– Ганот не трус! – вспыхнула лара.

– Конечно; он просто разумен. Когда вокруг твоего дома ходят еще четыре молодых человека, желающих поспорить на тему остроты клинка, надо начинать думать. У вас хорошие друзья, Элидар. Некоторым не мешало бы поискать таких. – Взгляд плеча скользнул по внучке.

Тут к плечу подошел слуга и, склонившись, что-то прошептал.

– Предлагаю пройти на балкон, – левое плечо начал вставать, – там уже начинается.

Балкон дома, хотя, скорее, смотровая площадка дворца левого плеча, выходил прямо на площадь. Глашатай на невысоком эшафоте что-то орал, но, хотя он стоял недалеко от нас, из-за гомона толпы его голоса не было слышно.

– Кто-нибудь знает, за что казнят? – спросил Корн.

– Первые двое – рабы, убившие хозяина, а потом будут те, что купцов грабили, – прояснил отец.

– За это уже казнят?

– Они многих убили, – объяснил плечо. – Три года грабили. Из-за них даже цены в городе приподнялись – купцы не хотели в Якал товары возить. Практически вся банда работала на рынке, поэтому знали, кто из купцов собирается за товаром ехать и при этом охрану нанимает слабую. Тех и грабили. Даже двое из локотской стражи в этом участвовали.

Топор палача взлетел в первый раз и резко опустился. Я вздрогнул. Возможно, я себя накрутил, но мне показалось, что услышал хруст разрубаемых костей. А может, и не показалось, так как в момент удара гомон людей стих на доли секунды, чтобы взорваться радостными криками, когда голова отделилась от туловища. Не самое приятное зрелище, надо сказать. Кровь пульсирующими толчками вырывается из шеи обезглавленного тела, которое держат двое крепких молодчиков. Через несколько секунд они оттаскивают тело к задней части помоста и сбрасывают на телегу. Потом один из них идет за головой, которую, подняв за волосы, показывает ликующей толпе. А второй в это время помогает страже затащить следующего беднягу на эшафот. Именно в этот момент я вдруг понял, насколько я чужой в этом мире и насколько отличается мое изнеженное цивилизацией восприятие действительности от местного. Молоденькая соплячка, стоящая рядом со мной, спокойно попивала сок из бокала, равнодушно глядя, как убивают людей. Те, кто внизу в толпе, восторженно кричали и свистели… «А ведь на месте этих бедолаг могу оказаться и я, – пронеслась мысль, – если не буду осторожен».

– Давно карающие никого не сжигали, – словно услышав это, произнесла лара Оника, превратившись в моих глазах из соплячки в отвратительного монстра.

После казни нас пригласили за стол. Мне в горло после такого шоу ничего не лезло.

– А почему вы, лигранд Элидар, ничего не едите? – с улыбкой произнесла ехидна.

Это же насколько железные нервы надо иметь, чтобы после просмотра кровавого представления так мило улыбаться человеку, которому причем только что пыталась сделать пакость?

– Нет аппетита. Возможно, я сражен вашей красотой и острым умом, лара, – позволил я себе слегка сыграть голосом, добавив толику издевательского тона.

– А мне показалось, что вам жаль казненных преступников.

– Нет. Наверное, они заслужили свою участь.

– Наверное? Вы сомневаетесь в правосудии?

Вот же стерва.

– Отнюдь.

Лара ожидала продолжения ответа, но мне в голову ничего не приходило, кроме того, что я мало занимался словесностью.

– Лигранд имел в виду, что для составления собственного мнения о строгости произведенного наказания он слишком мало знает про деяния казненных, – спас меня в очередной раз ее дед.

– А вы, плечо Жимилот… – начала было Лара.

– А я как левое плечо, – перебил ее дед, – ну и отчасти имеющий некоторое влияние на вашу судьбу человек могу укротить строптивость некоторых лар и научить их общению с мужчинами и умению держать язык за зубами в присутствии более влиятельных людей.

С каждым произнесенным словом голос плеча становился все тверже.

Лара резко встала и присела в книксене. Плечо кивнул. Она, развернувшись, вышла из зала.

