– Как это произошло? – задал я вопрос старшему, скорее, из вежливости, чем из реального интереса к тому, что же произошло с его отцом.

– Мама умерла при родах сестры. Отец тосковал, но не показывал виду. Сестренка маленькая. Мне самому всего зим восемь было. Балзонство опять же. Чуть глаз не туда – горн своровать что-либо пытается. Жениться еще раз отец не хотел из-за нас. На то время ему было всего чуть за тридцать. Мужик, можно сказать, только вошел во вкус… Дела шли в гору, вот он и решил купить балессу. Наверное, разумное решение. Детей они не приносят. На наследство не претендуют. Потратился один раз – и в твоем распоряжении чудесная благородная лара. Только вот… Я, конечно, не пробовал. Но, думаю, что слишком чудесная. Не знаю, как вы держитесь, а отец по утрам был осунувшийся, нервный, только с ней ласковый. Если не растягивать историю, то в какой-то момент он не смог держать балзонство в перчатке, так как отдал свою душу ей. Возможно, мы бы худо-бедно протянули. Воруют горны везде, но ведь в меру. Только, как сейчас понимаю, однажды корень стал подводить отца. И вот тут-то… Я мал, конечно, был. Но только я и не испытал этой мерзости на своем корне. Благо не мог. Отец однажды застал ее в конюшне. Точно не могу сказать, что там произошло, но двое рабов в тот день головы лишились. Отец запил. А та кукла вообще словно с ума сошла – и давай… со всеми. Ну не могут они без этого. Отец поймал на ней одного из воинов охраны. Того казнить просто так нельзя. Но… отец вынул клинок. Был суд. Воина отправили в рабы. В итоге… Отец повесился. Балзонство разорилось, и родственники скупили его. Нас с сестрой воспитал отец того самого воина.

На некоторое время повисло молчание. Потом мой охранник продолжил:

– Я не могу порицать, либо хаять…

– Я понял, – перебил я его. – Спасибо.

Бывший либалзон кивнул и принялся чистить оружие дальше. А я остался со своими мыслями наедине. Я не знал, что с ней делать. Собственно, где-то внутри – и не хотел с ней расставаться. Только ведь полная демаскировка. Если кто-то захочет пройти по моим следам, то достаточно будет ее одной. Не так много знатных путешествуют с балессами. Отпустить ее… Куда? Это же как раз родственница той курицы. Спать с ней… Собственно, сегодня слезы Ласы были как раз по этому поводу. Просто не так давно до меня дошло, что это умственно больной человек. Не знаю как местные, но у меня, после такого осознания, желания не было. Причем уже ночи три. Продать свою супругу… Тут без вариантов. «Потерять», как выразился Лумм, у меня рука не поднимется.

– Запрягай, – дал я команду Кроту, так звали моего старшего.

Он глянул на небо. Вздохнул. И, протерев клинок напоследок, вставил его в ножны. Я ухмыльнулся про себя. Крот никогда, за исключением сегодняшнего разговора, не говорил напрямую. Сейчас он намекнул на погоду. Ветерок был порывист, что предвещало ливень как минимум. А до следующего более-менее достойного поселения было около двух дней пути. Очень не хотелось парню толкать телегу, когда небесная вода развезет дороги. Я понимал его, только фобия гнала вперед.

Ласа, выходя из трактира, со вздохом покосилась на пирожные – огромная редкость для трактиров.

– Дайте десяток, – попросил я подавальщицу.

– Есть только пять… – испуганно произнесла она.

Я кивнул.

День ехали без всяких препятствий. Изредка накатывал кратковременный дождик, не успевавший сильно намочить почву. А вот в ночь… Остановились мы, когда в сумраке стали накатывать волны ливня. Разбивать шатры уже не было времени, и я, велев распрячь лошадей, пригласил всех в карету. Давно я так неудобно не спал. С одной стороны – запах вспотевших мужиков, с другой – порывы ветра, качавшие карету так, словно это пушинка. В разгар бури я вдруг изъявил желание выйти в лес.

– Буря мглою небо кроет, вихри снежные крутя!.. – орал я первое, что пришло на ум.

