Он подошёл к больнице и щедро дохнул внутрь пламенем.

Стёкла вылетели наружу в клубах огня, в здании мгновенно начался пожар. Дождавшись, пока над крышей появятся огненные языки, дракон с размаха треснул по стене хвостом. Затем, обойдя вход, проделал то же самое с другой стороны. И наконец, нанёс сокрушительный удар с «чёрного хода». Дом покосился, просел, посыпалась штукатурка, от стен отлетали целые куски. Здание зависло, точно мыслитель во время обдумывания очень важного дела, затем накренилось и рухнуло – в воздух взвился столб пыли. Дракон поднёс к пасти изрядно обожжённый хвост и дунул на кончик, как герой вестерна на ствол револьвера. Кончик послушно задымился. Ящер прислушался к треску огня.

– Минус два, – подсчитал он. – А как там твои дела, дорогой номер три?

Каледин молча появился из облаков чёрного дыма.

Одежда на нём тлела. Лицо было замотано мокрой тряпкой, перепачканной сажей. На коже пузырились волдыри ожогов. В общем, вид у него был неважный и теоретически безобидный, однако дракон испытал некоторое волнение. Возможно, от крайне злобного выражения калединских глаз, а возможно, потому, что этих глаз, как и самого Каледина, он не увидел – ибо на площадь въехал пусть и помятый, но всё же бронетранспортёр, внутри которого за крупнокалиберным пулемётом и сидел Фёдор.

– Картина называется «Не ждали», – озадаченно произнёс ящер.

– А то как же, – отозвался Фёдор с помощью закреплённого в кабине мегафона. – Ты существо древнее, с закоснелыми привычками. Иначе бы понял, что меч-кладенец нам на хер не сдался. Богатыри и мушкетёры давно эволюционировали.

– Хм… знаешь что? – сказал дракон. – Я тут подумал, ведь дамочка-то была права. Иди-ка ты к ней, она небось лежит вся такая несчастненькая, от дыма кашляет. Девочку отвезите в кафе, мороженым накормите. А я пойду. Вот не поверишь, случайно вспомнил – дел ну просто до фига. Брифинг надо провести, конференция по вопросам окружающей среды, помимо всего прочего, кровью ещё истекаю, и на операцию к офтальмологу записаться пора, с глазом проблемы. В общем, приятель, ты бывай. Может, свидимся когда.

– О, это навряд ли, – усомнился Каледин. – Я тебе башку отрежу. Как в классике положено.

– Старик, остынь, – посоветовал дракон. – Я настолько редкое животное, что меня даже в Красной книге нет. Тебя потом Фонд защиты дикой природы живьём сожрёт.

Он слегка развернулся, будто бы для того, чтобы уйти, но в ту же секунду дёрнулся назад и прыгнул – всем телом. Каледин открыл огонь – пули дробили чешую, вырывая из туловища дракона куски мяса. Огромная туша ящера обрушилась на транспортёр, вскрыв броню когтями, словно картон. Каледин успел выпрыгнуть в открывшуюся прореху, но сейчас же огромная передняя лапа припечатала его к земле. Фёдор извивался, как уж, однако не мог освободиться. Чудовище чуть нажало на грудь – Каледин почувствовал, как сломались по меньшей мере два ребра. Изо рта выплеснулся фонтанчик крови. Фёдор закашлялся, сквозь повязку на лице проступили красные пятна.

Эстевауслинд бесформенной грудой осел на землю, многочисленные раны источали чёрную жидкость. Единственный глаз смотрел на Каледина. Монстр вывалил раздвоенный язык.

– Недооценил я вас, – вздохнул он.

– Без возражений, – прохрипел Каледин. – Самонадеянность до добра не доводит.

– И бабу твою, судя по всему, мне не трахнуть.

– Да уж это и к гадалке не ходи, – согласился Фёдор, давясь кашлем.

– Ладно, как учат нас китайские собратья – всего достигнуть невозможно, даже если ты живёшь двадцать тысяч лет, ибо жизнь всегда слишком коротка, – резюмировал дракон. – Это было хорошее сражение, чёрт возьми. Сейчас я раздавлю тебе грудь, а затем истеку кровью. Скажи что-нибудь на прощание. Ну, там эпическую речь или плоскую шутку.

Каледин очень старательно подумал.

– Вообще ничего на ум не приходит, – честно признался он. – Как назло. Извини.

