Чичмарков, захлебываясь кровью, боком сполз с дивана к рыбкам. Профессор повернулся, механически, как киборг в кино – окровавленные пальцы сжимали скальпель, с лезвия тянулась вниз багровая струйка…

Два выстрела грохнули подряд. Нагрудный карман пиджака профессора разорвали крупнокалиберные пули – ткань тут же потемнела от коричневых пятен рома. Впрочем, с таким же успехом Каледин мог бросить в мертвеца бумажным шариком – тот совсем не реагировал на свинец. Голова Мельникова запрокинулась назад – но сразу вздернулась обратно, будто ей управляли с помощью нитки. Злобный оскал обнажил ряд крупных зубов.

– Медноволосая… — механически произнес он, глядя на Алису.

Каледин нажал на спуск – от сильной отдачи хрустнула кисть. Выстрел снова не причинил Мельникову никакого вреда, в отличие от костюма. Федор методично всаживал в холодное тело пулю за пулей, но ничего не помогало.

Мертвец подошел совсем близко.

– В голову! – не своим голосом вдруг заорала Алиса.

– Чего? – между выстрелами переспросил Каледин.

– Стреляй в голову!!! – в полном отчаянии завизжала «медноволосая».

– А, теперь понятно, – кивнул Федор. – У меня последний патрон остался.

Он выстрелил в упор, целясь Мельникову между глаз. Пуля выбила струю мутной жидкости, толчки рома выбросили из раны кусочки мозга. Труп замер, занеся ногу для нового шага. Постояв секунду, он рухнул вниз – на паркете жалобно зазвенел скальпель, вывалившийся из мертвых пальцев.

Каледин перевел дух, опустив револьвер. Алиса нервно икнула.

«К черту диету, – пронеслось в голове. – С такого испуга надо срочно пожрать!»

– Спасибо, – выдохнул Каледин.

– Да не за что, – дрожа всем телом, произнесла Алиса.

Чичмарков уже не дергался, уткнувшись бородкой в лужу крови. Склонившись над купцом, Федор положил руку ему на шею, пытаясь нащупать пульс – тем самым почти копируя движения Алисы в квартире Мельникова. Его постигла неудача – он с огорчением цокнул языком.

– Готов. – Каледин разочарованно поднялся.

Распахнув дверь в приемную, он увидел труп корейца. Мельников, прорываясь в офис, ударил официанта головой об стену – на лицо убитого было страшно смотреть. Рядом сиротливо лежал столовый нож, перед смертью бедняга собирался подрезать гостям еще копченой форельки. Ловить было нечего – они с Алисой оказались в приятном обществе трех мертвецов. Вытащив сотовый, Федор набрал номер дежурного МВД.

– Надворный советник Каледин, – повысив голос, сказал он. – Тверская, 12 – присылайте казачий отряд. У нас два трупа… и еще третий… он бывший труп, а сейчас опять снова… Тьфу ты, мать моя. Короче, сами на месте разберетесь.

Он вернулся к Алисе и сел рядом на диван. Оба помолчали.

– Вот ни хера ж себе, – вкратце обрисовала ситуацию Алиса.

– Вообще пиздец, – охотно согласился с ней Каледин.

Вслепую нащупав на столе бутылку, он налил себе выпить. Судя по цвету и запаху, это оказался коньяк. Не колеблясь, Федор плеснул щедрую порцию экс-супруге. Безмолвно схватив стакан, та выпила жидкость сразу, залпом.

– Как ты узнала, что надо стрелять в голову? – спросил Каледин.

– Ну… – дыхнула в его сторону коньяком Алиса. – Я люблю фильмы ужасов. Они щекочут нервы, особенно если ты смотришь их вечером. Так вот, в старом кино, где там зомби и все такое… в стиле ромеровских «Ночь живых трупов», «Рассвет мертвецов», «Виноградник»… покойников в принципе нельзя убить, кроме как выстрелом в лоб. Они рычат, бухаются и лежат.

Каледин с неодобрением посмотрел на труп в луже рома.

– Этот не зарычал, – глотнул он коньяк. – Сижу и думаю… может, ему кол в сердце осиновый для верности… или что там обычно в фильмах принято?

– Кол – он для вампиров, – неуверенно возразила Алиса. – А Мельников вроде кровь из нас не хотел пить. Для живого трупа он довольно странный. Мертвецы, если верить кино, нападают на людей сугубо с целью их сожрать.

