До заката мы могилу Древнего так и не нашли, хотя я и очень на это расчитывал. Изнуренные солдаты валились с ног и были просто неспособны больше продолжать идти. Они могли только жадно мечтать об отдыхе, сне и глотке свежего горного воздуха, а не сжатого газа из своих баллонов. А ничего из этого им не светило, пока я был рядом. Приказ оставаться в моем присутствии в экипировке никуда не делся. Об этом Георгу и заявил их сержант, выдвинув чуть ли не ультиматум.

– Эй, сэр! – Коренастая фигура, выглядящая во всем этом снаряжении воинственно и футуристично, нагнала нас, едва мы вышли на относительно прямую горную тропу.

– Да? – Священник повернулся и уставился на военного с вежливым вопросом во взгляде.

– Нам пора становиться лагерем. Мои парни больше не могут идти. Они вымотаны и измучены жарой, им надо отдохнуть.

– Но день еще не закончен, мы могли бы пройти еще немного…

– Это вы, сэр, могли бы, – сержант не совсем вежливо ткнул пальцем в Георга, намекая на то, что он с самого начала пути идет налегке, – а мы уже подыхаем в этих чертовых костюмах!

– Так снимите их, – пожал плечами священник.

– У нас приказ, сэр. Мы не снимем даже перчатки, пока рядом это! – Палец вояки в этот раз указал уже на меня. Вот любит же он пальцами тыкать! А я впервые задумался над тем, что техника и бойцы здесь явно не являются последователями католической церкви. Больше на НАТОвских солдат похожи…

Инквизитор покосился на мою невозмутимую фигуру, а потом снова на сержанта.

– И что вы предлагаете?

– Он должен уйти подальше, – ответил вояка, – а мы встанем лагерем. С утра продолжим поход в том же порядке.

Священник вопросительно посмотрел на меня, словно спрашивая, как я к этому отношусь, а я только равнодушно пожал плечами. Мне было, по большому счету, вообще плевать, что они там придумают. Если надо подождать, я подожду. Моя задача просто довести их до условленного места и забыть, что эти люди вообще появлялись в моей жизни. Надеюсь, у них цели примерно те же самые.

На том и порешили. Бойцы и инквизиторы начали обустраивать место для стоянки. Зашуршали упаковки индивидуальных рационов сухпайков, зачиркали зажигалки, и измученные солдаты впервые за весь путь вдохнули вожделенные клубы сизого сигаретного дыма.

Я наблюдал за этой суетой издалека, с расстояния метров в пятьдесят, и гадал, а смогу ли я при необходимости дотянуться до их лагеря Силой? Нет, я, конечно же, не собирался проверять. Это было не более чем простым спортивным интересом.

Опасливые солдаты, конечно же, несмотря на жуткую усталость, выставили вокруг отряда часовых, один из которых следил за тем, чтобы я не приближался к месту стоянки группы. Вполне разумно, как по мне. На их месте, я бы тоже предпринял что-нибудь подобное.

Постепенно жаркое солнце опустилось за горные пики, и температура воздуха ощутимо понизилась. Если днем шпарило почти под сорок градусов, то сейчас же было едва ли выше двадцати. Растрескавшиеся камни стремительно остывали, отдавая накопленное за день тепло, и ночью грозило стать еще холоднее. Однако меня эти перепады совсем не волновали. Легкое похолодание уж точно не могло мне навредить.

Первым делом, я проведал Вику. Мы с ней поболтали до самой темноты, пока она не отправилась спать, а я остался наедине с собой, своими мыслями и невероятным звездным небом. Но мое уединение вскоре прервало появление Брата Георга.

– Не спите, Сергей?

– Нет. – Коротко отозвался я, баюкая по чьей-то чужой привычке в руках потрепанный «Калаш». Объяснять инквизитору, что я давно не нуждаюсь во сне, я не стал. Чем меньше они обо мне знают, тем лучше. А то мы вроде как враги с ними, и вполне вероятно, что наша война еще впереди.

– Хотел спросить у вас, каково это обладать… тем, чем вы обладаете?

