был им знаком. А Мария-Марьям за руку привела ко мне адепта, которого я сначала принял за ребенка. Такого роста он был. И который оказался морщинистым седым стариком пятого уровня. Пятого! На него даже Глэйс таращился. Мария представила его как самого результативного рыцаря из нас всех, извинилась, попросила помочь ему и исчезла в обступившей меня толпе. Ничего удивительного карлик у меня не попросил. Он даже карликом не был. С его слов весь его народ такого вот низкого роста. А с уровнями ему просто повезло. Он считал себя опытным охотником и выбрал высокий уровень сложности миссии, сообразив, что за это дадут самую высокую награду. А умереть он, старик, не боялся. После переноса на миссию оказался в руинах заброшенного крупного города и забился в какую-то щель, которая вывела его в ливневую канализацию, если я правильно понял. В общем, пока наверху кипели страсти, он тихо и мирно убивал в слабо освещенном, из-за трещин в своде, туннеле каких-то ящериц, размером с кошку, и местных жаб. Жабы оказались ядовитыми и едва его не прикончили. Ну, не сами жабы, а их яд. Зато он поднял себе параметр живучести до расового предела. Оказывается, достигшим этого Система выдаёт бонусную способность. Причем не первому достигшему, а вообще любому. Ему досталась разновидность заживления ран с уклоном в нейтрализацию ядов. Ну и еще вроде как он теперь проживет очень долго. Если не погибнет, конечно. Правда он не знает действие ли это полученной способности или эффект от повышения параметра живучести. Ангел-хранитель сказал ему, что и то, и другое, и полученные уровни одновременно.
За оставшееся время я успел записать на имеющиеся у меня учебные карты навыки владения ударно-дробящим оружием (дубиной), топором и ножом. У напарника-монгола попросил записать мне арифметику, во владении которой он признался. Каково же было наше удивление, когда ничего не получилось. Ему выдало системное сообщение, что его владение этой наукой недостаточно для создания учебной карты. А я-то думал, что тут умения считать до десяти достаточно будет. Он тоже ничего не сказал, но я почувствовал, что заявленное Системой его задело.
Чтобы отвлечься спросил, как он смог одолеть своей саблей обезьяну? Он объяснил, что у всех животных одним из самых уязвимых мест является нос. Вот в него он и бил. Ранение в это место действительно оказалось для обезьян чрезвычайно болезненным. Я про себя подивился, — никогда бы не подумал. Я понимаю в глаза или горло, но в нос? Вспомнил утопленные под надбровными дугами глаза Морозных обезьян и передернул плечами. До этих глаз ещё попробуй доберись, то ли дело нос…