– Интересно, а зачем? – поднял брови Каледин. – Теоретически они же мертвые, им не нужна еда, внутренние органы не функционируют, пищу переваривать нечем. И почему трупы погибают от выстрела в голову?

– Нуууууу, – протянула Алиса, заворачиваясь в покрывало с дивана. – Наверное, потому что телом управляет мозг. А пуля его разрушает.

– Держите меня семеро, пятеро не удержат, – прыснул Каледин, он пролил коньяк на скатерть, у него заплетался язык. – То есть засади зомби пулю в сердце – и нормуль, парень себе дальше идет. А мозг, хотя ткань там тоже трупная, сразу насмерть – бух, и лапки кверху. Вот почему фильмы ужасов мне никогда особо не нравились. Смотрела «Тело Дженнифер»? Укатайка. Заходит девка темной ночью в особняк. Пробирается по комнатам, обмирая от страха… ей мнится, что в доме кто-то есть. Так почему бы тупо не включить свет? Кто снимает такую лажу… где здесь хоть капля логики?

– Слушай, да пошел ты в жопу! – Алиса вырвала у Федора стакан, допив остатки. – Я тебе что – Ромеро или Уэс Крейвен?[264]  Привязался, козел.

Каледин снял с себя вицмундир и накинул его Алисе на плечи.

– Ладно, допустим… – оперся он локтем на диван. – Пусть факт, почему мертвецы убиваются выстрелом в голову, остается тайной – главное, что это работает. Но я заинтригован: как в черепушке покойного профессора вдруг оказался этот самый мозг? Если не ошибаюсь, при вскрытии принято его изымать… значит, кто-то сделал так специально. И это слегка волнует…

– Меня-то, признаться, волнует другое, – обеими руками взялась за бутылку Алиса. – Мельников же мертвый. Самый мертвый из всех мертвецов, что когда-либо умирали на свете. Однако он пришел сюда. Явился убить нас всех. Ты слышал, что говорил профессор? «Молодой», «медноволосая»? Словно компьютер. И еще, знаешь, чему я сейчас поражаюсь? Нашему общему спокойствию. Явился труп, убил у нас на глазах человека. А мы с тобой не впадаем в истерику: сидим рядом с покойничками, кушаем коньяк.

Каледин откусил от полукружия лимона на блюдечке.

– А так лучше, – цинично заметил он. – Предлагаю поверить сразу, что трупы могут вставать и ходить: тогда все становится на свои места, и дела обстоят куда проще. Представь, что мы, к примеру, в фильме ужасов. Меня всегда раздражало – почему герои не хотят поверить в очевидное? Половину (а то и две трети времени) фильма, пока зло пожирает их друзей, упрямо повторяют: «Нет! Такого не может быть!» – чтобы потом в конце дико орать «Ааааа!» и бежать без оглядки. Нет, я не опущусь до подобного примитива. Пусть с помощью приличной порции коньяка, но я поверю – труп может ходить.

Дождь за окном кончился – капли перестали стучать в стекло.

– Я никак не оклемаюсь, – Алису передернуло. – Только что шампанское с Чичмарковым пили… и тут бац – его нет. Молодой, куча денег. Все-таки жизнь – это бренность, Каледин. Memento mori, как говорили древние.

– Я помню о смерти, – проявил знание латинского Федор. – У меня и работа довольно опасная. Но вспоминать о ней ежедневно – перебор. И что нас ждет дальше? Следуя логике киноиндустрии, погибшие от рук зомби сами превращаются в живых мертвецов. Значит, купец должен встать и напасть на нас. Вопреки логике, его даже не укусили: просто ткнули в сердце скальпелем, и все. Вообще-то, мертвый профессор вел себя как киборг на задании… словно его кто-то программировал на убийство. Но ты молодец – вовремя помогла нужным советом. Я тебя люблю, хоть ты и полная дура.

В воздухе кабинета повисла гнетущая тишина. Рыбки под полом замерли.

– Я тоже тебя люблю, Феденька, – пролепетала Алиса.

Каледин отставил в сторону бокал.

– Романтика, блин, – поэтично сказал он. – Сидим меж двух трупов и воркуем, аки влюбленные голубки. Некрофилическая версия отношений Петрарки с Лаурой. Ну что, солнышко… к тебе поедем или ко мне?

– Ко мне, – быстро ответила Алиса. – От твоей конуры меня тошнит.

…В прихожей послышался топот ботинок. Дверь загрохотала, слетая с петель. В кабинет ворвался урядник Майлов – в бронежилете, с автоматом.