Непогода не приносила неудобств. Наоборот. Я почувствовал себя частью стихии. Магия бурлила, разогревая тело. В магическом зрении вокруг бушевали вихри. Я поднял руки и разверз молнии по верхушкам сосен. А-а-а! Как же прекрасно! Я стал двигаться, стараясь проскользнуть меж капель дождя. Понятно, что мне это не удавалось, что только придавало азарта. Я метался. Я рычал. Я наслаждался. Я был свободен. Только сейчас я понял, насколько силен…

Утро было восхитительным. Бывает так: рассвет еще только брезжит, а ты уже исполнен сил. Природа сменила свой гнев на милость, и теперь лес окутывала тишина. Лошади на месте. Люди дремлют, не мешая одиночеству… Просто хорошо…

– Завтрак готовить? – прервал идиллию спокойствия голос Крота.

– Нет. Поехали. Позже остановимся.

Смысла пытаться разжечь костер не было – лес промок насквозь.

Пока карета покачивалась на корнях деревьев, пересекающих грунтовую дорогу, я достал свои документы. Свои – это значит либалзонские. В смысле, Элидара. Меня настоящего. Вернее, фальшивого, но настоящего в этом мире. Короче, свои, и всё.

Оскоран допустил одну оплошность (надеюсь, что нечаянно): мне-то он фальшивые документы оформил, а вот моей супруге – нет. То есть юридически Ласа была собственностью некоего либалзона Борокугонского Элидара (а жена – это собственность, прямо вот совсем собственность, разве что медальон рабыни ей не выдавался). И каждый раз я страдал от этой досадной оплошности (отчасти фобия была рождена именно этим фактом). В общем, чередуя при пересечении границ локотств (а я пересек всего три), я предоставлял то документы Элидара и его жены, то подложные, предъявляя медальон рабыни. Пока прокатывало. Но текст «благодарственного письма» тысячнику дворцовой стражи я в уме приготовил.

Настроение испортил исполин, упавший на дорогу. Некое подобие дуба. Вековой. Сильный. Объехать не получалось, слишком тесно стояли вокруг юные родственники великана. Крот, пошептавшись со своими подчиненными, начал перерубать ствол дерева. Чем нравился мне этот парень, так тем, что не чурался работы. Походив по округе, я присел обратно в карету. Не выспавшаяся толком Ласа прилегла на плечо.

Тревожно стало, когда парни дорубали вторую часть дерева. Некая напряженность витала в воздухе. Вскоре почувствовалась и причина внутреннего беспокойства – я ощутил мага…

– Бросьте, воёвые, жизнь-то одна!.. – прозвучал снаружи мерзко-уголовный голос.

Почему уголовный? Такую манеру разговора не спутаешь ни в одном мире – сквозь зубы, с легким пренебрежением. Я опустил рукоять внутреннего замка со стороны голоса и жестом приказал Ласе молчать. Вот он, тот долгожданный момент. Я распустил силы, пытаясь уловить происходящее снаружи. Там маг… Сильный маг.

– …проверьте карету, – скорее ощутил, чем услышал я отголосок фразы.

Я взялся за рукоять противоположной от нападавших дверцы, второй рукой сжав локоть балессы. Только кто-то дернул дверь, как я распахнул противоположную… Я бы успел. Однозначно. Преследователи не были так уж спортивны, но Ласа… Вот для чего балессы не созданы, так это для бега по пересеченной местности. Этот монстр настиг нас довольно быстро. Я оттолкнул Ласу в сторону в надежде, что она убежит, но та встала рядом в ступоре. Огромный гигант с оглоблей летел на меня. От первого удара я увернулся, но вторым… Очнулся я, когда меня связывали. «Против лома нет приема», – пронеслось в голове. Пока гигант вел нас, я старался физически разболтать веревки, связывающие руки. Магию использовать было страшно. Они однозначно хотели именно этого. Привели нас обратно к карете. Даже без перехода на магическое ощущалось присутствие «коллеги».

Главным у них был прихрамывающий мужичок среднего возраста с парой отсутствующих зубов. По крайней мере, тип с уголовным голосом обращался к нему уважительно.

Когда, интересно, они меня обнаружили? Я как мог, спрятал в себе мага, тем не менее приготовившись к нападению. Ну не подыхать же?..