– Сначала страшно, – искренне ответил я, не сводя глаз с мириад небесных точек, – а потом, когда эта хрень начинает тобой управлять, и ты теряешь связь с реальностью, даже приятно. Ты словно находишься в своем сне, где ты всесилен и бессмертен. И точно так же, как и во сне, мозг теряет способность связно мыслить. Мутная пелена опускается на разум, и жутко от содеянного становится только тогда, когда ты вырываешься из плена этого кошмара…

– Если, – поправил меня Георг.

– Что «если?» – не понял я его.

– Если вырываешься из плена этого кошмара, Сергей. Знаете, в наших хрониках достаточно подробно описано, что происходит с разумом человека, подверженного Тьме. Ваш случай поистине уникален. Если б не видел собственными глазами, то не поверил бы, что кому-то вообще под силу свернуть с этого порочного пути.

– Странные вещи вы мне говорите, Георг. Совсем не то, что я ожидал услышать от идейного католика. Ваш Брат Кален был больше похож на истинного верующего в своей ненависти ко мне.

– Я вообще очень далек от образцового верующего, – усмехнулся инквизитор.

– А вот это слышать от посланника Ватикана я ожидал еще меньше…

– Чему вы удивляетесь? Неужели вы думали, что на заклание к Темному Жрецу, который способен вывернуть не только душу, но и разум, пошлют кого-то ценного? Нет, церковь не может так рисковать своими секретами. Отправили меня, которого, в случае чего, будет не жалко.

Да, пожалуй, в его словах было зерно истины.

– И вы, зная это, все равно верны своей церкви?

– Я верен господу, Сергей, – высокопарно ответил священнослужитель, – а все остальное тлен.

– Раз уж у нас пошел откровенный разговор, Георг, – решил уже я закинуть удочку, – могу я поинтересоваться, как вы меня здесь нашли?

– Можете. Думаю, я не открою вам великой тайны, если отвечу, что вас выдала ваша спутница.

– Каким это образом? – Не успел я удивиться в полной мере, как в моих мыслях ослепительной вспышкой полыхнула догадка. – Аккумуляторы?

– Точно, Сергей. Я не думал, что вы догадаетесь. Вы в очередной раз удивили меня своей проницательностью. Дело именно в них. У девушки, насколько я знаю, изготовленные по индивидуальному заказу бионические протезы американского производителя. Такими за пределами США пользуются всего восемнадцать человек, и ни один из них не проживает в Сомали. Заказав целую партию дорогостоящих аккумуляторов, вы обратили на себя внимание, ну а дальше дело было за малым. В этой стране очень мало европейцев, и каждый из них становится едва ли не диковинкой.

Надо же… как просто и банально. За исключением, пожалуй, только того, что американский производитель докладывает о странных заказах Ватикану…

– Скажите, Георг, а ваша церковь сотрудничает только с американским правительством или еще и с русским?

Я намеренно сформулировал вопрос так, словно не сомневался в их тесной взаимосвязи с другими государствами. Нет, сами подумайте: этот фильм, обученные солдаты в НАТОвском обвесе, Хаммеры, крупные медицинские фирмы, сливающие информацию. Да тут просто за километр смердит духом свободы и демократии.

– К сожалению, Сергей, я не могу ответить вам. Не потому что не хочу, а потому что не знаю.

Я тщательно контролировал эмоции собеседника и не обнаружил в них ничего, что могло бы подтвердить или опровергнуть его слова. Ответ был дан максимально нейтрально и безмятежно, я бы даже сказал… стерильно. И у меня возникло такое ощущение, что не такой уж и рядовой послушник этот Георг. По крайней мере, он сильно выше того, кем хотел казаться. Мне еще не доводилось встречать человека, который бы мог контролировать свои чувства столь полно. Меня так и подмывало спросить, что это? Явно же какая-то особая методика эмоционального контроля, разработанная инквизицией для борьбы со Жрецами. Однако лезть в секреты инквизиторов не представлялось мне безопасным занятием, так что я отбросил идею устраивать ему расспросы.

С Георгом мы поболтали еще около часа, пока он окончательно не замерз и не отправился к остальным членам группы. Солдат-наблюдатель уже сменился и наблюдал за мной с некоторого отдаления, держа в руках винтовку. А я привалился к камню, наслаждаясь тишиной и монументальностью темных силуэтов горных склонов. Древний где-то совсем близко, я слышу его, словно он шепчет мне прямо на ухо…