Да ещё делали анализ продукции, что производили подпольные лаборатории на кокаиновых плантациях многочисленных поместий, что бесследно затеряны лишь для полиции.

А на самом деле обитатели каждой асьенды, вполне преуспевали на просторах горной гилеи. Трудясь в поте лица на родине дона Луиса, чтобы насытить наркоманов всего мира запрещёнными препаратами.

Самыми же высокооплачиваемыми сотрудниками, здесь в клинике доктора Лериха, по праву считаются специалисты, кому поручают совершать операции, сама суть которых строго запрещается существующими в стране законом.

Ведь, довольно часто занимаются в клинике подготовкой трансплантантов — любых, необходимых к пересадке, органов человека.

— Как и где их добывали? — тоже посторонним знать не полагается.

К числу лиц, посвященных во все здешние тайны, в первую очередь относился доктор Лерих:

— И все же, к его важной персоне у мафии имеется особый подход.

Больше ценит его сеньор Грасс:

— Не за робость перед собой, как у других, а за глубокие познания в медицине, верную руку хирурга, интуицию и удачливость блестящего невропатолога, а так же химика и генетика.

Потому-то с такой уверенностью дон Луис и полагался сейчас на точное выполнение своего приказа:

— Как можно скорее поднять на ноги столь необычного и важного пациента собственной клиники.

При пробуждении из небытия, так поразившая Алика, внешность доктора Лериха, не могла не навести его на кое-какие аналогии.

— Очень похож на то изображение мыслителя Концифика, что мальчишка видел прежде.

Ведь, коварный и жестокий мыслитель с Сетелены не раз фигурировал на видеоэкране междухода. Так что и в кошмарных снах он, порой, навещал Алика:

— А вот теперь еще и доктор Лерих со своей костлявой горбоносой физиономией и, гладким черепом, каким бывает яйцо страуса, будто являл собой преемственность всех злых сил мироздания.

Ни малейшего намека на доброту никогда не появлялось в его холодных глазах, всегда подернутых пеленой равнодушия. Как ни пытайся, невозможно даже пытаться назвать их цвет. Да и как иначе? Ведь, очень нечасто, появлялось в зрачках нечто человеческое. Среднее значение, между серым и коричневым оттенками. Да и то, лишь тогда, когда перед Лерихом появлялась, заинтересовавшая его, проблема.

В иное время он словно уходил в себя, забывая обо всем на свете.

За то, может быть, и не любили его сокурсники и коллеги во все годы университетского обучения.

И тогда, и потом не обзавелся Лерих друзьями:

— Да и когда это было делать?

Сразу на нескольких факультетах посещал он лекции, что бы, в конце концов, позволить ему, обзавестись едва ли не дюжиной дипломов об окончании университетского курса.

Обернулось такое непостоянство к окончанию высшего учебного заведения еще и раза в три большим числом приглашений от кадровиков известнейших на весь мир фирм и предприятий, чем получили другие выпускники.

Однако, как ни заманчивы были условия, предлагаемые промышленниками, сам доктор Лерих остался верен избранной стезе:

— Искать новое в разнообразии тем.

Однажды, вместо обеспеченного положения руководителя официальных научных разработок где-нибудь в химическом или биологическом концерне, он выбрал роль рядового разработчика в засекреченной лаборатории своего кумира — Альберта Эйнштейна.

Только и в том коллективе, где собрались исключительно избранные, увлеченные коллеги, молодой честолюбивый доктор недолго оставался в тени:

— Очень скоро стал одним из тех немногих, с кем знаменитый ученый работал над дальнейшим развитием его гениальной «Единой теории поля».

После трагической и во многом непонятной, смерти научного руководителя доктор Лерих, к удивлению всех, не стал официально наследовать лидерство в тех направлениях, где прежде имел многие приоритеты.

Он просто исчез.

Чтобы вынырнуть обратно через несколько десятков лет уже в качестве главного ученого «Грузовых перевозок Грасса».

Поговаривают сведущие люди:

— Служил по военному ведомству.

