– Доволен? – судя по всему, у Герцогини появился соратник, точивший на меня зуб.

– Да. Оставайся на пулемете.

– Значит, людей мы стреляем, а кадавров не трогаем? Такие теперь правила?

Я понимал, что им нужно на кого-то направить злость. Выплеснуть раздражение, убедив себя в том, что не виноваты. Они нормальные люди, вынужденные подчиняться приказам безумного командира.

Понимать – понимал, только от этого не было легче.

– Трогай. Убивать всё, что шевелится, – я наконец, устало закрыл глаза.

Мне тоже надо было убедить себя в том, что Карпин не зря предупредил нас о «Радуге смерти». У него имелась причина, более веская, чем намечающаяся «командировка» в Мурманск. А еще, когда вернемся в реальный мир, нужно постараться забыть о происшедшем. Выкинуть из головы убитого парня, как дурной сон. Как больной горячечный бред, не имеющий ничего общего с нормальной жизнью.

– И чем мы тогда отличаемся от мясников из «Пятерки»? – спросила Герцогиня. Команда явно не собиралась оставить меня в покое.

– Ничем. Мы такие же, как они. У тебя есть таблетка? Рука разболелась.

Я лгал насчет руки. И даже не особо расстроился, если бы мстительный док отравила меня.

– Нет, – сказала она, как отрезала.

– Для меня или всех?

– Ни для кого…

Вновь ожил пулемет. Я даже не стал открывать глаза, чтобы узнать, кто был целью на этот раз – кадавры или люди.

И правильно сделал.

– А что, мне даже начинает нравиться, – веселый голос Якудзы резко контрастировал с его перекошенным от злости лицом. – Убивать виртуальных человечков даже забавно! Флинт, запиши на мой счет еще двух бедолаг. Мужчина и женщина. Выползли из подвала на шум двигателя, я их аккуратненько срезал. Прямо как в тире…

Я вытащил пистолет.

– Может, хватит пустых угроз? – презрительно скривилась Герцогиня. – Это уже не смешно.

Мне было глубоко наплевать, что она думает, сейчас я обращался к Якудзе:

– Ты меня знаешь. Еще одно слово – убью. Везде. Здесь и в реале. Не смогу сам, прикажу булу[41]. Морж не успокоится до тех пор, пока тебя из-под земли не достанет и порвет на куски. Все ясно?

– Да, – его показную веселость как рукой сняло.

– Вопросы, пожелания есть?

– Нет.

Пусть сколько угодно злится – молча. Главное, чтобы не доставал…

– Хорошо. Раз у дока в аптечке нет обезболивающего, я отдохну. Валет, скажешь, когда выйдем на цель.

– Ок.

Закрыв глаза, я попытался расслабиться, отрешившись от происходящего.

Тщетно.

Захлебывающийся от ненависти пулемет вновь ожил, чтобы ненадолго затихнуть и снова продолжить отстрел…

Кого-то.

Я приказал себе не думать о том, что творится снаружи, попытавшись воскресить в памяти события прошлого. Что-нибудь светлое, за что можно «зацепиться», хотя бы ненадолго перестав думать о чертовой миссии, Карпине, втянувшем нас в это дерьмо, и недовольной команде.

Как назло, ничего кроме истории о борьбе с крысами на ум не шло. Решив отогнать темные мысли, прибегнул к детской уловке – помотал головой. Не помогло. Проклятые твари назойливо лезли из всех щелей, словно хотели помочь осознать нечто важное, напрямую связанное с происходящим вокруг…

Начиналось с того, что в железную бочку сажали десяток грызунов без еды и воды. Через некоторое время более сильные начинали пожирать слабых. Это продолжалось до тех пор, пока в бочке не оставалась пара особей-крысоедов. Они настолько привыкали питаться своими сородичами, что уже не воспринимали другую пищу. Пара таких охотников, запущенных на грузовой корабль, «зачищала» его от обычных крыс в течение месяца. По крайней мере, так гласила официальная версия. Была и другая – альтернативная. Согласно ей, каннибалы в трюме немедленно подвергались групповой атаке сородичей.

В свете последних событий я был склонен поверить тому, что нормальные крысы, объединившись, убивали бешеных тварей при первом контакте.

– Твою мать!!!

