— Что ж, если вы не возражаете, то мы, пожалуй, начнем. — Ангелина с хитрым прищуром посмотрела на девушку, дождалась её обреченного кивка, будто у приговоренного к казни, и задала первый вопрос, который заставил Вику по-настоящему удивиться. — Скажите, Виктория, какие моменты в вашей жизни вы считаете светлыми, воспоминаниями о которых дорожите?

— А? Что? — Стрельцова недоуменно посмотрела на врача, не понимая, почему она вдруг заговорила об этом, а не попросила снова описать тот бетонный карцер и груду вонючего тряпья, где ее держали свирепые бородачи.

— Ну, что вы, Виктория! — Шутливо возмутилась психотерапевт. — Не думаете же вы, что наши встречи будут сплошным превозмоганием? Нет, мы часто с вами будем говорить о хорошем, и с помощью хорошего станем бороться с плохим, все просто.

Стрельцова задумалась над словами врача, и вдруг к своему стыду поняла, какое огромное она испытала облегчение. До этого момента, Вика даже не осознавала, насколько на неё давит все произошедшее, как сильно оно гнетёт её и тревожит. И только сейчас, когда девушка поняла, что говорить они будут совсем о другом, она смогла по-настоящему расслабиться.

И сегодня они с Ангелиной болтали, как давние хорошо знакомые подружки. Вика делилась своими воспоминаниями и историями, а та задавала девушке наводящие вопросы, уводя беседу в нужное психотерапевту русло. Спустя некоторое время Виктория настолько увлеклась, что даже успела позабыть обо всем произошедшем с ней кошмаре, о том, что с ней делали и о том, что ей еще предстоит пережить в больничных палатах, чтобы стать хоть немного похожей на себя прежнюю.

Было настолько хорошо и легко, что не хотелось завершать эту встречу вовсе, настолько разительно она отличалась от их первой терапии. Настоящий бальзам на истерзанную душу…

— Скажи, Вика, — в процессе разговора, девушка даже и не заметила, как они с Ангелиной перешли на «ты», — как долго вы были с ним вместе?

В какой-то момент пересказ радостных моментов перескочил на Сергея, и Стрельцова уже не смогла свернуть с этой темы, пребывая одновременно в состоянии тоскливой грусти по этому человеку и жгучей ностальгии. Говорить и вспоминать о нем было больно, но в то же время и щемяще приятно.

— Чуть меньше года. Месяцев десять.

— И как вы познакомились?

— О, это было на дне рождения одного папиного партнера по бизнесу. Я встретила Сергея в компании старшего сына виновника того торжества, и, если честно, он мне тогда совсем не понравился. Весь такой разодетый, высокомерный и с выражением вселенской скуки на лице. Он производил впечатление… ну, даже не знаю, как сказать…

— Нарцисса? — Подсказала Ангелина.

— Да, наверное. И бабника. И я почему-то сразу к нему отнеслась с каким-то предубеждением. Я поздоровалась с Максимом, это тот самый тип, рядом с которым Сергей стоял, и ушла, даже не ответив на приветствие Серёжи. А потом мне вдруг стало стыдно, что я себя так повела с совершенно незнакомым мне человеком, и я половину вечера ходила задумчивой, будучи не в силах отпустить эту ситуацию. В конце концов, мне это надоело, и я решила разыскать его и немного пообщаться. Если мое первое впечатление окажется верным, то я просто уйду, ни о чем не жалея, а если я все-таки ошиблась, то извинюсь перед ним.

— И у вас сразу же закрутилось?

— Хах, — Виктория грустно улыбнулась своим воспоминаниям, — конечно же нет. Когда я снова его разыскала, он стоял уже едва ли не в объятьях эффектной девушки, которая наглаживала его по руке и постоянно хихикала, периодически шепча ему что-то на ухо.

— Оу… — психотерапевт округлила глаза, удивленная таким поворотом повествования. — Так значит, твоя догадка на счет бабника оказалась верна?