Но так ли это было или нет, мог поведать любопытным лишь дон Луис, знавший досконально всю подноготную незаурядного учёного и, буквально, осыпавший любимчика деньгами.

Однако сегодня и он имел все основания хмуриться.

Не в лучшем настроении, как бывало очень редко, сегодня финансист покинул модерновую клинику доктора Лериха:

— От того, что не очень-то доверял мистер Грасс слишком бодрым и уверенным заверениям врачей.

И как в воду глядел:

— Как ни старались в клинике, дело по лечению юного пациента шло не так гладко, как вначале пред полагал доктор Лерих.

Алик Колен давно избавился от последствий черепно-мозговой травмы, но все же оставался очень слабым.

И особенно досаждало лечащему врачу, что ребенок:

— Отказывался от пищи, требовал свести его с какими-то друзьями!

Без положительного результата прошел даже консилиум ведущих специалистов по черепно-мозговым травмам.

Он был собран по настоянию лечащего врача и разрешен доктором Лерихом, вопреки строгому запрету дона Луиса, который не желал, показывать, кому бы то ни было, этого особенного больного.

Только на поправку так и не пошло.

— Скорее всего, собака зарыта в самой психике подростка! — поделился доктор Лерих своими сомнениями, когда отчитывался перед доном Луисом за медленный процесс выздоровления. — Он страдает ещё и от того, что не видит вокруг знакомых предметов, близких ему людей!

Реакция была ожидаемой.

— К черту! К дьяволу вашу психику! — взорвался негодующий бранью мистер Грасс. — Вы хоть всех нечистых призовите себе на помощь, только ускорьте мне процесс выздоровления!

Он едва не за грудки взял своего научного светилу:

— Мне мальчишка нужен живым и здоровым как можно быстрее.

— Что же, именно так я и поступлю! — невозмутимо констатировал доктор.

Хорошо знавший себе цену Лерих словно не замечал потока, выпавших на его долю, оскорблений.

— Самое же первое условие — уберите от мальчика Мануэля Грилана.

— Что значит — уберите? — насторожился главарь мафии.

— Он влияет на Альберта Колена как раз с самой неблагоприятной стороны.

И тут ученый привел неотразимый аргумент:

— Вызывает у пациента целый букет нездоровых эмоций.

Условие было не столь уж не выполнимым, учитывая, что лишь номинально Мануэль Грилан скроется с глаз мальчишки, продолжая за стеной палаты оставаться его тенью.

— Хорошо, пусть будет по-вашему, — не стал возражать дон Луис. — Это обязательно выполним!

Его покладистость на этот раз была легко объяснима еще и тем, что крайне надежно охранялась вся клиника:

— И особенно — её верхний этаж.

Там в лечебных покоях и размещался особый блок, на содержание в котором Альберта Колена, так рассчитывал чуткий ко всякому финансовому успеху дон Луис.

Уже были наготове лучшие химики, получившие заказ:

— Проанализировать кровь мальчишки!

С тем, чтобы на основе полученных данных синтезировать то самое чудесное снадобье, которое с удивительным успехом применил проклятый пришелец Бьенол:

— Избавляя своего маленького спутника от смертельной болезни.

Но и этим — барышами от распространения чудесного лекарства, не ограничивались широко идущие планы дона Луиса…

— Делайте все, что считаете нужным и необходимым для пользы дела, — еще раз велел он доктору Лериху. — Но только мальчишку мне поднимите на ноги, как можно быстрее.

Руководитель клиники, получив одобрение от шефа, тут же приступил к опробованию нового подхода к лечению столь важного пациента. Юному пациенту вернули вещи, с которыми он попал в больницу. В том числе — наручные часы.

На виду поставили в больничной палате, прошедшую основательную дезинфекцию, его спортивную сумку.

— Вот только с обслугой пока ничего не получилось.

Алик никак не хотел идти на контакт с уже имеющимися в штате лечебного учреждения врачами, медсестрами и санитарами.