За словами Колена крылось убеждение в недостатке бескорыстия у землян. И опасения того, как бы снова им не очутиться, в какой-нибудь исследовательской лаборатории, пусть и государственной.

Сомнения подростка попали в точку.

— Верно, говоришь, — подхватил его предположение сетелянин. — Насчет меня точно сомневаться будут все, кому ни лень.

Он обернулся туда, где был вход на нижнюю палубу к кубрикам:

— Вот даже обыкновенная журналистка Паола Конрой, насчет нас, тут целую версию выстроила.

Инопланетянин Бьенол за беседой не забывал своевременно поворачивать штурвал, точно следуя светящейся стрелке компаса.

Воспользовавшись этой вынужденной паузой в разговоре, Алик постарался найти свои аргументы:

— Но, ведь есть же у нас союзник — Фрэнк Оверли.

Скорбным голосом сетелянин его поправил:

— Ты хочешь сказать — был?

Но с ним подросток не согласился:

— И был, и есть.

Наступившее молчание подтвердило достижение общего согласия на то, что теперь снова подошел черед незабвенному другу, прийти обоим на выручку:

— Тем более, что история и впрямь получилась правдоподобной.

Наутро, когда, чтобы позавтракать в кают-компании, весь экипаж «Зеро» до последнего человека собрался за столом, Паола Конрой наконец-то получила ответ на все свои вопросы и сомнения.

Пришелец словно только и дожидался этого момента.

— Друзья, простите нас за то, что долго таились, просто мы все это время пытаясь понять, с кем свела нас судьба, — начал свою исповедь Бьенол. — Но, теперь, вижу, что необходимо рассказать все как есть.

Он выдержал небольшую паузу, необходимую яхтсменам на то, чтобы приготовиться к главному.

— Я, господа, ни кто иной, как Фрэнк Оверли, помощник окружного прокурора Кривпорта, а это мальчик со мной, Альберт Колен — пленник мафиозной организации небезызвестного вам владельца международной корпорации «Грузовые перевозки Грасса».

Далее своим слушателям новоявленный Фрэнк Оверли подробно поведал о том, как больше года назад бандиты захватили их вдвоём с Аликом, инсценировав при этом смерть при взрыве бомбы, помощника окружного прокурора.

— Тем более, мол, сделать это было легко — настолько сильно взрыв, а за ним и последующий пожар, обезобразили труп того бедняги, кто был выдан криминалистам под именем Фрэнка Оверли.

Затем, уже не скрывая ничего, Бьенол поведал все то, что было с ними дальше…

Продолжавшему описывать свои злоключения на атомном острове, новоявленному Фрэнку Оверли вовсе не нужно было далеко отходить от истины.

Разве что свое чудесное избавление из плена, они с Аликом, дополняя друг друга, описали чуть иначе, чем было на самом деле.

— Когда «Стелтс» полковника Сэма Донована бомбил остров, мы с Аликом были заключены в самом дальнем и глубоком бункере, практически не подвергнувшемся разрушению.

Бьенол внимательно глянул на слушателей, словно оценивая по выражению их лиц:

— Верят ли они, на самом деле, его словам?

Затем, стараясь выглядеть, как можно убедительнее, продолжил свой рассказ:

— Впрочем, то, как мы выбрались из-под замков и решёток, не очень-то интересно.

Никто не нарушал и звуком его повествование, что приободрило рассказчика о злоключениях пленников атомного острова.

— Гораздо любопытнее для всех вас будет совсем другое обстоятельство, — продолжал новоявленный помощник прокурора. — Хотя бы то, с которым я вас сейчас познакомлю.

Рассказчик извинился за то, что попросил поменять место дальнейшего разговора:

— Только нужно перейти в радиорубку.

После чего все без возражений перебрались в кубрик радиста Говарда Эйкена. И хотя, с полным комфортом все в нем не поместились, но, даже стоя в дверях можно было увидеть такое, что в высшей степени взбудоражило воображение яхтсменов.

Ведь там Бьенол подкрепил свое дальнейшее повествование демонстрацией содержимого компакт-дисков, прихваченных с атомного острова.