Вечером в душу вернулась тоска. Тоска по дому. Тоска по своей жизни. Все вокруг было чужое, не мое. Не мои родители. Не мои друзья. Не моя судьба. Не мой мир. Не моя вот эта знатная чванливость. Ведь даже в кругу семьи отец кивком разрешал матери вести разговор. Эти рабы, снующие повсюду, в глазах которых прямо читались ненависть и желание всадить тебе нож в спину. Бог с ним, с самим процессом попадания в рабство, но такую ненависть надо в себе воспитывать. И ведь в семье отца к ним неплохо относятся. То ли они не понимают, что может быть хуже. Гораздо хуже. Со всем этим знатным высокомерием и умением игнорировать косые взгляды рабов – надо родиться, ну или с пеленок впитывать, не зная, что есть другая манера общения. Может, поэтому мне и понравилась Альяна: она была свободна от таких предрассудков. Уснул я с мыслью, что все наладится и я обязательно привыкну.

На прием мы с Корном слегка опоздали. Брата Таита практически сразу куда-то утащила, а я предпочел отойти в сторонку, превратившись в наблюдателя. Прием был тусклым. Нет, все было устроено по высшему разряду: шикарнейшие закуски, лучшее вино, оркестр в бальном зале, куча напыщенной молодежи… но поселившийся внутри меня зверь отчуждения всего происходящего вокруг так и не успокоился. В общем, тусклым был не прием, а настроение.

– Вам что-то не нравится, лигранд Элидар? – Рыжая хозяйка бала подплыла ко мне с двумя бокалами вина, один из которых протянула мне.

На языке жестов флирта эти бокалы означали заинтересованность моей персоной. Несколько неожиданно, конечно. Я прямо ощутил десятки взглядов окружающих, пронзающие нас насквозь.

– Ну что вы, лара Исина, – я постарался, как можно приветливее улыбнуться, принимая из ее рук бокал, – все просто прекрасно, в особенности вы.

– Лигранд… – укоризненно покачала она головой, – какая неприкрытая лесть!.. Если бы я сама не подошла, то вы бы точно не обратили на меня внимание.

– Отнюдь. Просто вокруг вас столько поклонников, что подойти к вам и не наступить кому-либо на ногу просто невозможно. А к еще одной дуэли я пока не готов.

Вокруг Исины действительно кружило несколько юнцов.

– Вашими стараниями на одного стало меньше.

– Я не совсем виновен в этом: насколько знаю, он сам изъявил желание уехать. Кстати, хотел вас поблагодарить за то, что остановили дуэль.

– Нет-нет, Элидар. Виновны. Если и не вы, то ваши друзья. В связи с этим на правах хозяйки приема приговариваю вас к трем танцам со мной. Ну а в качестве вашей благодарности я с удовольствием приму ваш визит ко мне в гости, как только вы окажетесь в столице.

Со мной открыто флиртовали.

– Более прекрасного наказания нельзя придумать. Покорно вверяю свою судьбу в ваши руки. – Мне не оставалось ничего иного, как, отставив на маленький столик свой бокал, протянуть руку в пригласительном на танец жесте.

– Осторожнее со словами, Элидар, – лара отвела кисть с бокалом слегка в сторону, как тут же подскочил один из слуг и осторожно принял ее сосуд, – я ведь могу и принять такой подарок…

Танцевать с низенькой партнершей медленный танец было несколько неудобно, но я с этим прекрасно справлялся, так как на уроках Отты мне пару раз приходилось брать в партнерши и более юных лар.

– Вы смелая девушка, – подарил я Исине очередной комплимент, скорее, по причине необходимости что-то произнести – лара смотрела мне прямо в глаза и… это настораживало, – броситься между бьющимися молодыми людьми не каждая сможет.

– Дело в том, что я косвенно виновата в вашей дуэли.

– Очень интересно…

– Скорее, банально. Ганот пытался произвести на меня впечатление и не придумал ничего лучше, чем вызвать кого-нибудь на дуэль. Жаль, что вы помогли ему достойно уклониться от вызова мага.

– Несколько жестоко. Вы хотели, чтобы Ганот погиб?

– Нет. Чтобы его кто-то образумил. Ганоту, как и многим другим, нужна была не совсем я и даже не мое тело. Это было бы непристойно, но более приятно, чем реальность. Ганоту нужна благосклонность моего отца, чтобы сделать карьеру на военном поприще.