Дракон поёжился – что-то мешало ему, как человеку, по чьей спине ползёт невидимое насекомое, которое он чувствует, но не может стряхнуть. Мозг затуманился, тело пронизывали иглы холода. Ящер чувствовал, что умирает: стало хорошо, захотелось спать.

– Ну и хрен с ним, – зевнуло чудовище. – Давай ты тогда просто сдохнешь?

– Просто – как-то не эпично, – огорчился Каледин.

– И я так считаю, – согласился ящер. – Но видишь, у нас творческий кризис. Прощай.

Он напряг переднюю лапу, и тут белый свет для него внезапно померк, а голову стрелой пронзила страшная боль. Дракон уже не мог кричать – он лишь издал жалобный, протяжный стон, переходящий в вой. «Так вот что это было, – подумал он. – А мне ведь казалось, букашка по спине ползёт. Когда кажется, креститься надо…»

Алиса обеими руками выдернула монтировку из глаза ящера и ударила ещё раз. Железо с хрустом вошло в череп до самого основания. Стоя на голове чудовища, прямо между ушей, вся перемазанная копотью, с наполовину сожжёнными волосами, в обгоревшем деловом костюме, графиня фон Трахтенберг напоминала зомби из дешёвого фильма ужасов.

– Не тронь моего мужика, грёбаная ящерица! – прошипела она голосом, полным злобы. – Если кто-то здесь и имеет право переломать ему все рёбра, так это исключительно я!

– Привет, милая, – слабо помахал ей рукой Каледин. – Ты отлично выглядишь!

– Правда? – смущённо поправила прядку над ухом Алиса.

– А то… Где монтировочку-то сыскала?

– В багажнике нашей машины. Извини, больше ничего на ум не пришло.

– Слушай, да ладно тебе скромничать. По-моему, и так хорошо. Хоть ты и немка, но в душе хрестоматийная русская женщина. Забить дракона монтировкой – это так по-нашему.

Ящер захрипел, из ноздрей чудовища хлынула чёрная кровь.

В голове монстра замелькали картины из прошлого: строительство пирамид, Рим, охваченный пожаром, крестовые походы, эпидемия чумы в Европе, пьяный Джаггернаут на праздновании дня рождения, трупы британских солдат при Галлиполи, обнажённое тело девушки в купе поезда и Хэйлунван, стоящий посреди озера Байкал. Потом всё слилось в огромный водоворот, и туда затянуло самого Эстевауслинда. Собрав последние силы, он попытался надавить лапой, но она уже не слушалась. Дракон блаженно улыбнулся, приветствуя объятия вечности. И умер.

Алиса почувствовала, как под каблуком тело ящера дёрнулось и обмякло.

– Он мёртв, – сказала Трахтенберг.

– Уверена? – уточнил Каледин. – Ведь зло всегда оживает для последнего рывка.

– Логично, но не с монтировкой в глазу.

Осторожно ступая по морде дракона, Алиса спустилась на землю и села рядом с Фёдором.

– Сейчас заберём Варвару, и отвезу тебя в Архангельск.

– Она небось уже сделала видеозапись твоей битвы с чудовищем и залегла под кровать – выкладывать на ГляньТрубу. Хм, ты спасла мне жизнь. Чем я могу отплатить тебе?

– Желательно натурой.

– Нет уж, извини, я не буду в третий раз на тебе жениться.

– А придётся.

– Зачем ты прибила дракона? Он всего-то сожрать меня собирался, зато мои мучения кончились бы. А тут караул полный – сто лет не виделись, один раз трахнул, и сразу женись.

– Извини, мальчик, такова жизнь. Ну, и чего разлёгся? Давай делай мне предложение.

– Да ты охуела, что ли?

– Даже если и так, других вариантов у тебя нет.

Каледин, опираясь на голову чудовища, привстал на одно колено и сорвал обугленный цветок на соседней клумбе. Его мутило, грудь болела страшно, рот был полон крови.

– Ты выйдешь за меня замуж? – спросил он, отхаркнув красную слюну. – Дабы жить с графом на зарплату скромного полицейского чиновника до следующего развода, то есть пока смерть не разлучит нас, что произойдёт довольно скоро – либо я погибну от удара сковородкой во время кухонной разборки, либо задушу тебя голыми руками, поскольку терпеть уже невозможно.

– Ой, – пролепетала Алиса, утерев слезу. – Твоё предложение так неожиданно…

– Убью.

– Никакой романтики. О’кей, я согласна. Брачная ночь состоится немедленно.