…Фактов же было предостаточно.

Компьютер, безучастно прочитывавший компакт-диски с записями видеосъемок и текстового набора исповеди последнего оператора, один за другим, поведал о самых главных сторонах деятельности дона Луиса и его организации.

В числе прочего, среди записей, педантично скопированных Бьенолом в подземной лаборатории доктора Лериха, были исчерпывающие данные и об отражении островными средствами воздушной обороны нападения бомбардировщика.

— Все это в точности подтверждается теми данными, какими я тоже располагаю, — вслух оценил полученную информацию Питер Келли. — Так что наша находка на дне океана теперь получила дополнительный вес в деле установления истины и реабилитации честного имени полковника Сэма Донована.

Как оказалось, еще до этой исповеди Бьенола он сумел с помощью программиста Говарда Эйкена расшифровать записи «черного ящика» сбитой «Летучей мыши».

— Ну, а теперь и основное! — акцентировал внимание собравшихся моряков экипажа яхты «Зеро» демонстратор «информационной бомбы», как её уже назвала журналистка Паола Конрой. — С этого момента перехожу к самому главному…

Совсем недавно спасенный в океане, бывший пленник мафии, вполне свободно чувствовал себя при сеансе разоблачения преступников с атомного острова и их высоких покровителей.

— Здесь, я думаю, придется проявить мужество всем нам, — назвавший себя Фрэнком Оверли достал из своей сумки новую пачку записей. — Это полное досье на губернатора Джона Антони Кроуфорда.

На свет появилась и разлохмаченная кипа простых листов, испещренных чернильными отметками.

— А так же его подлинная больничная карта, — продолжал новоявленный Оверли. — Все эти важные обличительные документы были собраны на острове с целью дальнейшего шантажа губернатора по личному приказу дона Луиса.

Как ни страшна была история про мафию «Грузовых перевозок Грасса», однако новый ее виток — о губернаторе, потряс всех еще больше.

Ведь, личность с недавних пор самого кандидата в президенты, оказалась обрисована в совершенно иных, чем прежде, красках. И явилась настолько ужасной, что все четверо яхтсменов с трудом готовы были поверить в то, что предстало их вниманию.

Однако доказательства были так убедительны и красноречивы, что не учитывать их было просто нельзя.

— Бумаги подлинные, и в том нет никакого сомнения, — журналистка уже успела потрогать основу своей будущей сенсации. — Вот только в чем это они?

Еще более брезгливо перевернув самую последнюю страницу собранного досье, спросила Паола Конрой и о внешнем виде обличительных документов.

При этом она имел в виду странную, да еще и неприятно пахнущую, пропитку, окрасившую бумаги в светло-коричневый цвет.

— Это, ни что, иное, как результат обработки специальным дезактивирующим составом доктора Лериха, — охотно пояснил Бьенол. — Только теперь бывшие радиоактивные документы не представляют для человека никакой опасности.

И для наглядности напомнил:

— Действие этого сильнейшего средства дезактивации вы все видели своими глазами, когда нашли нас в океане.

Остальное добавил к сказанному Алик:

— Если бы не жидкость в баллонах с распылителями, то на острове целый год мы вряд ли смогли бы продержаться.

В то же время рассказ настолько заинтриговал экипаж яхты, что начались придирчивые расспросы:

— Тогда скажите, что же, в конце концов, стало с этими маньяками — доном Луисом?

— А как закончили свои дни сам доктором Лерих и остальные их сообщники?

К тому же окончательно проснулась журналистская настырность в душе племянницы капитана яхты:

— Нужно знать подробно о каждом персонаже, кто участвовал во всей этой истории?

Но и на это было что ответить бывшему узнику атомного острова.

— Вот этот последний диск, как раз и поведает обо всем, — назвавший себя Фрэнком Оверли, достал и протянул Эйкену, который работал сейчас за клавиатурой компьютера, плоский конверт. — Это я взял из электронной машины, которая служила последнему обитателю разбомбленного подземелья.