— Не совсем, хотя в тот момент я тоже так подумала. Однако что-то заставило меня присмотреться к Сергею повнимательней, и тогда я увидела, что липнущая к нему красотка не вызывает у него никаких эмоций. Знаешь, это было похоже на то, когда ты приходишь к кому-нибудь в гости, а тебя выходит встречать кошка. Она об твою ногу потрется мордочкой, а ты ее в ответ по спинке немного погладишь, вроде бы как приветствуя, а потом забываешь о ее существовании. И пока не повстречаешь ее снова, то можешь даже и не вспомнить, что в этом доме живет еще и домашний питомец. Вот и Сергей эту девушку терпел, как приставучую кошку, устало дожидаясь, когда она от него уже отстанет.

— Это… весьма странная реакция для молодого холостого мужчины.

— Да, я тоже об этом подумала. Даже мысль проскочила, что он гей.

Ангелина тихонько хихикнула в кулачок, хотя ничего смешного в словах Виктории не было. Видимо, у той тоже была какая-то своя забавная история на похожую тему.

— В общем, — продолжала Вика, не обратив внимания на смешок своего врача, — как только он оказался один, я как бы невзначай с ним столкнулась. Извинилась, конечно, попыталась завести непринужденный разговор, но он посмотрел на меня с такой усмешкой, будто с первой секунды разгадал всю мою игру.

— Тебя это смутило?

— Ты знаешь, вовсе нет. В первое мгновение скорее разозлило, но потом, я даже не заметила, как почувствовала себя в его обществе свободно и легко, словно давным-давно знакома с этим человеком. Он будто бы даже мои желания умудрялся понимать раньше, чем я сама их успевала осознать. Вот как-то так все и началось.

— И ты тяжело переживала ваше расставание?

— Как бы это сказать… — помялась Вика, не выказывая удивления от осведомленности психоаналитика, — я и не переживала вовсе. Мне почему-то казалось, что в любой момент я могу все вернуть. Сергей был одинок, и, как мне казалось, сторонился любых отношений. Сейчас я понимаю, что это было слишком самонадеянно с моей стороны, но я считала, что он просто дожидается меня, когда снова позову его. Да, в какой-то степени я была инициатором нашего расставания, пойдя на поводу отца, и первые недели жутко ревновала, без конца пролистывая социальные сети Сергея, внутренне боясь увидеть, что он теперь с другой. Но время шло, и другой не появлялось. И я почему-то убедила себя, что так оно будет всегда, что он только мой, и больше не будет ничьим. Глупые мысли, безусловно, но они меня успокаивали.

— Так ты, выходит, не любила его?

— Не знаю… я несомненно была в него влюблена, но значит ли это то, что я его любила?

— Ты спрашиваешь у меня? — Приподняла бровь Ангелина.

— Ну да… ты же вроде психолог…

— Психотерапевт, — поправила девушку собеседница больше на автомате, — но это не значит, что я могу отвечать на такие вопросы.

— Ну… тогда это так и останется висеть в воздухе без ответа, — легкомысленно пожала плечами Виктория, а потом сразу погрустнела, вспомнив, что того, кого они сейчас обсуждают, больше рядом нет. — Но, во всяком случае, так хреново, как после его гибели, мне еще никогда не было. Мне даже казалось, что все мои напасти, обрушившиеся на меня после, были лишь подобием той боли, что я испытала от известия о гибели Сергея. Все-таки, думаю можно уже признаться, что я его по-настоящему любила.

Из здорового глаза девушки скатилась маленькая слезинка, застыв где-то на середине щеки, и она поспешно смахнула ее, почему-то застыдившись проявления чувств.

— Не переживай, Вика, — понимающе улыбнулась ей психотерапевт, — такова наша жизнь. Люди в нее приходят и уходят, зачастую унося с собой частичку нас самих. Нужно научиться с этим жить, только и всего.

— Да… ты права, Ангелина. Я просто надеюсь, что там — Вика неопределенно указала куда-то наверх, подразумевая царствие небесное, — Сергей обрел истинный покой…

— А-а-а-а! Господи-и-и, хватит, умоляю!!!

Крик высокопоставленного полицейского, назначенного исполняющим обязанности начальника Управления после аварии, в которую угодил Сухов, снова ударил по перепонкам окружающих его мертвецов. Я все слышал и видел через них, словно сам находился рядом, и только лишь отсутствие привычных эманаций боли и разнообразия гаммы чужих эмоций не позволяли забыть о том, что я на самом деле нахожусь за несколько километров от этого места.