На меня вдруг снизошло озарение. Стало понятно, чего добивались извращенцы, придумавшие страшный сценарий для «Радуги смерти». Оказывается, из нас пытались сделать крысоедов. Две команды, мы и «Пятерка», разгуливали по трюму сухогруза «Москва», расстреливая всех без разбора. Чтобы потом, вернувшись в нормальную жизнь с перекошенными мозгами, продолжать убивать. В Магадане, Вене, Лондоне – где угодно…

И если для уродов из «Пятерки» это было нормальным состоянием, то для нас – нет.

Карпин должен быть уверен в том, что мы выполним приказ, зачистив тот бункер, иначе…

СТОП!

А что, если никакого соревнования нет и в помине? Вдруг мы одни? А весь этот цирк устроен с единственной целью – сделать из нас мясников? Карп сказал, что обошел защиту «Радуги», но это всего лишь слова. С таким же успехом он мог смоделировать ситуацию. Договориться с командованием о внеплановом использовании тренажера. Придумать какой угодно сценарий, солгать нам насчет «обхода» защиты и…

Продолжать мысль не хотелось. Вместо этого, открыв глаза, я приказал:

– Валет, остановись.

– Что?

– Тормози!

– Движок глушить?

– Нет.

Дождавшись остановки машины, я повернулся к команде:

– Слушайте меня внимательно и не перебивайте. Это касается не только меня – всех. Значит, решение будем принимать вместе. На повестке дня два вопроса: «Продолжаем бойню или выходим из “Радуги”» прямо сейчас? Превращаемся в крысоедов или остаемся людьми?»

– Каких крысоедов, Флинт? – не понял Валет.

– Злых…

– Боже мой! Сколько дешевого пафоса! – низкий грудной смех Герцогини больше походил на чахоточный кашель, чем искреннее веселье.

– Закрой! Рот! Док! – я не говорил – с ненавистью выплевывал слова. За последние полчаса она успела достать меня своими закидонами, дальше некуда. – И не открывай до тех пор, пока не проголосуем.

– За что? – Якудза тоже не понял, о чем речь.

– Продолжаем бойню или выходим из игры, – повторил я.

– Как?

– Гранаты на всех хватит, – я вытащил на свет «вариант выхода».

Одной рукой было не слишком удобно выдергивать кольцо, но при очень большом желании – а его у меня было с избытком – справиться можно.

– А что насчет угрозы Карпина? – как бы между делом поинтересовался Валет.

– Плевать.

– Будем до конца дней гнить на форпосте?

– Да.

– Флинт, ты вообще хорошо подумал?

– Нет. Если бы подумал хорошо, вытащил бы кольцо из гранаты, никого не спросив.

В салоне воцарилась мертвая тишина. Либо взвешивали все «за» и «против», либо, что более вероятно, никто не хотел начинать первым.

– Я голосую за выход, – мне надоела игра в молчанку.

– Тогда я пас! – Валет предпочел «скинуть карты».

– Воздержался, значит? – недобро прищурился Якудза. – Хочешь остаться белым и пушистым? Как зайчик?

– Нет, – равнодушно пожал плечами водитель. – Просто оба варианта – дерьмовее некуда. Мы, вроде как, в демократию собрались поиграть. Свобода выбора, бла-бла-бла и все дела. Вы с доком больше всех возмущались, так голосуйте «за» или пасуйте. Флинт победит, взорвет гранату и пойдет разбираться с Карпиным.

– Я против, – положа руку на сердце, Герцогиня меня удивила.

Хотя…

Не исключено, что определенную роль в решении сыграла пресловутая «женская логика», помноженная на обиду и желание пойти наперекор желаниям командира.

– Ух ты! – присвистнул Валет. – Интрига накаляется.

– Нечему накаляться, – хмуро ответил Якудза. – Поздно играть в добрых рыцарей на златогривом коне, когда руки по локти в крови. Раз устроили бойню, начав стрелять, пойдем до конца. Я против выхода. Поехали. Чем быстрее разберемся с двойниками, тем быстрее вернемся в реал.

– Флинт? – Валет вопросительно посмотрел на меня, решив убедиться, не передумал ли командир. Тем более граната до сих пор оставалась в руке.

– Трогай…

Уговор есть уговор. Менять правила на ходу лишь потому, что они меня не устраивают, – не вариант.